– Лента для огораживания места преступления.

– Одноразовая одежда.

И опять доктор Эй кивнула, посмотрев на прямоугольник, нарисованный на траве.

– Ну что, мы готовы начать? – спросила она, взяв в руки лопату.

Сделав шаг вперед, студенты недоуменно посмотрели друг на друга.

– Da mu se nevidi[11], – прошептала чуть слышно доктор.

Она бросила взгляд на Тимоти, который сфокусировал взгляд на собственной переносице. Он достаточно знал македонский, чтобы понять, что это был крик отчаяния.

– Нам ничего не надо сделать в первую очередь? – спросила Эй.

– Надо очистить наши инструменты, – предложил один из студентов.

– Предполагается, что они и так уже чистые, – коротко заметила археолог.

Ей оставалось только робко надеяться на то, что ни один из присутствующих не выберет специальность эксперта-криминалиста.

Пора бы уже наставить их на путь истинный, подумала она, начиная копать.

– Обычно мы начинаем с верхнего слоя. Так как здесь никакого преступления нет, то я буду рассказывать и копать одновременно.

Тимоти встал рядом с ней и тоже принялся копать. Несколько студентов подошли ближе, демонстрируя свою активность.

– При настоящих археологических раскопках важные слои обычно скрыты под более поздними напластованиями, – стала объяснять доктор Эй. – При раскопках на месте преступления поверхность тоже является важным слоем. Захоронение может находиться под самой поверхностью земли, а это значит: то, что вы идете по ней к месту захоронения, так же, как и само ваше присутствие там, может значительно изменить или полностью уничтожить улики.

Женщина замолчала в ожидании вопросов, а когда их не последовало, продолжила в соответствии с планом занятия:

– Криминальные улики – вещь очень нежная. Археолог-криминалист должен внимательно относиться к присутствию таких вещей, как поврежденные корни, сухие листья, увядшая растительность, следы использования инструментов, обуви и даже отпечатки пальцев.

Куча земли возле расчерченной белой границы постепенно росла.

– Артефакты, найденные на месте раскопок в нашем случае – это очень часто крайне непрочные вещи, и они совсем не похожи на те, которые находят в нормальных археологических раскопах. Обычно это клочки бумаги или ткани, крошки табака, насекомые, волосы, ногти или куски мягких тканей трупа.

Доктор Эй посмотрела на окружающие ее скучающие лица – раскоп уже достиг футовой глубины.

Она протянула лопату брюнетке, стоявшей справа от нее, и жестом велела юноше, занявшему место рядом, взять лопату у Тимоти.

– Прошу вас, пожалуйста, копать, – распорядилась она и подождала, пока эти двое не выбросили первые комки земли, прежде чем продолжить: – Существует также опасность наткнуться на биологически вредные материалы или опасные предметы… – Археолог заколебалась, подыскивая подходящий пример. – Например, на заряженный пистолет.

Студентка замерла. Неожиданно это слово привлекло всеобщее внимание.

– Да, и такое случалось, – кивнула доктор.

Она подошла к копавшим и взмахом руки велела им передать лопаты следующей паре. Пора, наконец, расшевелить эту молодежь.

Затем, сплетя пальцы за спиной, Эй продолжила рассказывать, прохаживаясь вдоль раскопа:

– Любые найденные предметы должны быть надлежащим образом переданы следствию. Прошу вручить лопаты дальше. Но пока этого не произошло, за их сохранность отвечаете вы.

Женщина заглянула в раскоп и внезапно замолчала.

– Прекратить! – закричала она во весь голос.

Все присутствовавшие испуганно дернулись.

– Все назад, – велела археолог, не отводя взгляда от раскопа, и, пройдя вдоль длинной его стороны, опустилась на колени. Вглядевшись, она протянула вперед правую руку. Как любой вымуштрованный помощник, Тимоти уже знал, чего она ждет. Он вложил в ее руку мягкую кисть.

