========== Глава 41. Видение Мертена ==========

После неудачного нападения Красного племени Витольд решил экономить силы. Он по-прежнему злился на Мертена, но наказывать юного шамана не было смысла. К тому же, мальчишка и сам понимал, что виноват, и старался не показываться на глаза названному отцу.

Альфа ни днем, ни ночью не выходил из шатра, где упражнялся в колдовстве и владении холодным оружием. Он почти не ел, доводя себя до изнеможения, до состояния самозабвения и экстаза, в котором, как он надеялся, боги откроют ему некую истину. Также Мертен не позволял никому заходить в шатер, который от постоянного тления трав и благовоний был наполнен дымом. Оборотень дышал им и не чувствовал времени. Увлеченный постижением истины, он то кидал на пол, освещенный факелом, вырезанные из костей руны, то вскакивал на ноги и, вытаскивая с воплем свой короткий кинжал, нападал на невидимого соперника.

Иногда Мертен садился на одну из подушек, грязных от сажи, и впадал в полусонное, странное состояние. Мир начинал вокруг него вращаться, перед глазами появлялся огонь, потом тьма, а затем приходило подобие осознания. Оружие и магия сливались друг с другом, и Мертен начинал чувствовать свой идеальный стиль. Будто боги, утомленные его просьбами, давали подсказку. Тогда Мертен снова хватался за кинжал и бился с кем-то, кого видел только он.

Так прошла неделя. Никто не смел заходить к альфе, а шаман, потеряв счет времени, был близок к полнейшему физическому истощению. Он не ел, не пил, но мозг его работал, и вспышка за вспышкой Мертен получал откровения, каждое из которых лишали его силы. Оборотень чувствовал, что слабеет, но позволил себе увлечься, забыв, что боги не жалуют дилетантов, что он никогда не узнает всё настолько полно, насколько желает. Шаману казалось, что каждое движение, каждый вздох приближает его к чему-то великому, но это была только иллюзия. Магическая сила росла, пожирая силу тела. Однако Мертеном двигало еще кое-что: он желал загладить свою вину перед племенем и поэтому не щадил себя.

К исходу седьмого дня он понял, что не может подняться. Шаман лежал на земляном полу, огонь факела погас, только тлели сухие травы. Но благовония уже не действовали на пользу. К горлу подкатывала тошнота, и Мертен попытался перевернуться на бок, на случай, если нутро захочет вытолкнуть всё содержимое. Только изнуренный голодом желудок был давно пуст, а чтобы пошевелиться, сил не хватало.

Мертен чувствовал, что умирает. Ему стало страшно. Он скреб пальцами земляной пол, силился закричать, но понял, что охрип. В шатре было темно, хоть глаз выколи. Шаман не знал, чего ждать, проклиная себя за то, что попался в глупейшую ловушку тщеславия.

Время двигалось медленно, сознание покидало мальчишку. Вдруг темноту разорвал луч света, такой непривычный и яркий, что Мертен зажмурился. Но и под закрытыми веками тьма рассеялась. Непривычный, свежий воздух ударил в нос, и оборотень, еще не очнувшийся от полусна, увидел, как огромное оранжевое солнце поднимается над горизонтом. Оно было больше, чем обычно, но не давало лучей, а, скорее, походило на пятно, кляксу. Вдруг белое облако попыталось закрыть солнце, и в этот миг и облако, и небесное светило превратились в волков, которые тут же сошлись в кровавой бойне. Небо озарилось алым. Это продолжалось несколько минут, пока облако, уже обагренное, не растаяло.

Мертен открыл глаза и увидел над собой чье-то очень обеспокоенное, но невероятно милое личико, покрытое конопушками. Кудрявые волосы были заплетены в сложную прическу. Неестественно огромные светло-карие глаза были обрамлены густыми ресницами. Оборотень сразу понял, что это омежка, он даже его пару раз видел в племени, но совершенно не помнил имени. Раздался звонкий голос.

- Ты жив? Жив? Помогите!

Рыжий оборотень тут же куда-то отбежал, затем вернулся, и Мертен, совершенно обессилевший, почувствовал, как отключается.

