– Почему мы остановились? – прошептала она, пытаясь отдышаться и заставляя себя перестать дрожать и посмотреть на него. Он, тем временем, стянул рясу через голову. Санса поняла, что никогда не видела его грудь, а теперь была так удивлена, что невольно выдохнула. Тонкий длинный шрам шел через всю грудь, от пупка и до ключицы, мерцая розовым в свете свечи. Глаза Сансы расширились, она и представить не могла, что он пережил такую травму.

– Что случилось… – начала она, но священник лишь покачал головой.

– В другой раз, милая.

Санса хотела сказать еще что-то, задать больше вопросов, потребовать объяснений, но мужчина вдруг опустился на колени и снова придвинул ее ближе к краю стола, и все, что она смогла произнести – удивленное «Ой!», прежде чем ощутила его язык между своих бедер. Это было что-то совершенно новое. Она думала, что пальцы доставляют ей несравнимое ни с чем удовольствие, но это было лучше, ярче, глубже. Это было так сокровенно и интимно, что Сансе показалось, она утонет в похоти. Она прикасалась к себе больше, чем несколько раз, в последние дни, но язык его, казалось, разжег в ней совершенно новое пламя, разбудил чудовищ, так долго спавших внутри нее. Санса давным-давно забыла, как это греховно. Забыла его шрам, забыла обо всем вокруг. Постанывая все громче и громче с каждым выдохом, она лежала на столе, а голова обреченно перекатывалась из стороны в сторону. Ритмично двигая бедрами, она не могла думать ни о чем, кроме языка мужчины и удовольствия, которое он доставлял. А он, казалось, наслаждался всем почти так же, как она. Лаская ее повсюду одновременно, жадно пробуя на вкус, он умело доставлял ей невероятное удовольствие.

– Да… – Санса стонала, забыв обо всех запретах. Мужчина простонал в ответ, и она почувствовала, как звук отозвался между ее ног.

– О Боже, да… – выдохнула она снова, и он усилил темп. – О, отец… Да…

Это слово было теперь всем, что связывало ее с этим миром. И она стонала его, выдыхала и кричала, снова и снова, пытаясь ухватиться за что-то, кроме этих сладких, прекрасных волн тепла, накрывавших все ее тело.

– Да, да, даа…

Ноги безнадежно свешивались со стола, и левой ступней она касалась ручки одного из ящиков стола. Спустя мгновение, забившись в секундном экстазе, она толкнула его ногой, и тот открылся, оставив ее без опоры. Санса попыталась сохранять равновесие и смотреть на священника, но на это не было сил. И девушка снова откинулась назад, охваченная жаркой волной, которая становилась все больше, все сильнее, пока, наконец, не похоронила ее под собой. Санса почти кричала, а тело ее дрожало. Она лихорадочно дотронулась до головы отца Бейлиша между своих ног, ощущая, что прикосновения языка уже недостаточно сильны, но в эту же секунду он отстранился. Поднявшись на ноги, он посмотрел на нее с самодовольной улыбкой на губах. Он выглядел не как великолепно сложенный мужчина, но как непослушный мальчишка. И Сансе нравилось это. Наклонившись над ней, он осторожно коснулся ее губ своими, так, будто она спала, а он боялся нарушить этот прекрасный сон. Все еще пытаясь отдышаться и хоть как-то вернуться к реальности, Санса слабо откликнулась на поцелуй. Мужчина усмехнулся.

– Ты кажешься ужасно уставшей, дитя.

– Так и есть, – призналась Санса со слабой улыбкой на лице, – но, Господи, это того стоило.

Она медленно села, с благодарностью хватаясь за протянутую руку. Взгляд мужчины был еще более теплым, чем раньше. С безумной улыбкой на губах, Санса окидывала взглядом кабинет, комнату, в которой она теперь чувствовала себя лучше, чем дома. Спустя мгновение глаза замерли на ящике стола, который несколько минут назад она случайно выдвинула, неловко задев ногой.

В нем был пистолет.

Санса испуганно спрыгнула со стола, как если бы оружие выстрелило, останься она рядом еще хоть на мгновение. Удивленный этим внезапным движением, отец Бейлиш проводил ее взглядом. И отреагировал немедленно. Плавным движением он закрыл ящик, схватил девушку за руку и, притянув ближе, заключил в объятия.

– Не обращай внимания, это так, ерунда, – шептал он ей в ухо.

