Лиза вспотела и стала судорожно соображать, что происходит. Глаза ее друга затуманились, рот приоткрылся, дыхание замедлилось, казалось, на него напал столбняк, который не давал видеть, дышать и двигаться. На Лизу это подействовало возбуждающе. Ей самой захотелось принять участие в спектакле, в котором основное действие оставалось не виденным, проходя где-то там, внизу под столом. Но сегодня, похоже, для нее не было роли. Поэтому она сидела тихо, не двигаясь от стыда, желания и беспомощности.

Все закончилось достаточно быстро, и только капельки пота на лице Михаила указывали на безграничную власть женщины над мужчиной, настоящим мужчиной, каковым его сотворила природа.

Женьке понадобились только ее чудесные ручки, чтобы показать Лизе очевидное. И Лиза была благодарна ей, за это. Ее недавние представления о жизни в этом ключе рухнули, и раз уж действительность была таковой, Лиза с головой решила окунуться в то, о чем только что узнала.

И дрожащей рукой, она написала:

5. «Никогда не забывай, что ты – Женщина!».

Именно сегодня Лизе, как никогда, хотелось секса. Все ее тело било мелкой дрожью от одной только мысли о прикосновении мужских рук, поцелуях, которыми мужчины умеют одаривать, когда любят.

– А когда не любят? Они так же целуют тебя или нет? – думала она, – я хочу и должна это попробовать, иначе сойду с ума или попросту наброшусь на одного из них! – мучилась Лиза, и с этими мыслями отправилась на «охоту», чтобы с кем-нибудь познакомиться. Правда, она еще не знала тогда, что настоящая «охота» ждет ее впереди.

Итак, взяв с собой небольшой сачок вместо сетей, Лиза вышла из дома. Погода стояла нелетная. Шел мелкий дождик, который, казалось, не собирался заканчиваться. И Лиза подумала,

– Наверное, все, что сейчас можно было поймать сачком, спряталось под крышей. И она зашла в первую попавшуюся булочную, чтобы это проверить. Если бы сестра узнала о моих похождениях, то умерла бы со смеху. Но мне все равно, – успокаивала себя Лиза, -

– По-настоящему смеется тот, кто смеется последний!

В булочной она встретила только двух старушек, которые мило беседовали с продавщицей, ожидая окончания дождя. Все трое с ног до головы внимательно оглядели Лизу, и продавщица спросила:

– Булочек горячих желаете?

– Желаю, только чего-то погорячее! – ответила Лиза и пулей вылетела на улицу!

Она шла под дождем, одна одинешенька. Ей было ужасно плохо. Лиза очень страдала от того, что осталась одна. От того, что больше нет человека, который видел в ней необыкновенную красавицу, не смотря на то, что она ей никогда не была. Он любил ее такой, какая она есть, со всеми ее видимыми и невидимыми недостатками и, поэтому, жить ей было легко. Быть собой всегда легко! А играть чужую роль всегда трудно, тем более, если она твоя полная противоположность. И сейчас ей просто везло, что дождь хоть немного охлаждал ее страдания и приводил в чувства.

– Почему я не пробовала этого раньше, когда была молодой, как все мои подруги? Как сестра? Да потому, наверное, что знала своего будущего мужа с детства, – оправдывала себя Лиза, – и думала, что так будет всегда. А всегда бывает, как правило, наоборот. Сначала женихи, а потом муж, а у меня – муж, а потом женихи. Ну, да ладно, раз уж погода мне все испортила, зайду к своему гинекологу, я давно у него не была, а заодно попрошу выписать мне что-то, чтобы гулять не хотелось. Словно той кошке! Раз уж, я так далека от всего этого.

Ее врачом был мужчина средних лет и весьма привлекательной наружности. По национальности он был еврей. А его кудрявая, шикарная шевелюра сразу же всем бросалась в глаза, кроме Лизы, конечно. Она так любила своего Димку, что раньше ничего и никого не замечала вокруг. И только галантность Ильи никогда не оставалась для нее незамеченной. Лиза любила это мужское качество, потому что оно лишний раз давало тебе почувствовать себя женщиной.

