— Чонгук, всё в порядке, Хосок цел, — негромко поведал Юнги, едва мы зашли в бар, и направился за стойку.

Я тут же вытянул шею, заглядывая внутрь бара через плечо Хосока, что шёл передо мной.

— Печенька? А где Чонгук?

Куки, стоящий у стойки с рюкзаком в обнимку, смотрел на меня с явным недоумением.

— Так где он? На кухне?

— Чонгук здесь, это я, — выдал Куки так несмело, будто государственную тайну миру открывал.

— Ты? — я разочарованно выдохнул. — Как так? Серьёзно? Ты Чонгук? Правда, что ли? Эй! Пирожочек хитрозадый! — взглянул на блондина. — Почему ты сразу мне не сказал? Я ведь спрашивал! Почему не сказал, что это Куки?!

— Ты так мучался от любопытства. Загляденье просто, — криво усмехнулся. — Я не мог лишить себя удовольствия наблюдать за твоими страданиями.

— Сволочь.

— А говорил, что изучишь на досуге словарь синонимов, — закатил глаза.

— Тебе не подходит это имя, — демонстративно отвернувшись от Юнги, обратился к Печеньке. — Чонгук — это нечто возвышенное и богичное, с прекрасным лицом и телом, — мечтательно прикрыл глаза. — А что ты? Куки, Печенька — в самый раз.

— Ты говорил, что я красивый, — не пробубнил даже себе под нос, а заявил громко, недовольно и оскорблённо.

— Да? Не помню такого. Но ладно, признаю, ты вполне симпатичен мордашкой. Но не такой, каким должен быть Чонгук. Чонгук должен быть брутальным, а ты — милашка.

— Чонгук никому ничего не должен, — заступился Хосок.

— А я между прочим подумал, что Чонгук — это твой парень, — признался я.

— Нет у меня парня. Будь у меня парень, стал бы я звать тебя на свидание?

— У вас свидание? — Куки переводил растерянный взгляд с оранжевого на меня. — Почему?

— В смысле «почему»? Я не могу пойти на свидание? — Хосок гордо вскинул подбородок. — Он ведь сам мне встречаться предлагал, помнишь? После того, как предложил тебе.

Куки кивнул и, насупив недовольно брови, стал копошиться в рюкзаке.

— Кажется, — я кивнул на него, — твой ответ Печеньку не удовлетворил.

— Всё, пошли, — оранжевый ухватил меня под локоть.

— На свидание?

— Ну да.

— В таком виде?

— Да, в таком, — сунул свободную руку в карман толстовки Юнги и довольно улыбнулся.

— А работа?

— Здесь же Юнги… спящий, блин, красавец, — сокрушённо покачал головой, глядя на уже задремавшего на стойке блондина, и всё равно потянул меня к двери. — Не скучай, Куки! Мы недолго.

— И какие у нас планы на это свидание? — поинтересовался я, вышагивая по тротуару рядом с Хосоком, что, беспечно лыбясь, подставлял своё лицо солнечным лучам.

— Будем пить и целоваться.

— Кх… — я аж поперхнулся воздухом, хотя скорее его самонадеянностью. — Очень мило и содержательно, однако. Я себе первое свидание иначе представлял.

— Ты против?

— Ну, как бы тебе сказать помягче… Да, я дохрена против.

— Потерпишь, — сказал тот так обыденно и просто, как будто предлагал мне всего лишь миску ненавистной каши съесть, не более. Я даже не нашёлся, что ответить на подобное, продолжая шагать с ним рядом и провожать взглядом проезжающие мимо автомобили.

— И знаешь, этот чёртов Мин, — жаловался в очередной раз оранжевый, сидя за пластиковым столом в одной из уличных палаток и опрокинув уже далеко не первую рюмку, — он всегда такой! Я к нему со всей душой, а ему лишь бы больно мне сделать! Вот посмотри! Посмотри! — стал тыкать себе в щеку. — Она всё ещё болит! Как он мог меня ударить? Подобное случилось впервые! Как он может? Он что, отец мне? Нет!

— Он ведь не со зла это сделал, а потому что переживает за тебя, — протянул я снова в его оправдание, вертя в руках банку с колой.

— Переживает? Вот ещё! Да этот чёртов Мин раньше со мной на все прослушивания ходил, чтобы контролировать ситуацию. А теперь ему абсолютно пофиг! Я его совершенно не забочу!

