Я глубоко убежден, что если мой ученый друг м-р Уилмор в своих показаниях перед Комиссией на каждом шагу впадает в ошибки, то это объясняется любопытным дефектом в его организме: его полнейшей неспособностью понимать шутки. Что это так, видно и из следующей, рассказанной им презабавной истории.
Шутка над капитаном дальнего плавания
Один капитан дальнего плавания списал на берег пьяницу и буяна, нарушавшего порядок, а вместе с ним прогнал и его собутыльников, дебоширивших на судне. Тогда Бибо (так звали буяна) подал на капитана в суд, обвинив его в самоуправстве и нанесении побоев. Капитан отверг обвинение, указав на то, что он удалил с корабля истца "и несколько неизвестных лиц" за то, что они устроили дебош. "Прекрасно! - заявил адвокат м-ра Бибо на процессе, - но у нас имеется семнадцать отводов на возражение истца, и главный из них - то, что, вопреки его заявлению, на корабле были _известные, а не неизвестные_ лица". "Честное слово, джентльмены, это решает все дело!" - воскликнул судья, обращаясь к Большому жюри *. И, как и следовало ожидать, жюри выносит постановление, согласно которому капитану предоставляется право обратиться в Суд Королевской Скамьи. Так капитан и сделал, чем обрек себя на тянувшийся долгие месяцы и стоивший ему уйму денег процесс, тогда как все факты этого дела были ясны с самого начала. В конце концов капитан выиграл процесс, но и по сей день он не в состоянии понять, как и почему он его выиграл, как и то, почему нельзя было вынести решение сразу же, в суде первой инстанции, разобравшись, в чем дело. Этот упрямый морской волк, уставившись прямо перед собой, не перестает твердить свое, не понимая соли судебных шуток.
Конечно, надо признать, что эта во всех отношениях восхитительная история проливает до нелепости яркий свет на упорство, тупость и неповоротливость капитана дальнего плавания. И что же, оценил ли мой ученый друг м-р Уилмор ее по заслугам? Ничуть не бывало. Он лишь тупо заметил: "Если бы это дело было разобрано одним из судов графств по существу, то это обошлось бы истцу во сто крат дешевле. Поэтому следует изменить закон и лишить истца права обращаться в суды высшей инстанции с исками о восстановлении справедливости на сумму менее двадцати фунтов стерлингов, если судья не засвидетельствует, что данный иск действительно подлежит рассмотрению в суде высшей инстанции, а не должен быть передан в суд графства, где дело будет решено немедленно и с минимальными издержками".
Точно таким же упорным непониманием шуток отличается и второе предложение моего ученого друга. Мне всегда казалось превосходнейшей шуткой нашего правопорядка то обстоятельство, что суды графств обладают юрисдикцией по делам о нарушении договоров на сумму до пятидесяти фунтов, но не компетентны решать дела о нарушении справедливости в пределах такой же суммы. И, по своему обыкновению, мой ученый друг м-р Уилмор не в состоянии понять соли этой шутки. Со свойственной ему тривиальностью он заявляет: "Я полагаю, что судам графств следует предоставить право решать подобные дела, - и поясняет: - Предположим, что кто-нибудь наедет на карету джентльмена и опрокинет ее. Ему присудят в возмещение убытков пятьдесят фунтов стерлингов. Но если пострадает тележка уличного торговца, ему вряд ли присудят и пятьдесят пенсов. Между тем обстоятельства дела могут быть совершенно одинаковые". Ну, знаете, если вас интересует мое мнение, так, по-моему, это тривиально до последней степени.
А теперь, оставляя в стороне предложение моего ученого друга предоставить судам графств решение дел о банкротстве, а также уголовных дел, ныне рассматриваемых, нельзя сказать, чтобы ко всеобщему удовлетворению на четвертных сессиях * (где, между прочим, мне доводилось быть свидетелем восхитительных, убийственных шуток, разыгранных с высоты судейской скамьи), а также его предложение о создании апелляционной палаты из лучших судей графств, я перейду к венчающему его усилия проекту. Но должен признать, что и на этот раз он так же не прав, как и в остальных случаях, ибо его проект поражает в самое сердце неувядаемую шутку, ставящую англичан перед таким выбором: "Хотите иметь дешевое правосудие, примиритесь с низким качеством товара".
Не испытывая ни малейшей приязни к этой шутке, столь елейной и завлекательной, столь оригинальной и уморительной, притом брызжущей диким и залихватским юмором, мой ученый выбивает из нее дух вон самым прозаическим паровым молотом. "Я предлагаю, - говорит он, - выбирать в судьи графств, которым приходится решать всевозможные сложные и важные дела, самых лучших из судей. Я считаю исключительно вредным распространенное мнение о том, что назначение на должность судьи графства закрывает перед судебным работником двери к дальнейшему продвижению по службе. Я полагаю, что если бы мы стали на противоположную точку зрения и что если бы назначение в суд графства не рассматривалось как препятствие к продвижению, мы имели бы гораздо лучших кандидатов на эти посты. Тогда бы все талантливые люди нашей профессии захотели бы пройти через эту стадию испытания, какой явилась бы работа в судах графств. Нельзя рассчитывать на постоянный приток способных, честных и широко образованных сотрудников на должность, упирающуюся в глухую стену, как это наблюдается в настоящее время. Член суда графства, особенно в отдаленных от столицы районах, оказывается ныне в затруднительном и ложном положении. Являясь членом магистратуры, он должен общаться со своими собратьями по профессии. Но если он будет тянуться за ними, ему, вероятно, придется тратить больше, чем он вправе себе позволить. И уж конечно, он ничего не сможет отложить для своей семьи. Если же он будет держаться в стороне, он навлечет на себя осуждение и неприязнь коллег, что, я полагаю, ему повредит и отразится на его работе".
Мой ученый друг также считает, что если бы был учрежден Апелляционный суд, куда по мере открытия вакансий привлекались в качестве членов суда судьи графств, то "население получило бы еще одну выгоду, так как в судах высшей инстанции не заседали бы совершенно неопытные люди. Этими судьями были бы люди, хорошо знакомые с судебными прецедентами и с обычным нравом, люди известные их согражданам и магистратуре, а не кандидаты, рекомендованные политическими партиями, или известные адвокаты, как это практикуется сейчас. Я полагаю, что это было бы наиболее надежным способом проверки качеств кандидата на пост судьи в суды высшей инстанции".
