Никто из девушек больше не пел. Гербер нахмурилась и мотнула головой. Ей на мгновенье показалось, что слова у песни какие-то очень странные. Но в следующую секунду голос чудной девицы вновь погрузил её в состояние лёгкости и покоя. Синие глаза уставились прямо на Лавру, и она почувствовала, как по телу словно прошёлся электрический разряд.
– Ты слушай меня, я стала твоя,
Мой голос проник в твои уши,
Я буду любить и сердце губить,
Коверкая слабые души.
И от меня избавиться зря
Пытаться вы будете часто,
Но помнить всегда, что я как мечта…
– Как мечта? – очнулась Лавра от очередного забытья и обернулась на публику, которая млела в экстазе от красивого пения.
Скорее, нет, красивого здесь уже было мало: стихи совершенно глупые, бессмысленные и непонятные, музыка несовременная, хоть и заставляет качаться на месте, да и припева пока не наблюдается. Но в ту же секунду необычная синеглазая девушка стала выдавать высокие оперные рулады, и Лавра окончательно потеряла над собой контроль.
Очнулась она уже на полу от боли в ушах. Возникли тошнота и жар, лоб покрылся испариной, внутри всё так и закипело.
– Лавра, чё это ты? – спросил Серёжа, склонившись к побледневшей выпускнице.
– Гляньте, кровь! – ткнула в неё пальцем староста Валя, и несколько секьюрити в ту же секунду пришли в себя от музыки.
Они подскочили к отличнице, подняли на ноги и быстро вывели из зала. Потапов последовал за ними.
– Чё с ней? – продолжал вопрошать он. – У неё кровь льётся!
Гербер тронула мочки ушей и убедилась в правдивости слов друга.
На улице воздух показался заметно прохладнее. Перед рестораном стоял плотный ряд автомобилей. Людей практически не было, и Гербер почувствовала себя получше, оттираясь от неожиданно выступившей крови. Охранник Ваня стоял возле «Мерседеса» ректора, разговаривая с кем-то по сотовому телефону. Лавра уловила лишь последнюю фразу.
– Да, я увезу тело за город, – сказал Ваня и, заметив Гербер с другими секьюрити, спрятал телефон в карман пиджака. – Что опять случилось?
На этот вопрос Гербер сама хотела знать ответ. Разболелась голова, и она покачнулась. Но рослые охранники не дали ей на этот раз упасть.
– Лавра! – испуганно воскликнул Серёжа, но его не подпустили к ней.
– Я отвезу тебя в больницу, – сообщил Ваня, помогая Лавре забраться на заднее сидение «Мерседеса».
– Тело… – прошептала девушка. – Про какое тело ты говорил?
– Она бредит, – замотал головой охранник ректора и закрыл дверцу.
– Тело… за город, – повторила Гербер его слова из телефонного разговора. – Чьё тело?..
Глава 2
Кто-то страшный
Все последующие дни до отъезда у Лавры болела голова. Врачи в один голос утверждали, что молодая выпускница стала жертвой банального перегрева. Вот только ей самой так не показалось. Кровь из ушей и тошнота появились прямо во время концерта «Гранды». Никакой духоты в ресторане она не ощутила. Наоборот, там работали кондиционеры, отчего обстановка в помещении была достаточно комфортной. Да и проблем с давлением Гербер никогда не имела.
– Ты хочешь сказать, что твой приступ случился из-за песни? – флегматично спросила Марина Холодова, когда они стояли на платформе перед поездом.
– Выступление «Гранды» было очень странным, – призналась Лавра, вспоминая выпускной вечер. – Эта их новая солистка, музыка, стихи… В них ощущалась какая-то нехорошая аура.
– Слушай, может, тебе заняться профессиональным колдовством? Всякие ауры чистить и музыку людям нестранную подбирать.
– Не смешно, – подметила Гербер, глядя, как Марина веселиться над её подозрениями.
– У тебя мания преследования, – парировала Холодова, достав телефон из рюкзачка. – Лучше прощайся с матерью и пошли в вагон, осталось десять минут до отправки.
