– Почему ты стал пастором Билл?

– Ну?

– Бог – это надёжная фирма!

– Всегда надёжная! Ну не на кого больше опереться! Разве что только на тебя!

Аполлон перевернулся и, как скутер, ринулся на друга.

– Ты что? Я сам на буйке сижу! – заголосил тот, но был опрокинут и повергнут в пучину…

После купания друзья не стали жариться на солнце. И когда они переступили порог цистерны-коттеджа, то ощущение было сравнимо разве что с мгновенным переходом из ада в рай. В живой земной рай, где не было невыносимой пыточной скуки от однообразия. Темнота от закрытых жалюзи, мерное жужжание кондиционера и холодильника, мягкие постели и абажурный свет настольной лампочки создавали его.

– Счастье – избавление от всякого несчастья, – потягиваясь, протянул Аполлон и бухнулся на кровать.

– Точно! Как бы позавидовали нам те – на пляже, если бы сравнили свой жуткий кайф с нашим, – тоже с кровати простонал Федя.

– И зря! Надо жить так же и лучше. А то, как бы опять в пещерах не оказаться… – зевая, закончил морализировать Аполлон. – Слева от буйков видел рощу? Мощная зелень! Патологически мощная для этой климатической зоны. После сна пойдём прогуляемся в ту сторону. Думаю, там мы встретимся с ещё большим чудом…

Действительно, вблизи роща производила гораздо более внушительное впечатление, чем издалека. Если посадки у ведомственных коттеджей были жидкие и чахлые, то тут, среди пустыни… Ну что описывать – южный берег Крыма, да и только! А в центре этого рукотворного зеленого буйства стояло то, ради чего оно и было сотворено, – государственная преогромнейшая вилла.

И тишина…

Гробовая тишина…

– Эге-гей! Есть тут кто-нибудь? – крикнул Аполлон в распахнутые настежь ворота.

Тишина…

– Ковровая дорожка! – ткнул пальцем в газон Федя.

– Α-a!.. – застонал кто-то в кустах, и друзья бросились на помощь.

Но помощь не требовалась. В кустах лежала пьяная и совершенно голая молодая особа. Когда Федя попробовал приподнять так во всех отношениях падшую, та визгливо закричала:

– Не трогай, скотина! Не мешай принимать эту… к… как её?.. Воздушную ванну, мать её!..

Вырвавшись из рук гения, принимающая ванну рухнула назад, на предусмотрительно подстеленный кем-то ватник, и совершенно по-мужски захрапела.

– Навязанное добро – зло! Нельзя навязывать своего понятия о счастье! Ей – хорошо! – весело прокомментировал Аполлон и тут же предупреждающе выкрикнул: – Джип!..

В ворота, как взрыв, ворвался автомобиль. В нём кричал, хохотал и пел целый клубок из молодых человеческих тел. Одно из них выпрыгнуло, закрыло ворота и повесило огромный амбарный замок.

– Начинаются приключения! Ловушка! – прошептал Аполлон.

– Жюль Верн! – с азартом так же тихо ответил Федя.

В вечернем огненно-красном закатном освещении очень рельефно и зловеще обозначились остро отточенные железные пики на воротах и таком же капитальном трёхметровом заборе. Мало того! Чёрные иглы ржавой колючей проволоки кругами вились вокруг пик и над ними.

– Надо как-то выбираться… Пошли вдоль забора! Не может быть, чтобы не было лазейки… – вполголоса сказал Аполлон, и друзья тихонько углубились в джунгли из крапивы и кустарника.

– Р-рр!.. – раскатилось в надвигающихся сумерках, и на Федю прыгнул снежный барс.

– Мама! – больше удивленно, чем испуганно, вскрикнул гений и бухнулся на пятую точку.

Аполлон тоже инстинктивно шарахнулся в сторону, но тут же облегчённо вздохнул:

– Фу-ух! Ну и напугал! Бедняга… Какая же сволочь тебя сюда?..

Ударившись об увитые вьюнами и потому невидимые для героев прутья клетки, барс отскочил и с ненавистью уставился на пришельцев.

Тут был целый зоопарк.

В следующей клетке сидели беркуты и ещё какие-то орлоподобные птицы, в другой спал огромный волк, и только уссурийских тигров не хватало для полного хищного букета. В загоне, который тянулся дальше, стояли лошади и два верблюда, а дальше… Дальше был бассейн. Пустой. Но выложенный разноцветным кафелем.