— Заботишь, — устало возразил я.

— Этот чёртов Мин просто холодный и бесчувственный чурбан! Знаешь, что он подарил мне на прошлый день рождения? Ничего! Абсолютно! Да он даже поздравил меня только к концу дня, да и вспомнил лишь потому, что в бар зашла поздравить меня моя мама.

— Бывает, ничего страшного.

— Не защищай его! Ты со мной на свидании, а значит должен быть на моей стороне!

— Ты со мной на свидании, а значит должен прекращать говорить о своём «чёртовом Мине».

— Ты прав, — Хосок лучезарно улыбнулся и, порывшись в карманах, выудил несколько купюр, кинув их на стол. — Вставай, — выхватил из моих рук недопитую банку, тоже оставив на столе. — Пошли, — подхватив под локоть, потянул меня на улицу.

И прежде чем я успел сообразить, к чему всё идёт, он втолкнул меня в узкий переулок между домами и, прижав лопатками к стене, поцеловал. Я опешил от неожиданности, ведь наивно полагал, что его слова о планах были шуткой. Но похоже от мягких губ, на которых всё ещё чувствовался вкус соджу, я опешил больше, потому что вместо того, чтобы оттолкнуть Хосока, я прижался к нему теснее, вместо того, что разорвать поцелуй, я ответил на него с жадностью и несвойственным мне рвением. Я сминал чужие губы так, словно изголодался и не мог насытится. На краю сознания мелькали какие-то назойливые мысли о том, что я должен прекратить, но я упорно отмахивался от них, позволяя тонуть себе в удовольствии, которое так превосходно доставлял мне Хосок.

Мы добрых полчаса были заняты тем, что целовались, целовались и целовались. А у меня сознание затуманилось, мешая соображать, будто это я, а не Хосок выхлебал столько соджу.

— Думаю, нужно возвращаться, — пробормотал Хосок, нехотя отрываясь от моих уже порядком припухших губ.

А мне даже глаза открывать не хотелось. Хотелось только чувствовать. Ещё.

— Да, — кивнул, шепча в нескольких сантиметрах от его лица. — Твой чёртов Мин наверняка уже зол, — и я снова накрыл его губы своими.

В итоге через минут пять мы всё же выбрались из нашего убежища, Хосок довольный и сияющий, я же в неком состоянии нарушенной действительности. Всё вроде бы хорошо и чудно, но осознание произошедшего как-то начинало потихоньку стучать по затылку битой.

— Я зайду в магазин, у нас масло оливковое закончилось, — оранжевый указал в сторону. — А ты иди в бар.

Я согласно кивнул и проводил взглядом удаляющуюся спину, скрывшуюся за стеклянными дверьми.

Зайдя в «Омут», я даже замер. Ведь я ожидал увидеть наплыв посетителей и Юнги, с недовольной и сердитой миной бегающего от плиты с яичницей к барной стойке, едва ли не с подносом на башке. Но в зале было пусто. Абсолютно.

Удивлялся я пустоте недолго, ибо клацнула защёлка на двери и из туалета показался Юнги, застёгивающий на ходу ремень. Он поднял взгляд, встретился с моим и его глаза как-то встревоженно забегали. Однако блондин быстро совладал с собой, вернув на лицо привычное равнодушие.

— Один пришёл?

Я улыбнулся и хотел было уже ответить про оливковое масло, но следом за Юнги из туалета вышел Печенька. Вот тут моё сознание мигом прояснело, а в груди начала подниматься волна паники и гнева.

Куки заправлял рубашку и дул на взмокший лоб, к которому беспорядочно прилипли пряди волос. Он взглянул на меня, и на мгновение мне показалось, что в его глазах было что-то другое, не то, что я привык видеть. Вызов? Надменность? Холод? Насмешка? Но он опустил взгляд на болтающийся на шее галстук, а я тут же кинулся к Юнги, хватая того за грудки.

— Вы что там делали? Что вы делали?! Эй! — встряхнул я его. — Отвечай! Ты что сделал с Печенькой?! Как ты мог?! Как мог?.. — у меня даже слов не было, чтобы выразить свою ярость, слова как всегда разбегались в самый неподходящий момент.

— Пусти! — Юнги вырвал из моих рук свою футболку. — Это не моя инициатива.

— Что?! Не твоя?! Серьёзно?! Собрался скинуть всю ответственность на этого невинного ребёнка?!