Организация этой поездки вызвала у многих головную боль не меньше, чем песня «Гранды» у Лавры. И Глеб Валентинович – отец Марины, и Марк Франкович, и даже мама Лавры, Агния Лесофовна, настаивали, чтобы девушек сопровождал кто-то из взрослых, чему те нисколько не были рады. Конечно, добраться до Петербурга можно было не только железной дорогой. Намного быстрее и удобнее лететь туда самолётом, на чём, собственно, и настаивала мать Марины, Екатерина Львовна. Она первая стала критиковать идею дочери о путешествии на поезде. Но рыжеволосая подруга Лавры всё равно добилась своего. «Когда первый раз отправляешься в Питер, надо обязательно ехать поездом, чтобы полюбоваться пейзажами», – твердила она коронную фразу с самой зимы, когда кто-нибудь вновь пытался образумить её насчёт поездки. Да и девушки хотели по пути прогуляться по Москве.
Лавре тоже больше нравилось добираться до Северной Пальмиры по земле, нежели по воздуху. Летать она вообще всегда боялась. Так что взрослым ничего не оставалось, как согласиться с капризом девушек и выделить для путешествия охранника. Им, кстати, назначили водителя Холодовых – Володю.
– Честно, мне до сих пор не нравится эта затея с переездом… – говорила в который раз Агния Лесофовна. – Петербург – не место для такой девушки, как ты.
– Мам, ну сколько можно об этом, – недовольно осадила её Лавра. – Ты же знаешь, что лучше варианта не придумать. Аспирантура, работа в архиве – только там я смогу добиться успеха.
– Так говорит Марк Франкович, – подметила женщина.
– Так говорит здравый смысл. И потом, я буду приезжать на праздники и каникулы. Вот увидишь, всё будет замечательно. Ты, главное, не хандри тут без меня, ладно?
– Твой брат присмотрит за мной, а я за ним, – улыбнулась мать. – Думаю, я ему очень пригожусь, тем более сейчас, когда у него будет ребёнок…
Марина ковырялась в сотовом телефоне, пытаясь до кого-то дозвониться. Видимо, она до последнего момента надеялась, что Рудольф Орфин приедет проводить её и Лавру, однако ожидание было напрасным. Гербер знала, что парень игнорирует их общество не спроста. Он наверняка вздохнёт спокойно, когда она покинет этот город и будет отсюда далеко. Дело в том, что зимой между ними случилась одна неприятная история, о которой ни Лавра, ни Рудольф вспоминать не хотели. Хотя расстались они на вполне хорошей ноте.
– Будь осторожна, – попросила Агния Лесофовна, поглаживая дочь по плечу. – Не хочу, чтобы с тобой ещё что-нибудь произошло.
– Ты зря переживаешь, мама, – усмехнулась Лавра, сняв запотевшие очки. – Всё будет хорошо, вот увидишь…
Поезд внезапно зашипел, сообщая, что скоро тронется с места. Пассажиры, которые прощались с близкими на перроне, замахали руками и поспешили в вагон. Проводница в застиранном голубом платьице поторопила Лавру с Мариной. Охранник Володя выглянул из открытого окна и тоже позвал девушек. Холодова с недовольным видом зашла в тамбур, теребя мобильник. То, что Орфин не приехал на вокзал, испортило ей настроение, ведь давно не секрет, что она по уши влюблена в него. Со стороны привокзальной площади долетел автомобильный гудок. Высокий парень помахал Лавре рукой, и она, подумав, подняла в ответ свою ладонь. Это был брат, который тактично остался у машины. У них с Лаврой отношения тоже были непростыми.
Несмотря на открытые окна, внутри вагона стояла тропическая жара. Солнце хорошенько протопило отъезжающий поезд, и все пассажиры были вынуждены обмахиваться подручными средствами.
– Долбанный Рýдольф, – сердилась Марина, раскладывая вещи, – я ведь его предупреждала, звонила вчера вечером, говорила, что мы уезжаем. Вот зараза, даже с тобой не захотел увидеться…
– Надеюсь, соседи по вагону нам попались нормальные, – вздохнул Володя, обтирая лицо и шею полотенцем. – Не хотелось бы смотреть на пьяные разборки…
– Ну и привереда же ты, Вовка, – заметила Марина, ковыряясь в сумке. – Я, например, ужас, как люблю знакомиться с кем-нибудь во время путешествий.