– Люди, освободить свет! – крикнула женщина, не отрывая взгляда от объекта, который привлек ее внимание.

Она осторожно заработала кистью. Сердце громко застучало у нее в груди.

Когда на поверхности появилась часть гладкой сферы, студенты, стоявшие вокруг, задержали дыхание. Оказывается, хоть что-то они знают!

Доктор Эй остановилась и обернулась к своему коллеге.

– Тимоти, убери всех отсюда. А потом соедини меня с коронером[12] и детективом-инспектором Стоун.

Стейси Вуд с трудом разбиралась в том, что ее сейчас окружало. В том количестве крови, которая покрывала все поверхности крохотной комнатки в задней части небольшого дома, было что-то неприличное. Но проблема была не только в этом. Девушка и раньше видела кровь. Истинная проблема заключалась в воспоминании, которое было спрятано глубоко в ее памяти.

Она встретилась взглядом с Кевином Доусоном, который стоял на другом конце комнаты, заваленной кроссовками, бутсами, автомобильными журналами и футболками.

Обычная комната тинейджера, если б не тело мальчика, сползшее по стене, и не пятна крови на ковре. Металлический запах крови смешивался с запахом одежды, пропитанной по́том.

Голова юноши была откинута назад; его открытые глаза, казалось, таращились на брызги крови на потолке, и было непонятно, то ли он мечтает, то ли пребывает в ужасе от своего поступка. На молодой, гладкой коже его лица виднелся только один белый шрам – под левым глазом. Один рукав куртки с капюшоном закатан до самого локтя, и на руке можно видеть зияющую рану. Серые обтягивающие джинсы покрыты подсыхающими пятнами крови.

Кухонный нож упал всего в нескольких дюймах от его правой руки.

Увидев этот нож, Стейси постаралась сохранить ровное и естественное дыхание. Ей не хотелось, чтобы Доусон подумал, что она не в состоянии заниматься оперативной работой. А у него был особый нюх на ее слабости. Но вид этого ножа заставлял Вуд мысленно возвращаться к той вещи, к которой она возвращаться не хотела. По крайней мере, не здесь и не сейчас.

Констебль мысленно покачала головой и попыталась сосредоточиться. Мать нашла сына и в истерике вызвала парамедиков[13]. Сообщение о звонке поступило в участок и одновременно патологоанатому. По мнению Стейси, мальчик был мертв уже пару часов.

Их основной задачей было установить, что это не убийство, замаскированное под самоубийство. Если детективы согласятся в этом с судмедэкспертом, то это значительно ускорит момент передачи тела семье для организации похорон.

– Парень был настроен вполне серьезно… – заметил постоянно сотрудничающий с ними патологоанатом Китс. – Если судить по результату.

Вуд поняла это сразу. Помимо нескольких ничего не значащих царапин на запястье, рука юноши была располосована по всей длине. Нож рассек вену надвое.

Стейси не могла заставить себя не думать, что мгновения, которые предшествовали тому, что она сейчас видела перед собой, были очень болезненными, эмоциональными и тяжелыми. Плохо уже то, что парнишка не видел перед собой другой альтернативы, кроме как покончить с жизнью, а тут еще мелкие порезы на кисти, которые многое говорили о его страданиях…

Вуд не имела ни малейшего понятия о том, что мучило этого подростка, но она хорошо знала, что многие проблемы тинейджеров не так уж непреодолимы, как кажутся им на первый взгляд. И возможно, если б у него было с кем ими поделиться, он не решил бы, что это его единственный выход. Девушка вздрогнула и попыталась избавиться от приступа тошноты.

Китс собирался продолжить свою работу, но, с точки зрения констебля, в комнате не было ничего, что указывало бы на то, что кто-то помог Джастину Рейнольдсу умереть. Если б это было так, в небольшом помещении остались бы следы борьбы – но, скорее всего, конфликт существовал лишь в голове у молодого человека.

– Вы удовлетворены, сержант? – негромко обратился Китс к Доусону.