– И каждый сон?

– И тем более сон.

– Мне сложно это понять… – устало проговорила Маргарита. – Я пытаюсь, честное слово. Но все еще думаю как потусторонняя.

– В этом нет ничего плохого. Как потусторонняя вы можете увидеть то, к чему привыкли и чего не замечают местные колдуны. Не принимайте свои преимущества за недостатки. Поправляйтесь.

Наставник поднялся со стула, все еще не спуская с Маргариты спокойного взгляда. Тут Густав Вениаминович снова заглянул за ширму.

– Еще двое Огненных заразились «Лисьей хворью». Совершенно не хватает мест, вот куда их класть, по-вашему?! – спросил он у Македонова, словно тот был виноват в случившемся.

– Я сейчас загляну к ним, если вы меня проводите, – ответил Странник и направился к выходу.

Маргариту отпустили из лазарета через несколько дней. Вчера ночью еще сильнее похолодало, и вымокшие от дождя черные жухлые растения кое-где покрылись инеем. Маргарита вышла на улицу, закутавшись в теплую куртку, которую ей принес домовой, и огляделась: она не узнавала Заречье, словно все те воспоминания, которые хранились в голове об этом сказочном месте, и правда были лишь сном.

Однако вскоре колдунья все же узнала в покрытой серебристой корочкой льда дороге ту, по которой раньше ходили только в жаркие летние и уютные осенние дни толпы юных магов. Несколько кленов за поворотом тоже выглядели знакомо, но сильно изменились: деревья совсем облетели, а на их темных стволах маленькими льдинками застыли капли дождевой воды. Над кленами вились и кричали птицы, Под голыми ветками стояли два колдуна – из тех, что остаются в Заречье на много лет после Посвящения. Один из них глядел на птиц и что-то бормотал, держа в руке бересту для записей. Другой, заметив Маргариту, повернулся и ободряюще сказал:

– Если поторопишься, то еще можешь успеть.

«Что? – мысленно спросила Маргарита, лишь кивнув ему в ответ. – Куда успеть?!»

Она поудобнее перехватила сумку и не ускоряя шага двинулась дальше. С одной стороны, успеть хотелось – вдруг это было что-то важное? С другой, раз ее никто не предупредил, значит, именно ей спешить некуда, да и куда идти, она тоже не знала. Поэтому она просто разглядывала изменившуюся природу, пока не услышала вдалеке гул голосов. В той стороне, откуда доносился шум, находилась столовая, и Маргарита немного задержалась на распутье, размышляя, не свернуть ли с дороги.

– С выздоровлением, красавица! – Неожиданно раздался знакомый голос, и из-за кустов вынырнул лысый Василий.

– О, – только и смогла вымолвить Маргарита, повстречавшись с Огненным колдуном. На ее лице появилась улыбка. – Спасибо.

– Иди скорее, что же ты стоишь? – не понимая ее нерешительности, воскликнул Василий. – Ты и так уже почти все пропустила.

– А что это было за… мероприятие?

– Праздник военной славы! – Вася округлил свои фиолетовые глаза. – Ты что же, не слышала о таком?

– Нет…

– Я видел твоих подружек, они еще там. Давай, беги к ним. Это очень веселый праздник! Тебе понравится!

Маргарита пожала плечами, но все же направилась по совету Васи по тропинке, ведущей к столовой. Однако на сам праздник она так и не успела. Она поняла это, когда увидела огромную толпу людей, идущую ей навстречу: колдуны расходились по домам, расползались из-под крыши столовой змейками и ручейками. Многие несли музыкальные инструменты, шелестели нотными тетрадями. Некоторые смеялись. Некоторые почему-то плакали. Маргарита уж было подумала, что сходит с ума или бродит во сне, но, увидев длинные светлые кудри и ярко-рыжую косу, поняла, что она действительно сейчас в Заречье и все происходит на самом деле.

Анисья, едва заметив Огненную колдунью, бросилась к ней.

– Марго! Как я рада, что тебя наконец выпустили!

– Что это был за праздник? – спросила Маргарита, расцеловав подружек в облаке лавандовых духов Анисьи. – Я встретила Василия, и он говорил, что это что-то невероятно веселое…

– Веселое? – изумленно воскликнула Анисья. – Да он рехнулся, было ужасно грустно.

