— Зачем мне убивать кого-то из вас, находясь в Геенне? Марбас, я ж не конченная дура…
— Видимо, всё же дура, потому что не понимаешь, что далеко не все будут тебя тут терпеть: мало того, что ты человек, — он подался вперёд и громко втянул воздух, словно на месте меня было что-то крайне аппетитно пахнущее, — так ещё и слабая сторона королька. Королёк, может, и порвёт своих врагов, но психов много вокруг, думаю, ты очень скоро заинтересуешь кого-то как мишень.
Я растерянно заморгала:
— И ты мне предлагаешь продолжать тренировки? Я не выстою против падшего без печатей и прочего.
— Тебе никто не запрещал учиться и магии параллельно, — заговорщически задвигал бровями ассасин.
— Мне кажется, что ты пытаешься сгрузить с себя часть обязанностей. А ещё я чую подвох. Вероятно, это какой-то новый способ меня унизить, — я подозрительно сузила глаза, на что падший расхохотался, бездумно похлопав меня по колену.
За окном полыхнула молния. Тёмно-серое небо на мгновение стало ослепительно-белым. Последующий раскат грома заставил меня вздрогнуть и нервно сжать чехол с мечом. Весенняя буря добралась до Пандемониума. Марбас поднялся с пола, подошёл к кровати и, сорвав с неё одеяло, накинул его мне на плечи.
— Казадор, ты неожиданно проницательна. Я ведь так смогу бить тебя безнаказанно, когда мне только заблагорассудится. Согласись, интересно получается, — наконец ответил он на моё возмущение, ещё раз коротко хохотнув. Пока я в очередной раз задумалась над высказанным им предложением в виде тренировок по фехтованию, ассасин зарылся едва ли не по пояс в коробку, громко шурша её содержимым и что-то ища.
С одной стороны, задумка казалась мне глупой: я не знаю, каким образом мои предки умудрялись убивать падших, но после увиденного на Дикой Охоте закрадывалось подозрение, что это у них получалось больше из-за стечения обстоятельств и невероятной удачи. С другой же стороны, мысль о том, что сам глава Братства может меня чему-то научить, была слишком заманчивой. Почему-то подобные знания вызывали у меня ненормальное любопытство. Меня ни один предмет в школе не интересовал, как последнее время интересует магия, а теперь ещё и боевая школа.
— То есть ты меня учить будешь? — помявшись, озвучила вопрос я.
Марбас высунулся из коробки и посмотрел на меня:
— Ну, ты можешь выбрать себе палача, так и быть. Роб-Роба не рекомендую — он будет тебя щадить. С ним танцульки учить, для чего какая ложка и придворный этикет. Там тоже есть чем психику сломать, я до сих пор игнорирую большую часть столовых приборов. По истечении стольких веков могу с полной уверенностью утверждать, что лучшая вилка — это нож, — и словно в подтверждение его слов, на ковре передо мной оказалось с десяток клинков самой разной формы и длины. — Но если тебе очень хочется, я могу выкроить время в своём расписании и лично наслаждаться битьём младенцев. Если ты мазохистка, то нам от этого будет только интереснее.
Сказав это, наёмник хищно оскалился, поигрывая одним из найденных им клинков, двусмысленно переводя взгляд с меня на лезвие и обратно. От этого у меня невольно сжался желудок. Складывалось впечатление, что сейчас где-то в своих фантазиях он уже разделывает меня на куски. На мгновение почудилось, что этот чокнутый во время тренировочного боя может потерять над собой контроль и случайно меня прирежет, но я постаралась как можно быстрее отогнать эту мысль подальше.
— А если что, то по какой школе будем тренироваться? — я подвинулась чуть ближе, беря другой нож в руки, и разглядывала режущую кромку, потом прищурилась, проверяя, насколько идеально выполнена работа. Если провести по нему пальцем — то наверняка не заметишь, как порежешься. Где-то на уровне подсознания захотелось рискнуть и проверить, насколько мои догадки насчёт остроты лезвия верны, но я переборола и это.
