И все равно я торопливо собиралась, одновременно распеваясь. Я накинула пару выцветших джинсов и толстовку. Я не собиралась входить в зал в блестящем наряде. Профессионалы, я уверена, переодеваются после прихода.

Мама позвонила в 8:15, чтобы пожелать мне удачи. Я вошла в гараж в 8:30, чтобы положить вещи в багажник и обнаружила, что Эдриан забрала машину. Мне это особенно понравилось, учитывая, что Эдриан не должна была никуда ехать и она знала, что мне нужна машина, чтобы добраться до зала Бизли на кампусе на прослушивания. Я позвонила на её сотовый. Она не ответила. Потом я в панике позвонила Молли, и к счастью, они еще не уехали и смогли сделать крюк и забрать меня. В 8:55 мы подошли к стойке регистрации. Нам нужно было быть там к 8:45, даже несмотря на то, что прослушивания не начнутся до девяти.

Женщина за стойкой, казалось, не заметила, или ей было все равно, что мы опоздали. Она даже не спросила, есть ли у нас доказательства того, что Молли и Полли — ученики на хорошем счету, хотя мы готовились подтвердить это звонком школьному секретарю. Они просто передала мне пакет с листовками и большой белый листок с номером 63, потом попросила меня проверить название моей группы, напечатанное на её листке.

Список состоял из более чем 100 имен. Многих из них я не узнала. Должно быть, это ребята из Москвы и других соседних городков. После того, как мы закончили подписывать бумаги, она сказала нам ждать своей очереди в коридоре.

— Но мы в очереди шестьдесят третьи? — спросила я. — Сколько пройдет времени до того, как нас вызовут?

Она холодно посмотрела на меня, как будто я уже должна знать, или по меньшей мере было неприлично спрашивать.

— В среднем прослушивание занимает три минуты, но иногда всё идет гораздо быстрее и если ты пропустишь очередь, то это всё. Мы не будем слушать вас потом. Поэтому мы просим, чтобы все конкурсанты оставались в коридоре и не покидали здания.

— Спасибо, — я отвернулась, подсчитывая в уме.

Молли уже посчитала.

— Около трех часов, — сказала она. — Хорошо, что я взяла книгу.

Три часа? Почему нам велели так рано приехать, и почему я не подумала о том, чтобы привезти что-нибудь, что угодно, чтобы провести время?

Я узнала несколько ребят из Пуллмана, слоняющихся неподалеку, кто-то в обычной одежде, кто-то выглядел как рок-звезды, но я не увидела Рика. Как профессионал, он явно уже знал, что не нужно приходить вовремя.

С него сталось бы быть в числе первых, но нет, пока худой мужчина с козлиной бородкой приветствовал нас на прослушиваниях и давал указания, я осмотрелась вокруг и нашла десять первых участников. Они уже прикололи номера к футболкам. После того, как мужчина с бородкой закончил вещать, и нам пришлось убраться со сцены так быстро, как только возможно, он повел десять первых участников за кулисы.

Молли, Полли и я нашли укромный уголок и несколько раз всё повторили. Было нечем заняться, только слушать обрывки музыки, долетавшие до коридора.

Когда женщина за стойкой сказала мне, что в среднем прослушивании занимает три минуты, я не поняла, что она имела в виду, что судьи дают тебе только 30 секунд, если ты им не понравишься. Если ты им понравишься, они позволяют тебе петь минуту или две. Еще одна минута уходит на то, чтобы загонять и сгонять людей со сцены. Я спрашивала у конкурсантов, которые возвращались в коридор в разной степени беспокойства, какую часть своей песни им удалось спеть.

— Я репетировала целый месяц. Вся моя семья пришла посмотреть на меня, и я даже не дошла до припева, — сказала одна девочка. — Это совершенно не честно.

— Видишь, — прошептала я Полли, как будто это была хорошая новость. — Всё закончится так быстро, что твой нос даже не успеет ничего почувствовать.

Я услышала Рика прежде, чем увидела его. Его голос разносился по коридору отрывистыми фразами.

— Ну, разве это не доказательство, что ты предложил помочь мне тащить оборудование.

— Это не я, — сказал Таннер. Его голос я тоже узнала. На самом деле моё сердце замерло на несколько секунд при его звуке. Этого не должно было произойти.

