- Ты не видишь, что сейчас не до тебя, жених?! - рявкнул Милор, повернувшись в пол оборота к Мертену, - Он болен, чего доброго начнется горячка. Уйди, сволочь. Не маячь тут!

- А это опасно? - шаман, казалось, не слышал эпитетов, которыми награждает его лекарь.

- Еще как! Он умереть может… Уйди.

- Мертен, что тут стоять? - Витольд коснулся плеча шамана и вывел его на улицу, - Лучше пойди проси богов, чтобы Арне не было хуже. А мешать Милору не надо.

Шаман кивнул и, глядя под ноги, поплелся к себе.

========== Глава 46. Беременность Давида ==========

Прошел месяц с момента пробуждения мальчишки. Давид располнел, животик начал едва заметно округляться. Оборотень чувствовал изменения своего тела, и осознание, что не родившийся волчонок портит единственное, что осталось у омеги - красивое тело, буквально сводило с ума. Давид замкнулся в себе и часами мог ходить по шатру, не выходя на улицу.

Арен перестал посещать сына. Слушать оскорбления в адрес волчонка, который даже не успел родиться, вождь не желал. Зато приходил Кайлин, тщетно пытаясь убедить Давида, что дети - это радость для омеги. Обычно младший вождь садился напротив наследника и что-то долго рассказывал спокойным мягким голосом, однако Давид в ответ презрительно улыбался. И что бы Кайлин не делал, эта жутковатая и презрительная улыбка не сходила с лица мальчишки.

- Ты увидишь, какое это счастье, держать в руках маленького волчонка, твоего собственного…

- Навряд ли он мне понравится, - пожал плечами Давид, со скучающим видом разглядывая платяной потолок шатра.

- Почему ты так думаешь? - мягко произнес Кайлин, пересаживаясь к омеге и обнимая его за тонкие плечики, - Это тебе сейчас кажется, что всё плохо, отвратительно и страшно. Но пройдет несколько месяцев, ты поймешь, как ошибался. Что этот волчонок - частичка тебя, что он милый и хорошенький. Надо попросить Энджи погадать, кто у тебя родится.

- Папа, - сухо произнес Давид, освобождаясь от объятий и отворачиваясь, - Мне не нужны дети. Не интересно. Не хочу. А этот… Это ублюдок от насильника.

- Мы его заберем с отцом, как только родится. Идет? - омега провел ладонью по белоснежным волосам мальчишки.

- Девайте, куда хотите.

Давид никак не проникался идеей любви к не рожденному ребенку. И никакие уговоры не могли сдвинуть с места упрямого омегу. Ежесекундно мальчишка трогал свой живот и морщился. Но, наедине с собой, он улыбался. Но это была не улыбка счастья, а что-то другое.

Снова начал приходить Аскольд. Альфа приносил лучшую пищу, стараясь впихнуть в Давида побольше, терпеливо снося насмешки и ругань, пока между ними не произошла очередная ссора, спровоцированная омегой.

- Поешь, пожалуйста, - оборотень поставил на стол миску с какими-то листьями.

- Что это? - брезгливо поморщился Давид, не теряя своей презрительной улыбки.

- Тебе это будет полезно. Сейчас весна, ты слабый. А это - первые листья. Но ты не бойся, эта трава полезна, я ее собирал под присмотром папы.

- Вот сам и ешь, - усмехнулся омега, отодвигая от себя пищу.

- Нет, прошу тебя, покушай, - Аскольд снова взял в руки миску и протянул ее Давиду. Тот нехотя съел один листик.

- Зачем ты за мной ходишь? Зачем всё это? - с растущим раздражением произнес наследник, с досадой отворачиваясь, - Это не твой волчонок. Не ты отец ему.

- Ну и что. Он же твой.

- И что? - прошипел Давид, не слишком понимая логику Аскольда.

- Дело в тебе. Это же твой волчонок, - повторил альфа. Он не был готов и сам ответить на вопрос, зачем он помогает. Но не помогать оборотень не мог.

- Волчонка хочешь? Отцовский инстинкт проснулся?

- Нет, я бы хотел, чтобы ты и твой волчонок не болели…

- Зачем? Какая тебе разница? Я не хочу этого волчонка!

- Потом захочешь, - убедительным голосом произнес альфа, с сожалением видя, что Давид никак не может свыкнуться со своей незаконной беременностью.

