Как только я открывала дверь, пришедшие тотчас видели мой живот и ребёнка рядом, а также маячивших сзади женщин, а иногда, по выходным и мужчин. Люди сразу понимали, не зная, что прописаны здесь не все, что их суют в невыносимые условия с очередью в туалет и ванную и с перспективой толкотни на кухне и орущим новорожденным.

Естественно все уходили и отказывались. Но видимо боясь, что найдётся какой-нибудь отчаянный одиночка, согласившийся на этот вариант, и тогда им придётся съезжать отсюда, они завели с нами такой разговор.

Жить так, конечно тесно и ребёнок появится, но вас на очередь не поставят, так как Вера и Ирочка не прожили в Москве десять лет, а значит им жилья не положено. Поэтому единственный выход от имени матери, написать письмо в Моссовет, с просьбой о выделении пустующей комнаты, ввиду ухудшения её жилищных условий.

Так как Вера грамотная, пусть она и напишет это письмо, от имени матери, ветерана труда. Мы с Сашей вообще были не компетентны в этих вопросах и даже не подозревали, что нас обманывают в своих интересах, поэтому я написала требуемое письмо и Нина его отправила.

На удивление быстро, уже в конце июля мать вызвали в жилищный отдел и сообщили, что просьба её удовлетворена. Ещё бы, эти сумасшедшие не просили квартиру, не вставали на очередь, а просили отдать пустующую комнату, это было выгодно и городу и району.

И уже в августе матери выдали на руки новый ордер, который она никому не показала, а спрятала, сказав, что теперь вся квартира наша и всё. Она сделала это неспроста. Только после её смерти обнаружили мы в документах этот ордер.

Он был выдан отдельно на эту комнату на моё имя и туда, на мою часть жилплощади была вписана дочь, а впоследствии и все мои дети. А мне всю жизнь внушали, что я живу из милости, на чужой площади и я должна быть им благодарна за доброту.

Так мы и узнали, что наша квартира фактически являлась коммунальной, с двумя хозяйками.

Сразу после того, как квартира стала целиком нашей, мы с Сашей поехали и купили мебель для кухни, гарнитур, состоящий из стола рабочего, стола обеденного, двух полок, сушилки и четырёх табуреток. Это обошлось в сто рублей. Ещё купили себе кровать и диван для Иришки. Она росла и спать на маленькой кровати ей становилось тесно.

А также я закупила обои, побелку, клей, в общем всё необходимое для ремонта.

Тогда-то и вскрылось из-за чего ещё они не хотели появления в квартире других жильцов. Пол в большой комнате был сожжён и новые жильцы потребовали бы ремонта за счёт испортивших. Ладыгин в запои имел обыкновение там спать и уснув с сигаретой, чуть не сгорел.

Так что теперь это были наши проблемы.

Конечно мы закупили всё необходимое для ремонта, а надо признать дело это было тогда нелёгким, приходилось объездить пол-Москвы, отстоять очереди, чтобы в конце концов взять хоть что-то.

Тут даже не стоял вопрос выбрать то, что тебе по душе. Вопрос был в том, чтобы хоть что-то досталось. Когда дошло до самого ремонта был конец августа, а срок моих родов, в середине сентября.

Потолки белить я не умела, не было у нас белёных потолков, только клееные и крашеные. Так что это была прерогатива мужчин. Дамы наши тоже естественно засуетились и тут же объявили, что ремонт начинаем с их комнаты.

Во многом я тогда уступала их капризам, это теперь с расстояния прожитых лет понимаешь, что дура была. Своими уступками я только всё более разжигала в них желание мучить и командовать, при полной безнаказанности, а тогда мне самой казалось, что этим я сохраняю покой в семье и благополучие своей дочки. Мол видя мою покладистость, девочку будут задевать меньше. Как бы не так.

Всё-таки нужно уметь и за себя постоять и любителей помучить во-время на место поставить, окоротить. Но опыта и мудрости тогда не было, была только забитость, зацикленность на вечных упрёках и благодарность за то, что я живу с мужем и у дочки есть папа. А уж их отношения были такими, что не разлей вода, оба друг в друге души не чаяли.

Вот и начали ремонт с их комнаты. Они перетащили мебель в большую пустую комнату, побелили потолок, а я приступила к наклейке обоев. Обрезала, подогнала, подготовила фронт работ, а тут и Саша с работы вернулся.

Иришка была у меня уже покормлена и играла в своей комнате, Саша поел и пришёл мне помогать. Я показала ему, как мазать листы и как потом их складывать в сторону, для промокания. И он занялся этим, а я тем временем до конца протёрла стены от прежней грязи,после сорванных строительных обоев и наклеила на них газеты сверху и снизу.

Потом мы передохнули, уложили Иринку спать и стали клеить обои, закрыв дверь в комнату. Наши два цербера шаркали постоянно мимо и прислушивались сквозь дверь.

Через какое-то время, душа их не выдержала и они вплыли в комнату.

Я попросила их закрыть дверь за собой, чтобы холодным воздухом не обдувало обои. Им нужно будет сохнуть, в противном случае обои отклеятся и отпадут.

Они стояли и наблюдали за нашими действиями, а мы старались не обращать внимания, хотя чувствовали себя, как выставленные на витрину.

Строителями все до одной комнаты и коридор были оклеены в серые обои разных оттенков, а кухня просто побелена полностью. Сейчас в их комнате мы клеили нежно-сиреневые обои с цветочным орнаментом. Получалось свежо и ново.

Работа спорилась быстро и через полтора часа, то есть к половине одиннадцатого мы закончили. Убрали всё, промыли пол от клея и закрыли комнату до утра, наказав не заходить в неё пока, а сами пошли на кухню.

Они поплыли за нами! Мать всегда ходила чуть-чуть бочком немного шаркая. У неё с молодости была искривлена и повреждена одна нога, поэтому и походка была своеобразная. Упала неудачно, повредила копчик и раздробила колено.

На кухне они пристали к нам с расспросами, почему мы во время работы не ругались. Я даже удивилась, а зачем.? Ну, объяснила мать, когда Нина с Мишей делали ремонт на Нагорной они вдрызг переругались.

- А это оттого, что он косорукий-встряла Нина.

Мне стало смешно, а они оскорбились, особенно Нина.

Я же засмеялась не на косорукий, а на то, что они ссорились, и удивляются, что мы этого не делаем. Нина же решила, что я смеюсь над её мужем и с ходу бросилась на меня в атаку. Это было строгое табу, муж насмешкам и осуждению подлежал только из её уст, остальные прав не имели.

Саша поняв, что назревает скандал на ровном месте позвал меня пойти прогуляться, что мы тут же и сделали, не дав пожару разгореться. А вернувшись через полчаса застали в квартире тишину и покой и сполоснувшись в душе спокойно пошли отдыхать. Да, с нашим семейством не соскучишься.

На следующий день, сгорая от нетерпения, когда же просохнет, вечером по возвращении с работы, они уже заносили в комнату свои вещи и расставляли по углам. Окна в тот раз мы не красили. Во-первых они не успели облупиться, во-вторых их придётся зачищать перед окраской от старой краски, а это долго, чтобы не получилось несовместимости и свертывания. Этому меня дедушка обучал.

А мы с Сашей стали переносить в большую комнату свои вещи, так что спать Иришку укладывали уже на новом месте.