– Отдыхаем! – озадаченно сказал Аполлон. – Похоже, что тут и комар без пропуска не вылетит… Как мы до сих пор на охрану не напоролись… Не понимаю…

– А девица?

– Ну да, фуфайка под ней была самая что ни на есть сторожевая…

Со стороны виллы раздались женские визги и лошадиный мужской гогот. Где-то что-то стукнуло, где-то что-то рухнуло, и почти нечеловеческие звуки стали приближаться. Друзья едва успели спрятаться в кустах, как к бассейну выбежали четыре голых девицы. За ними, с прутами в руках, неслись пятеро, тоже почти обнажённых, парней. Загнав красавиц на дно бассейна, парни дружно заорали:

– Гуси, гуси!

«Гусочки» рассмеялись и так же дружно ответили:

– Га-га-га!

Парни приставили прутики к низу живота и радостно проревели:

– Трах хотите-е?

– Да-да-да! – обрадовано ответили «гусочки», и началась самая что ни на есть недетская игра с таким же недетским результатом.

А так как птичек было меньше, чем птенчиков, то одну пташку подхватили двое и начали…

– Закрой рот! Трогаем в сторону корпуса! – шепнул Аполлон. – Сейчас они здесь, а ключи у них наверняка там…

Вестибюль госвиллы встретил героев магнитофонным рёвом и свинством. Видимо здесь же совершался и коллективный стриптиз, так как и мужская и женская одежда была разбросана тут же.

– Хватай все большие ключи! – крикнул Аполлон и начал выворачивать карманы первых попавшихся брюк.

Федя тут же склонился над чьими-то шортами…

Однако криминальное поведение друзей не осталось безнаказанным.

– Шарах! – и Аполлон повалился на пол.

– Шарах! – и на полу растянулся гений.

Бес с удовольствием хрюкнул и победно взмахнул над головой резиновой дубинкой. Достойный представитель одной из групп «золотой молодёжи» опять, и весьма успешно перешёл дорогу герою, а он об этом даже не подозревал.

Первым очнулся Федя. Чувствовал он себя весьма и весьма… Как мраморная скульптура молодого бога, Аполлон лежал рядом, а над ним восторженно и дико прыгал и крутился голый и полуголый хоровод.

Неожиданно магнитофон умолк.

У колонок стоял Бес.

Обнажённый по пояс, пьяный, с охапкой огромных ножей в одной руке и бельевой верёвкой в другой, он так же, как и Аполлон лишь контурами напоминал что-то человеческое.

– Шаш… лык! – икнул он.

– Ура-а! – закричали голые.

– Не-е! Из них шаш… лык будем делать! – ткнул ножами в лежащих Бес.

В вестибюле стало тихо.

– Сс… сопляки! – выругался Бес.

Бросив ножи на диван, он схватил Аполлона под мышки и, подтащив к огромной деревянной языческой скульптуре, пошёл за Федей.

– Как жрать, так все… а как вкалывать, так по кустам… Скоты!.. – озверело бормотал труженик.

Федя почувствовал… и уже снова ничего не почувствовал… Когда он опять увидел огромную люстру и всё, что под ней, то не особенно возрадовался. Привязанный к другу и к скифоподобной деревянной бабе, он не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой.

Глаза у Аполлона были открыты и неподвижны.

– Помер! – понял Федя.

Аполлон моргнул.

Вообще ситуация сложилась пародийная и киностандартная, по типу пустышки-боевика. Как, впрочем, и всё, произошедшее до этого. Но, видимо, так устроена жизнь, что кто бы что бы ни сочинил в реалистическом ключе, всё или есть где-нибудь, или было, или будет. Воображение творческих личностей оперирует, неважно собственным или чужим, но приобретённым опытом этого бытия и его логикой, и поэтому просто невозможно придумывать что-либо такое, чего нет или не может быть (впрочем, может быть, и не так!). Просто в жизни редко бывает всё сразу, в огромном количестве в одном месте, да ещё и за полтора часа зрительского времени. Поэтому и воспринимаем мы ситуации боевиков как что-то искусственное. Нечто подобное автор уже высказывал, но это рассуждения, а жизнь – вот она!

– Шш-ше!

– Вз-зз!..

Нож пролетел мимо.

– Водки!

Бес глотнул прямо из бутылки и примерился в деревянную скульптуру вторым ножом.