- Из-за этого волчонка я никому нужен теперь не буду! Еще и изуродованный! - вскрикнул на высокой ноте омега и, не удержавшись, схватил миску с листьями и кинул ее на пол. Раздался грохот.

- Глупыш, почему ты никому не нужен? Нужен, - Аскольд попытался положить руку на плечо мальчишке, но тот сбросил ее и, скрестив руки на груди, уставился на оборотня.

- И кому я нужен? Тебе?

- Мне, - тихо ответил альфа, смущаясь.

- Думаешь, я тебе руки целовать буду за то, что ты тут исстарался весь? Ты ради этого тут ошиваешься?

- Давид, - только и смог произнести Аскольд, пожимая плечами. Он не понимал, почему омега так негативно к нему относится. Что это? Самомнение? Гордыня? Или что?

- Твои ухаживания мне ни к чему. Вон отсюда! - оборотень вскинул руку, показывая на выход, - Мне не нужна твоя помощь. И мой ребенок - это не твое дело!

- Давид, успокойся, - альфу охватил жар. Ему было стыдно, противно от осознания, что омега, даже несмотря на беременность и изуродованное лицо, всё равно отвергает его помощь, - Не надо так.

- Я не хочу тебя видеть. Ты думаешь что? Я попал в такую ситуацию и кинусь в объятия первому попавшемуся? От безысходности?! Не кинусь!

- Давид, я не хотел чего-то плохого. Я просто тебе помогаю, - Аскольд смотрел в пол, сжавшись, чувствуя, что еще чуть-чуть, и он разрыдается, прямо при омеге.

- Я просил твоей помощи? Просил? - мальчишка оскалился, и его лицо стало превращаться в волчью морду.

- Но почему ты так против? Чем я тебе не угодил?

- Ты такой же ублюдок, как и та тварь, что у меня в животе.

Аскольд не ответил. Спорить смысла не было. Он повернулся спиной к омеге и выскочил из шатра. Внутри опять клокотала обида. Смертельная. И было больно. Он обратился в волка и понесся в глубину леса, чтобы никто не видел и не слышал, как он будет там выть. Он не понимал, отказывался понимать, почему он такое ничтожество в глазах Давида. Ведь Ланзо поступил с омегой куда хуже, бросил сразу же и больше не появлялся. Так почему же мальчишка ненавидит Аскольда?

Это было унижение, очередной удар по самолюбию, и альфе второй раз было трудно пережить это. Он еще мог понять, когда Давид, уверенный в своей красоте и статусе, смеялся над ним. Но теперь, после всего, что произошло так себя вести? Оскорблять, ненавидеть альфу только из-за того, в чем он не был виноват? “Подонок,” - мысленно повторял про себя Аскольд. Ухаживать за омегой желания больше не было.

========== Глава 47. В Белом племени ==========

За тринадцать лет в Белом племени мало что изменилось. Михаэль по-прежнему был вождем, хотя было заметно, что оборотень дряхлел и терял силы. Анико и Орэль женились, оба имели волчат, что же касается дел племени, то оба активно помогали отцу.

Шаман, которому посчастливилось прожить эти тринадцать лет, теперь лежал пластом и медленно угасал. Замены по-прежнему не было и что делать, никто не знал. Болезнь Адриана старались скрыть, но сколько ниточке не виться, всё равно конец будет.

- Анико, Орэль, - Михаэль уединился с сыновьями и, глядя на обоих, тяжело приземлился на расшитые подушки. Альфа чувствовал себя плохо. Оборотень рано начал сдавать и частенько подумывал о том, чтобы передать власть наследнику - Анико. Вождь планировал добровольно отречься, не дожидаясь глубокой старости и смерти. Но, учитывая шаткую политическую ситуацию, приходилось каждый раз это откладывать, - Адриан умирает. Думаю, мы все понимаем, что его не станет через несколько дней. А он просил позволения умереть на родине.

Оборотни опустили глаза. Старец за годы жизни в Белом племени стал для всех практически родным. Его мудрые советы не раз помогали избежать массы проблем. Он мог и лечить, и гадать, и очень умело анализировать ситуацию, давая Михаэлю мудрые советы. Казалось, он был на самом деле белым оборотнем, а не черным, настолько он жил интересами племени, сроднившись с новой родиной. И вот теперь он умирал. Замены Адриану не было.