Санса не помнила, как обняла его в ответ, но теперь обнаружила, что ее руки неловко обхватили его тело. Там, где она касалась, кожа была мягкой и горячей. Санса провела пальцами по спине и бокам, почему-то ощущая себя так близко к отцу, как никогда. Она робко дотронулась до шрама, всего на секунду. Мужчина поморщился, но не отстранился. Санса прижалась к его груди. Закрыв на секунду глаза, она позволила себе снова ощутить тянущую боль от желания остаться с этим человеком навсегда, впитать его запах. Это было похоже на рай.

Но затем она вновь открыла глаза и моментально отстранилась.

– Только не нужно лгать мне. Пожалуйста.

Она вдруг поняла, что даже пистолет не поразил ее так сильно, как реакция на это отца Бейлиша. Она вглядывалась в его лицо, силясь найти объяснение в его глазах. Но они были такими же загадочными, как и всегда.

– Почему у вас есть пистолет? – Санса почти позавидовала собственному спокойному голосу.

Отец Бейлиш глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

– Санса. Это не то, о чем ты думаешь.

– Я ни о чем не думаю, – ответила девушка, – я просто хочу знать, откуда у вас пистолет. Сомневаюсь, что многие священники хранят оружие в письменных столах.

Мужчина грустно улыбнулся.

– Вероятно, нет, любовь моя. Я, честно говоря, не знаю ни одного.

– Но вы… – начала Санса, но осеклась, почувствовав, как мысли зароились в голове с немыслимой скоростью. Никто в этом приходе не слышал о нем раньше, до того, как он стал новым священником. Взгляни на этот шрам. А как странно он вел себя во время исповеди. И то, что он сделал с тобой. И пистолет в ящике стола. И шрам… страшное подозрение, родившееся в ее голове, игнорировать было невозможно. Верить ему не хотелось, но выбора попросту не было. Последний, печальный раз она посмотрела на человека, которого столько времени называла «отец Бейлиш», а затем заговорила. – Вы ведь вовсе не священник?

Санса заранее знала ответ.

Он взглянул на нее, и серо-зеленые глаза были всем, чему Санса могла сейчас довериться.

– Нет, милая.

========== Часть 6 ==========

Комментарий к

Укажи мне, Господи, пути Твои и научи меня стезям Твоим.

Направь меня на истину Твою и научи меня, ибо Ты Бог спасения моего; на Тебя надеюсь всякий день. (Псалом 25:4-5)

The Brothers Bright – Blood on My Name

В этой главе Санса впервые обращается к Бейлишу по имени, и я решила, что можно считать это своеобразным переходом на “ты” и новой ступенью в отношениях.

Она не могла вспомнить, как долго смотрела на него в ту роковую ночь, с тысячей невысказанных вопросов, застывших на губах. Не помнила и того, как добралась тогда до дома, и тех мыслей, что одолевали в ночи ее разум, не давая проснуться.

Все, что помнила Санса – его губы. Мягкая горячая кожа, которой касались ее ладони. Сладкое чувство, будто она теряет контроль, возникавшее благодаря его умелому языку. Все эти воспоминания были живы, захватили ее целиком, ее тело, ее разум, ее душу. И принесли с собой… похоть. Жажду. Все, что Санса когда-то считала грехом.

Теперь она не была в этом так уверена.

И ей все еще хотелось получить ответы. Девушка поклялась, что не позволит мужчине даже дотронуться до нее снова, прежде чем он раскроет ей свои секреты. И если он захочет оставить их при себе, она мужественно переживет это, поблагодарит за все и больше никогда не вернется. В конце концов, хотела же она когда-то принять постриг. Значит, сможет возжелать этого снова. И посвятит себя той жизни, в которой она не будет нуждаться больше ни в одном мужчине, кроме Господа Иисуса Христа.

Санса почти не сомневалась, что сможет однажды убедить себя в этом.

Войдя в кабинет отца Бейлиша сегодня, она увидела его залитым ярким полуденным светом. Девушка впервые была здесь днем, и солнце за окном придавало ей сил. Никаких опасностей не притаилось в тени, никаких секретов не скрывало серебристое сияние луны. Только мягкий теплый свет, комната казалась наполненной им, от пола и до потолка, от центра и до самого потаенного угла. Санса окинула взглядом знакомые уже детали, отмечая, насколько чужды они привыкшему к сумеркам глазу. Там, где не лежали элегантные ковры, пол был чистым, но тусклым, в камине не потрескивал огонь, а письма на рабочем столе были совершенно мирскими.