Она ждала своей очереди, когда к кабинету подошла пара. Женщина мало заинтересовала Лизу, чего не скажешь о ее спутнике. Он был такой красивый, молодой, высокого роста и крепкого телосложения, что Лиза сразу забыла, зачем пришла. Его удлиненные, вьющиеся волосы смотрелись очень сексуально. А губы были такими чувственными, что Лиза сразу захотела себе представить, как они целуют ее. Ее шею, плечи, затем грудь. И по мере того, как они опускались ниже, у Лизы закружилась голова. Ее теперешнее состояние сделало ее тело очень пластичным. И она, поймав его взгляд на себе, медленно, каким-то едва уловимым движением, начала поглаживать свое тело, которое смотрелось великолепно в еще мокром от дождя платье, выгодно подчеркивающем восхитительные женские формы столь любимые мужчинами. А ее влажные волосы, прилипшие ко лбу, создавали образ «львицы на охоте», пробежавшей немалое расстояние за своей жертвой и готовящейся к последнему решающему прыжку. Но жертва уже и сама готова была наброситься на львицу, которая так грациозно и обольстительно двигалась. Убедившись, что добыча в сачке, Лиза быстро направилась к выходу, унося с собой свою первую «жертву», первого мужчину, который не принадлежал ей, но который был так нужен сейчас.

На улице они познакомились. И Лиза провела незабываемую ночь, после которой почувствовала, что способна на многое.

– Надо же, а я еще и экстрималка! Увела мужика, а жена ничего не заметила, – ей хотелось кричать об этом направо и налево. И я не сделала ничего плохого! Просто взяла мужика напрокат. Пусть у меня нет своего, но их так много вокруг! Сестра права. Да, и моя мама тоже. А если я еще стану красивой, я смогу выбрать себе любого из них!

С этими, греющими душу, мыслями Лиза отправилась в душ.

6. «Независимо от того, тигрица ты или кошка, старайся мурлыкать тихо, чтобы не навести панику. А тот, кто тебе нужен, и так тебя услышит. Поверь!».

Проблемы с бизнесом оставались нерешенными. Лизе не хватало опыта, хватки, денег. Она старалась изо всех сил, но быть хорошей мамой и женой – одно дело, а хорошим бизнесменом и руководителем – другое.

У ее покойного мужа был заместитель, который после его смерти срулил на другое место работы, оставив Лизу одну разбираться с делами. Игорь Петрович был одним из тех, кто смог неплохо нажиться на болезни и смерти Дмитрия. Он, как и все, кто уносил ее деньги, считал Лизу круглой дурой.

Тогда она недооценила его ухода, разозлившись за воровство, а теперь, когда стоял вопрос жизни или смерти фирмы, постаралась забыть об этом и была твердо намерена вернуть его обратно. Он знал все о делах и мог здорово помочь.

– Дура так дура, – решила Лиза, – буду и дальше ее из себя разыгрывать, если он так хочет, лишь бы это помогло моему делу.

В журнале сотрудников она нашла телефон Игоря Петровича и позвонила.

– Игорь Петрович, здравствуйте!

– Да, это я. Здравствуйте! С кем имею честь разговаривать? – официально, деловитым тоном спросил тот.

– Я Лиза, жена Дмитрия Ивановича, я хотела бы встретиться с Вами и поговорить.

– Поговорить о чем? – удивился Игорь Петрович.

– О своей фирме. Мне нужна ваша помощь.

– Я могу встретиться с вами, но ничего не обещаю.

– Вот и хорошо. Тогда я жду вас завтра в офисе Дмитрия Ивановича в три часа, если вы не возражаете.

– Хорошо, в три я приеду, – попрощался тот.

Кабинет Дмитрия Ивановича был огромным как и его фирма. Окна в кабинете тоже были большими, почти до пола. Жалюзи на них не было – так сильно Дмитрий Иванович любил свет, как будто чувствовал, что не успеет сполна насладиться этим удивительным явлением природы. Над его столом висела картина из гобелена, на которой была изображена полная чаша – символ достатка. Перед столом в правом углу на тумбочке стоял телевизор. Дмитрий Иванович по утрам смотрел новости. Он предпочитал телевизор газетам в целях экономии времени. Это давало ему возможность делать несколько дел одновременно, что невозможно, если узнаешь новости из газет.