Месяц спустя, когда история Хоффа была потеснена с первых страниц газет, единственная дочь Джимми Хоффа, судья Барбара Крэнсер, позвонила Фрэнку Ширану из своего офиса в Сент-Луисе. Судья Крэнсер вполне в духе своего легендарного отца немедля перешла к делу и попросила Ширана без утайки поведать ее семье обо всем, что ему известно об исчезновении отца. «Решитесь, наконец», – попросила она. Но Ширан, следуя советам своего адвоката, так ни на что не решился, лишь учтиво посоветовав ей обратиться опять же к его адвокату.
Это был уже не первый раз, когда судья как устно, так и письменно взывала к чувствам Ирландца в попытке выудить из него секреты. 6 марта 1995 года Барбара писала Фрэнку: «Я твердо верю в то, что есть люди, и немало, до сих пор считающие себя верными друзьями Джеймса Р. Хоффа, и все они знают, что тогда произошло с ним, как и о том, кто стоял за всем этим и почему с ним так обошлись. И мне больно, что до сих пор никто из них так и не признался нашей семье – пусть даже взяв с нас обещание хранить все в тайне, – как же все-таки все было на самом деле. Полагаю, что и вы относитесь к этим людям».
25 октября 2001 года, неделю спустя после телефонного звонка Барбары, Ширан, которому было уже за 80 и который мог передвигаться лишь на ходунках, услышал стук в дверь квартиры на первом этаже, где он проживал. Пожаловали двое молодых агентов ФБР. Оба держались дружелюбно, непринужденно и весьма уважительно с человеком, находившимся на закате жизни. Они надеялись на то, что прожитые годы смягчили его, а возможно, и заставили раскаяться в содеянном. А пришли они по поводу вышеупомянутого «признания умирающего». Они сказали, что, дескать, слишком молоды, чтобы помнить об этом событии, зато прочли больше тысячи страниц дела. Визитеры не скрывали, что они в курсе его телефонного разговора с Барбарой; более того, заявили, что даже обсуждали это с ней. Но, как это уже повелось с 30 июля 1975 года, Ширан печальным голосом посоветовал им обратиться к его адвокату, бывшему окружному прокурору Филадельфии Эммету Фицпатрику, эсквайру.
Так и не сумев склонить Ширана к «признанию умирающего» и сотрудничеству, ФБР 2 апреля 2002 года заявило о том, что дело, насчитывавшее 16 000 страниц, было передано окружному прокурору Мичигана, а 1300 страниц из него – в СМИ и двум детям Джимми Хоффа. Выдвижение обвинений на федеральном уровне не предполагается. В конце концов, даже ФБР по прошествии без малого 27 лет оставило все попытки докопаться до истины.
3 сентября 2002 года, то есть год спустя после пресс-конференции Джеймса Хоффа, прокуратура округа Мичиган также решила закрыть дело, выразив «самые искренние соболезнования» детям Хоффа.
Заявив об этом решении СМИ, окружной прокурор Мичигана Дэвид Горсика, в частности, сказал: «Увы, но все это очень походит на детективный роман без заключительной главы».
Мне приходилось слышать такое и в адрес моей книги «Я слышал, ты красишь дома», что, мол, и она – «детективный роман». Это детектив, но никак не роман. Это история, рассказанная в форме личных бесед с Фрэнком Шираном, большинство из которых было записано на пленку. Первое такое интервью состоялось в 1991 году на квартире Ширана вскоре после того, как нам с моим коллегой удалось выхлопотать для Ирландца досрочное освобождение из тюрьмы по причине ухудшившегося здоровья. Вскоре после самого первого интервью в 1991 году Ширан, догадавшись, что беседа с ним очень уж походит на допрос, наотрез отказался сотрудничать с нами. И выразил мне явное недовольство. Я попросил Ширана связаться со мной, если он все же изменит свое отношение.
В 1999 году дочери Ширана организовали встречу их престарелого и к тому времени немощного отца с монсеньором[3] Эльдусором из церкви Святой Доротеи в Филадельфии. Встреча эта состоялась, монсеньор даровал Ширану отпущение грехов и, как следствие, возможность захоронения на католическом кладбище. Фрэнк Ширан признался мне: «Верю в то, что смертью все не заканчивается. И если все так, не хотелось бы упустить свой шанс. Так что лучше попытаться».
