Литмир - Электронная Библиотека

Сначала Костя подумал, что это детская комната, но потом понял – мамина. И диван один, да и обстановка довольно строгая, и порядок. Комнаты, где живут дети и подростки, выглядят совсем по-другому. А Илюшка здесь только потому, чтобы хоть так оказаться поближе к маме.

Женя заглянула в тетрадь к брату.

– Илья! – произнесла расстроенно. – Так ничего и не сделал. Долго еще?

Илюшка отвечать не стал, сердито засопел и показательно нацелился ручкой в пустой лист.

Костя взял за спинку соседний стул, придвинул его поближе к Илюшкиному, уселся.

– И на чем ты тут затормозил?

Не стал смотреть, как отреагирует Женя, а она чуть-чуть постояла за спиной и куда-то ушла.

Кое-как разделались с русским. Красивым почерком, судя по всему, первокласснику Илюшке обладать не дано.

Несмотря на то, что страница была расчерчена во всяких возможных направлениях, и в двойную линейку, и в косую, буквы никак не хотели выстраиваться ровно и ограничивать себя выделенной им полоской. Не сиделось им чинно. То подскакивали вверх, то проваливались под линию, то раздувались от важности.

К математике Костя слегка спекся. Хорошо, Илюшка заверил, что справится сам. Математику он любит и задачки щелкает как орешки.

Костя ободряюще, но осторожно хлопнул его по плечу, а сам отправился искать Женю.

Нашел на кухне.

Она стояла спиной к двери, перед кухонным столом, что-то держала в руках, но ничего не делала. Плечи печально опущены. И очень захотелось подойти и обнять, скользнуть ладонью вдоль по руке. Чтобы отогнать грусть и одиночество. Чтобы поделиться силой. Но Женя услышала его шаги, выпрямилась, обернулась.

– Будешь с нами ужинать? – спросила как-то чересчур официально, руководствуясь только законами гостеприимства.

Совсем как в Илюшкиной тетради: вот одна строчка, а вот другая – две узкие полоски, а между ними одна широкая, разделительная, на которую не рекомендуется выезжать.

– Я, конечно, не как твоя мама. Не специалист. Но есть можно.

* * *

Когда вернулся домой, мама спросила:

– Ты где был?

Костя, не раздумывая, ответил:

– У Женьки.

Зато Инна Владимировна задумалась:

– У какого Женьки?

– Да не у какого, а у какой, – поправил Костя, но, заметив прежнее непонимание в маминых глазах, разъяснил доходчиво: – Которую ты вчера к нам привозила. У нее еще брат, а мать лежит у тебя в отделении.

– И ты к ним ездил? – На лице у Инны Владимировны отразилось еще большее недоумение и, кажется, недовольство. – Зачем?

– Они же там одни. Представь. А их мама в больнице, в тяжелом состоянии, и неизвестно, когда вернется.

– Ну да, – неохотно согласилась Инна Владимировна, но сразу же добавила: – И все-таки я не понимаю, ты-то тут при чем. Зачем тебе к ним ездить?

– Мам, – Костя улыбнулся миролюбиво и чуть снисходительно, как будто был старше и мудрее. – Просто чтобы поддержать. Разве ты не поэтому их к нам вчера привела?

Глава 5

To, что сын вдруг решил навестить брата и сестру Самойловых, Инну Владимировну неприятно зацепило. С одной стороны, хорошо, что сын неравнодушен, способен сочувствовать и сопереживать. Ведь обычно он весьма сдержан и ироничен, а пофигизм Инна Владимировна не слишком приветствовала. Не хотела, чтобы Костя вырос циничным и черствым. Но с другой стороны, почему лучшие качества надо демонстрировать не по отношению к родной маме, которая этого заслуживает как никто другой, а по отношению к каким-то посторонним людям? И озаботила бы Костю судьба маленького мальчика, если бы к нему не прилагалась милая сестричка?

Она, конечно, не поразительная красавица, но очень даже симпатичненькая. Хотя девочки все хороши в этом возрасте своей юностью и свежестью. Личико приятное и рост подходящий.