– Ну, я всегда подозревала, что у него странные взгляды.

– Я бы не сказала, что было скучно, – вмешалась Василиса. – Но и весельем назвать можно с натяжкой. Орфей Добрыньевич хотел, чтобы все показали какие-нибудь номера, посвященные победам в войнах между магами. Но в основном ребята пели грустные баллады.

– Таким образом нас хотят к чему-то подготовить? – быстро подхватила Маргарита.

– Да, ко сну, – зевнула Анисья, рассмешив девушек. – Нет, стоящим было только выступление Севы.

– Да ты же не видела и половины, – перебила ее Василиса, снова рассмеявшись. – Ты закрывала лицо платком и плакала.

– Просто песня, которую он пел, была очень печальной! – воскликнула Анисья.

– Как же я скучала по вам! – вырвалось у Маргариты. Она уже и забыла, что тихой Василисе удавалось подтрунивать над Анисьей и что где-то еще существовал и пел грустные песни Сева.

– Я хочу на настоящий праздник, где люди не плачут, – как ни в чем не бывало продолжила Анисья. – Ах, кстати! Это же новость, которую я хотела рассказать вам обеим! Совсем скоро состоится официальная помолвка Мити и Марьяны! Вот здорово, да? Хоть что-то хорошее за последнее время.

– Эй, – протянула Маргарита. – Хорошее для кого? И ведь они уже давно помолвлены, разве не так?

– Да, но наши семьи решили устроить по этому поводу настоящий праздник, чтобы хоть на один день отвлечься от ужасных новостей последних недель.

– Тогда обязательно пригласите Севу петь и на этом празднике. Чтобы Митя, когда будет плакать, смог сделать вид, что это просто песня очень печальная…

– С чего ему плакать, Марго? – удивилась Анисья, беря ее под руку.

Маргарита переглянулась с Василисой, и они понимающе улыбнулись друг другу.

Моросящий осенний дождь не проникал в столовую, словно натыкался на какую-то преграду за массивными резными столбами, но зато ветер беспрепятственно залетал внутрь и безжалостно трепал волосы обедавших колдунов. Сухо в столовой отнюдь не было: вода стекала в низину по небольшим холмикам и заливалась под столы, отчего под ногами хлюпало, и пол больше напоминал грязное болото. В этот час было непонятно, что маги делали усерднее – ели или сушили куколи.

За одним из столов сидели Сева с Митей. Оба молчали. После Целительства, на котором практиковали сложный способ оживления увядшего растения, у Севы сил осталось лишь на то, чтобы жевать. Митя, даже не пытавшийся разговорить друга, сидел без движения и глядел вдаль, подперев голову ладонью. Сева уже почти разделался с едой, а тарелка Муромца все еще была полной. Ветер доносил обрывки слов старших и младших колдунов, составляя из них бессмысленные фразы. Дождь продолжал бить по деревянной крыше.

Сева посмотрел на часы – до следующей встречи осталось совсем мало времени. Он собрался было поторопить Муромца, но, увидев, к кому прикован его взгляд, передумал.

– Мне пора идти, – сказал он. – Ты оставайся.

– Что? – Митя вздрогнул и огляделся, будто очнулся ото сна. – А, нет, я сейчас. Подожди меня три минуты.

– Зачем, тебе же некуда торопиться, это я теперь изучаю морянский язык, а не ты.

В последнее время Сева был хмур и объяснял это тем, что его угнетает непрерывный дождь, но на этот раз Муромцу померещилась на его лице усмешка, причем веселая.

– Все, оставляю тебя одного. Ну или не совсем одного. – Сева снял со спинки стула свой потрепанный рюкзак, набитый берестой и морянскими словарями, и скрылся в облаке холодной мороси.

«Он все понял, – с досадой подумал Митя. – Чертов Воздушный!»

Он встал, пригладил рукой своевольные кудри и направился в другой угол столовой, где за почти опустевшим столом сидела рыжеволосая девушка.

Василиса быстро перелистывала страницы лежащего перед ней «Тридесятого Вестника», будто пыталась найти там что-то конкретное: взгляд ее задерживался лишь на заголовках и некоторых иллюстрациях. Когда рядом раздалось дружелюбное «Привет», она от неожиданности захлопнула журнал, так и не просмотрев его до конца.