— О, уже начала торговаться, значит, ещё не всё потеряно, — Марбас, снова сунул руку в коробку, аж по плечо и, подмигнув мне, вынул несколько фоторамок. В ту же самую секунду меня снова бросило в холод: опять там Анна и Маргарет. Те самые фотографии, с конкурса по фехтованию. — Ты больше не будешь делать это ради того, чтобы ублажить кого-то. Ты делаешь это для себя. Противник не будет пытаться нанести тебе укол ради золотой медальки на чемпионате малолеток, он захочет снести тебе твою дурную головушку. Поэтому мы начнём с самого начала. Это не спорт, а средство выживания. Рыцарство оставь для маменьких сынков, начитавшихся всякой фэнтазийной хуйни.
Сунув рамки с фотографиями в мои неожиданно ставшие негнущимися пальцы, хмыкнул от того, что две из них в ту же секунду оказались на полу. Поднимать ассасин их не стал, продолжая глядеть на мою реакцию. Мне же казалось, что ещё чуть-чуть — и у меня начнёт дёргаться глаз от его выходок.
— Они умерли? — зачем-то спросила я, хотя понимала, что Марбас скорее всего не в курсе такой мелочи, как жизнь парочки каких-то охотниц-неудачниц.
— Солнышко, мы сейчас обсуждаем твой распорядок дня. Нам нужно занять тебя чем-то между послеобеденными интрижками и уроками вальса перед ужином, — парень похлопал себя по карманам, но, видимо, не найдя того, что искал, поднялся и начал шуршать по коробкам. — А это вот никак не относится к делу. И вот ещё что: при наших как можно меньше упоминай о том, что ты человек, и никогда, мать твою, никогда не заикайся вслух о том, что ты ёбанная охотница.
— Да какая из меня охотница, — вымученно вздохнула я, откладывая рамки к альбому и возвращаясь к тренировочному мечу. — Много в Геенне было до меня охотников? Ты же видел, что учинил Люци… Как его?..
— Люций. Если ты о хакерской атаке на твой крохотный мозг, — наёмник перевернул несколько коробок, и теперь на ковре воцарился настоящий хаос. Когда он говорил о том, что среди моих вещей есть некоторое количество вещей Марбаса, я думала, что тут их процентов пять. А оказалось, что моя одежда была замешана с бутылками с самым разным пойлом, мои книги и дневники с оружием, милые сердцу девчачьи мелочи растворились среди бесконечного количества футболок с совсем не девичьими надписями. Апофеозом была коробка с недоеденной пиццей, которой явно насчитывалась не одна неделя с момента доставки адресату. Марбас, открыв её и понюхав, пришёл к оптимистичному выводу, что это вполне съедобный сухарь и нечего добру пропадать.
— Почему он просто меня не убил тогда? — не унималась я, глядя на то как ассасин столь специфичным способом решил покончить с собой.
— Он порой тот ещё долбаёб, но не настолько, чтобы угрохать Велиала. Тем более королёк ему всё рассказал, — наёмник старательно вгрызался клыками в чёрствый кусок печёного теста с сыром, продолжая поиски невесть чего. — Считай, что дитё просто с тобой играло.
— Играло? Оно было на гране истерики, если ты не заметил!
— Ну, у детей от истерики до веселья промежуток в пару секунд обычно. Играл он с тобой или убивал — какая разница. Солнышко, не отвлекайся. У нас на повестке дня отличное предложение. Пресвятые папкины яйца! Наконец-то нашёл! — Марбас с победным видом вынул из горы хлама блок с сигаретами и любовно начал его распаковывать из плёнки, после чего, не спрашивая разрешения, закурил.
— Пиздец. Казадор, ты ещё всего «счастья» пребывания в этой жопе не ощутила в полной мере, — я растерянно заморгала, пытаясь понять, о чём идёт речь. — На тему того, что не стоит всем хвастаться своей родословной. Можешь при надобности отвечать, что ты внучка Наба. Им хватит фантазии и смекалки выстроить цепочку дальше. Это первое. А второе: никогда не спрашивай у Люцифера, в каком бы он виде мимо тебя не проходил, где в этом дворце есть розетки, почему, блять, не ловит Wi-Fi, и когда в магазин лютней на центральной площади завезут новый музыкальный альбом твоей любимой группы. Запомни раз и навсегда, солнышко, повторять не буду: Люцифер не фанат людей в гораздо более широком спектре, чем большинство падших. Тут нет всего того, к чему ты привыкла в Гайе. Кроме книг и канализации. Этому можешь радоваться от всего сердца.