Я услышала звук шагов и поняла, что Рик и Таннер сейчас выйдут из-за угла.

— Я сказал тебе, что не буду петь эту песню, — сказал Рик. — Но этого было недостаточно, правда?

— Я этого не делал, — снова сказал Таннер.

И потом они подошли к нам. Рик нёс гитару в одной руке, в другой зажимая лист бумаги, на котором было написано 86. Таннер нёс усилитель. Никто из них не увидел меня, и я знала, что нужно перевести взгляд на что-нибудь другое, и притвориться, что я тоже их не заметила. Но я не могла оторвать глаз от Таннера. Темные волосы, квадратный подбородок, пронзительные голубые глаза... Через секунду я перестану на него пялиться. Еще через секунду. И еще через секунду.

Он обернулся и поймал мой взгляд. Я посмотрела на Полли, которая наблюдала за мной, подняв одну бровь.

— Ты не собираешься с ним поздороваться? — прошептала она.

Я никому не сказала о телефонном разговоре с Таннером прошлым вечером. Я просто покачала головой и попыталась вернуть сердцу нормальный ритм. Присутствие Таннера не должно так влиять на меня. Я просто продолжала смотреть на Полли. Через секунду его не будет.

— Челси, — от его голоса я подпрыгнула. Я не слышала, что он подошел, но он встал рядом со мной, всё ещё держа усилитель. Рик выразительно на меня посмотрел, но последовал за ним.

Я натянуто улыбнулась.

— Привет, Таннер, — потом сквозь стиснутые зубы я добавила: — Рик.

Таннер перехватил усилитель. Его глаза не оставляли моих, но в его взгляде было напряжение.

— Рик проснулся утром и обнаружил, что на его машине и машине моих родителей спущены шины. Ты же ничего об этом не знаешь, правда?

Я от удивления не смогла сразу ответить. Я имею в виду, что конечно, мои подруги говорили об этом, но я не думала, что они это сделают. И вообще, как они забрались в гараж Рика?

Я пожала плечом в направлении Рика.

— Я не знаю, никогда не знала, и не хочу никогда знать, о том, какое давление в шинах у твоей машины.

Он дернулся, как будто не знал, кивнуть или покачать головой, потом протянул палец моём направлении.

— Я ничего не подкладывал в твою дурацкую сумку.

— Тогда у нас обоих чистая совесть, не правда ли?

Таннер шагнул между нами.

— Отлично. Я рад, что у вас была возможность всё выяснить. Куда положить твои вещи, Ричард?

— Куда угодно, — Рик перестал бросать на меня убийственные взгляды, чтобы осмотреться. Он помахал в сторону в направлении свободного места дальше по коридору. — Может быть вон туда.

Не говоря ни слова, Таннер пошёл и поставил усилитель к стене. Рик повернулся обратно ко мне. Теперь я буду следить за своими вещами, но на случай, если ты интересуешься, у меня есть гитара, усилитель, 3 диска с музыкой, и, он похлопал себя по карману, iPod с колонками. Ты ни за что не сорвешь мою песню.

Я улыбнулась ему в ответ.

— Тебе никто не говорил, что ты параноик?

— Я просто подготовился. А ты? — Рик в последний раз нахмурился и пошел охранять свои вещи.

Молли и Полли смотрели ему вслед.

— Я думаю, с ним не все в порядке, — сказала Молли.

— Может, нам стоило захватить еще один диск с музыкой? — спросила Полли голосом, в котором начали появляться нотки паники.

— Он просто хочет вывести нас из себя, — сказала я. — Кроме того, у меня есть запасная копия.

В конце концов, я извлекла урок из того, что пела а капелла с мисс Джонс.

Засунув руки в карманы, к нам вернулся Таннер. Моли увидела его, взяла свою сумку и сказана:

— Пойдем, Полли. Давай переоденемся в футбольную форму, — прежде, чем уйти, она помедлила, наклонилась ко мне поближе и прошептала: — Я знаю, что он — твой парень, но не своди глаз с нашей музыки ни на секунду.

Паранойя, очевидно, распространялась.

Близнецы направились в сторону туалета, и мне не оставалось больше ничего, только смотреть как Таннер приближается.