Вскоре после аудиенции у монсеньора Ширан встретился со мной. По его желанию я пришел в контору его адвоката. На той встрече он заявил о готовности ответить на все мои вопросы. Наши встречи продолжались в течение пяти лет. В ходе этих интервью мне пришлось вспомнить о навыках, приобретенных в бытность мою обвинителем по делам об убийствах, выносившим смертные приговоры, преподавателем, читавшим студентам курс по перекрестным допросам, и автором нескольких статей на тему правила Верховного суда США о непринятии доказательств, полученных незаконным путем, затрагивавшим вопросы признаний.
«Ты – самый въедливый из всех копов, с которыми мне приходилось иметь дело» – так однажды заявил мне Ширан.
Я потратил бессчетное количество часов на общение с этим Ирландцем, на встречи с предполагаемыми гангстерами, побывал в Детройте на месте исчезновения Хоффа, съездил в Балтимор и побывал в двух местах, где Ширан обстряпывал свои тайные делишки, встречался с адвокатом Ширана, его семьей и друзьями – и все ради того, чтобы поближе узнать того, кого я интервьюировал. А сколько я провисел на телефоне, сколько времени ушло на личные встречи, в ходе которых я тщательно отбирал материал для будущей книги!
Зачастую мне приходилось вновь и вновь убеждаться в верности золотого правила любого расследования: преступник стремится к признанию, даже если он все отрицает. Это как нельзя лучше подходило и к Фрэнку Ширану. Второе правило – дай допрашиваемому выговориться. И это никогда не было проблемой в ходе моих интервью с Ирландцем. Пусть говорит, правда рано или поздно выплывет.
Какая-то часть натуры Фрэнка Ширана страстно желала признания во всем, и достаточно давно. В 1978 году возникла ситуация, когда Ширан, будучи в состоянии опьянения, признался во всем Бриллу, автору книги «Тимстеры». Во всяком случае, в ФБР считали именно так и настаивали на выдаче Бриллом магнитофонных записей. Дэн Молдеа, автор книги «Войны, которые вел Хоффа», написал в одной из статей, что однажды во время завтрака в отеле Брилл рассказал ему о том, что, дескать, располагает записью признания Ширана. Однако Брилл, видимо, из опасений угодить в свидетели, нуждающиеся в защите, решил публично опровергнуть это в «Нью-Йорк таймс».
В соответствии с этим в ходе этих изнурительных интервью автор все же предпринял попытку сохранить за Шираном право оспорить сказанное им и не позволить суду истолковать его слова как официальное признание в содеянном.
После того как книга была закончена, Фрэнк Ширан поглавно прочел и одобрил ее. Потом перечитал ее вновь и одобрил всю рукопись в целом.
14 декабря 2003 года Фрэнк Ширан умер. За полтора месяца до смерти на последней стадии болезни он дал мне последнее интервью уже на больничной койке. Он сообщил мне, что исповедовался у пастора и получил от него отпущение грехов. Намеренно избегая обтекаемых юридических терминов, Фрэнк Ширан в этот «момент истины» смотрел прямо в объектив камеры. Держа в руке экземпляр этой книги, он подтвердил все, что в ней написано, и свою роль в произошедшем 30 июля 1975 года с Джимми Хоффа.
На следующий день, может, чуть позже, но до того, как Фрэнк Ширан окончательно впал в беспамятство, он попросил меня вместе с ним обратиться с молитвой к Господу.
Все сказанное Фрэнком Шираном автор отдает на суд общественного мнения читателя, которому в контексте истории минувшего века и предстоит вынести свой вердикт.
Стержень повествования – неповторимая и захватывающая биография Фрэнка Ширана. Этот умный ирландец, воспитанный в строгом католическом духе, был трудным ребенком Великой депрессии, закаленным в боях героем Второй мировой войны, высокопоставленным функционером «Международного братства дальнобойщиков», тем, кого в контексте «Закона об инвестировании полученных от рэкета капиталов» Руди Джулиани назвал «сообщником» главарей «Коза Ностры» (одним из всего двух не итальянцев в списке 26 боссов и андербоссов Боннано, Дженовезе, Коломбо, Луккезе, а также преступных семей Чикаго и Милуоки). Его называли и опасным уголовником, и инфорсером, он был известен и как верный друг и любящий отец четырех дочерей и дед.