Костя не слишком высок, слегка комплексует из-за этого, хочет казаться взрослым, могучим, сильным и обязательно примеряет, чтобы девчонка была хоть немного да ниже его. А эта подошла идеально. И к тому же грустная, несчастная, обиженная. Как за такую не заступиться перед суровой судьбой?

Все дело в обстоятельствах. И когда исчезнет этот яркий антураж мученичества, вряд ли девушка останется интересна Косте. Он художник, его привлекает все выразительное, необыкновенное. А девчонка – самая обычная: молчаливая, замкнутая и даже скучная.

Зря Инна Владимировна беспокоится.

У каждого время от времени случаются такие самоотверженные приступы благотворительности и волонтерства. Только мало кого надолго хватает. Пара выходов для утехи самолюбия и подтверждения собственной значимости для человечества. У кого-то – под влиянием минутного порыва, а у Кости – из-за примера матери, проявившей заботу о несчастных детях. Так что через неделю сын и не вспомнит про Самойловых.

Растает Снегурочка, улетит в неведомую страну легким облачком.

Пока Кости не было дома, Инна Владимировна зашла в его комнату. Рисунки, которыми Костя развлекал гостей, лежали на столе, в уголке, под тетрадями и учебником биологии.

Баринова вытянула их из общей стопки, торопливо просмотрела еще раз, потом отправилась на кухню, скомкала листы по одному и выбросила в мусорное ведро.

И так слишком много ненужных бумаг в доме. Только пыль собирают. А у Кости есть рисунки и получше: с продуманным сюжетом, тщательно выполненные.

Инна Владимировна вздохнула.

Нет, это замечательно, что Костя талантлив и можно перед другими похвастаться его работами. Но все же – разве это профессия, художник комиксов? Несерьезно.

Баринова очень надеялась, что до окончания школы сын еще передумает. Трезво взглянет на реальность и поймет: рисованием можно заниматься для души, а вот для жизни лучше выбрать нормальную профессию. И интересную, и достойную, и денежную. Например, врача. Как мама. Очень хотелось, чтобы Костя пошел по ее стопам. Тем более если у него такая тяга к спасению людей.

Как бы убедить его за оставшееся время: последние месяцы десятого и целый учебный год одиннадцатого классов? Посоветоваться со школьным психологом?

Ну а что? Как раз надо идти на родительское собрание. Последнее в этом году.

Школу своими визитами Инна Владимировна не баловала. А что ей там делать? У Кости нет проблем ни с учебой, ни с поведением. Пустая трата времени и сил, которые к концу рабочего дня и так на нуле. Еще и выслушивать однообразные отчеты и претензии классного руководителя по поводу оценок и подготовки к урокам, безумные идеи родительского комитета на тему массовых мероприятий и сплочения коллектива…

Но на последнее собрание в году надо бы сходить. Инна Владимировна уже пропустила два предыдущих. Побывала только на самом первом, исключительно, чтобы познакомиться с новым классным руководителем, который достался Косте после слияния двух классов. Ну и посмотреть на родителей учеников того, не Костиного, девятого. Впрочем, Инна Владимировна почти никого не запомнила, только одну мамашу, невероятно активную, которая сама вызвалась в родительский комитет и в попечительский совет школы.

Она без конца вносила предложения и задавала вопросы. Классная руководительница, учительница истории и обществознания, вежливо кивала ей: «Да, Людмила Борисовна! Слушаю вас, Людмила Борисовна!» с легким выражением обреченности на лице. Но та ничего не замечала, подскакивала на месте, словно прилежная ученица вскидывала руку: «А вот я считаю», «А мне кажется», и при каждом удобном случае упоминала сына: «А вот мой Алеша», «А у моего Алеши», «А как мой Алеша?»

Инне Владимировне тогда стало чрезвычайно интересно, что это за замечательный Алеша такой. Скорее всего, так себе мальчик. Если не хуже.

Хотела спросить про него у Кости, но забыла, как только вышла из школы.

И в этот раз мамаше Алеши опять не сиделось спокойно из-за бурлящих внутри нее идей и неуемного желания овладеть инициативой во всех направлениях.

– Как мы отметим окончание учебного года?

5
{"b":"604428","o":1}