Первую неделю после битвы Витольд не заглядывал к шаману. Он ломал голову над тем, как и когда лучше напасть на Черное племя. Им по-прежнему двигало желание захватить все окрестные земли и поработить оборотней, чтобы войти в историю. Однако, помимо этого, неженатый вождь теперь думал и об омеге. О Кайлине. Самоотверженность, благородство оборотня покорили Витольда, и его брала досада, что такая породистая омега досталась Арену, которого вождь Красного племени считал гораздо ниже себя.

Альфа не признавался себе, что влюбился, однако соблазнительный образ пленного Кайлина не покидал его голову. Но, как ни строил планы Витольд, обстановка для нового нападения была очень неудобной. Оставалось только пойти к шаману, но альфа еще чувствовал клокочущую внутри ненависть, поэтому не спешил его посещать, чтобы не покалечить в порыве гнева.

В один из дней, на рассвете, в шатер явился омега Арне, сын лекаря. Это был совсем юный мальчик, улыбчивый и живой. Он вызывал интерес у многих альф, но сам, кажется, еще никем увлечен не был.

- Вождь! Мертен умирает!

Витольд как обычно сидел, размышляя и строя планы, но, услышав тревожную новость омеги, тут же очнулся от мыслей и поднялся.

- Как умирает, отчего?

- Не знаю, я позвал отца, а теперь зову вас! Я не знаю что делать! - В огромных глазах Арне была паника, - идемте, прошу вас!

- Идем, конечно.

Тихо ругаясь себе под нос, Витольд отправился вслед за омежкой. Вот только не хватало теперь лишиться шамана.

========== Глава 42. У лекаря ==========

- Он жить будет? - Витольд измерял шагами шатер лекаря, с трудом сдерживая накопившееся раздражение. Едва не потерять шамана, да еще и по глупости! И это во время войны!

Мертен лежал на спине, без сознания, и вождь, гневно сверкая глазами, едва сдерживался, чтобы не убить оборотня на случай, если он всё-таки имеет шанс выздороветь.

- Мальчика вовремя спасли, так что его жизни ничего не угрожает. У него сильное обезвоживание, думаю, он не пил неделю, губы потрескались. И не ел ничего. Я только что дал ему воды, влил в рот. Теперь остается ждать, когда он придет в себя, - альфа Милор, лекарь Красного племени, протирал лицо шамана влажной тряпкой, избавляя от сажи. Это был отец Арне, еще молодой альфа, воин и лекарь. Он был такой же конопатый, как и сын, но не настолько красивый.

- То есть он сам довел себя до такого состояния? Зачем? - Витольд остановился у изголовья, скрестил руки на груди и принялся рассматривать названого сына, - Это что, попытка самоубийства?

- Навряд ли. Полагаю, он проводил какой-то ритуал. Может, Мертен посчитал, что голод станет условием успеха. Либо мальчик просто увлекся, - лекарь убрал чашу с водой и принялся копаться в своей небольшой каменной шкатулке, - Когда Арне зашел в шатер, там было темно и душно. Мальчик жег какие-то травы, возможно, их запах одурманил, такое бывает…

- Да, кстати, - Витольд оглянулся назад, кивнув сидящему в это время в углу мальчишке - сыну Милора, - Ты как в шатре оказался? Туда без разрешения имею права заходить только я. Сомневаюсь, что Мертен тебя звал.

- Не звал, - Арне чуть побледнел и сгорбился, не спуская тревожного взгляда с вождя.

- Ну и почему ты зашел? Ты хоть понимаешь, что с тобой бы случилось, прерви ты ритуал шамана? Знаешь, что Мертен тебе бы устроил? - Витольд подошел ближе к омеге, слегка покачивая головой и изображая максимально суровый вид. Испуг мальчишки его откровенно веселил.

- Простите, я подумал… - Арне заикался, не зная, как оправдать себя, но вождь не дал ему договорить.

- Когда шаман очнется, он тебя накажет.

- Но я же…

- Что ты? - Витольд скрестил руки, а Арне, не в силах терпеть эту сцену, тихонько захныкал.

- Поговорите с ним, пожалуйста!

- Зачем? Ты виноват.

- Но я же… - Начал снова омега, но Витольд всплеснул руками.

- Я же, я же. Ты же проник в шатер шамана. Может, ты обокрасть его хотел, откуда мы знаем?