Болезненный стыд за неправильность собственных чувств. Страх, что узнает. Оттолкнет.

Родной… какой же ты родной. Близкий. Любимый. Самый лучший.

Острая, рвущая сердце боль от того, с какой ненавистью и обжигающим презрением смотрят теперь зеленые глаза.

Нерушимая уверенность – что бы ты не натворил, что бы ни сделал – я здесь! Я с тобой! Рядом. Как и всегда.

Из груди будто вырвали сердце, и вместо воздуха вакуум – что же ты наделал, глупый? Зачем полез? Не оставляй меня! Слышишь?! Не оставляй! Ты – жизнь моя. Мое дыхание. Я не смогу без тебя! Я жил только потому, что рядом был ты.

Локи.

Ло-ки…

Он не помнил, кто сделал первый шаг. Кто первый подался навстречу. Только внезапно вдруг стало легко дышать – одним воздухом на двоих. Только руки вдруг обрели опору – твердые плечи, за которые можно держаться в шатком, зыбком, враждебном мире. Только сжигающий душу жар вдруг отхлынул под волной прохладной свежести.

И не было больше ни боли, ни смерти. Лишь губы, скользящие по губам, требовательные, нежные, ищущие. И мягкое тепло ладоней, и утекающие сквозь пальцы волосы.

И быстрый, сорванный шепот – «еще! еще!».

И его имя – стоном, на выдохе.

Молочно-белая кожа.

Слезы в изумрудных глазах. Ну что ты, родной… Не надо...Тише…

Я здесь. Я рядом. Я держу тебя. Я никому тебя не отдам.

И все, что казалось неправильным вдруг стало единственно верным. Как будто впервые за тысячелетия вернулся на место недостающий кусочек души, и пришло осознание, что, наконец-то, стал целым.

Ломкие пальцы в теплых руках.

Долгий, гортанный стон.

Ты – мой.

Мой.

Мягко светится в темноте Биврёст. В длинных коридорах Асгардского дворца догорают факелы. Локи осторожно убирает с лица брата густые пшеничные волосы. Что-то тихо шепчет. Целует. По лицу Тора скользит счастливая улыбка. Не просыпаясь, он поворачивается и доверчиво утыкается носом в ладонь Локи. Глубоко вдыхает. Прижимается щекой. Расслабляется.

Локи медленно опускает голову на согнутую в локте руку. Смотрит, не отрываясь. Он будет сидеть так всю ночь, до рассвета. А на рассвете уйдет, неслышно притворив за собой дверь. К тому времени, как проснется Тор, горьковатый запах свежести полностью исчезнет, вытесненный ярким ароматом цветущих садов.

Но это будет потом. А пока Локи сидит. Смотрит. Время от времени протягивая руку и убирая упавшие на лицо светлые пряди.

Впервые за долгие-долгие годы Локи счастлив.

Комментарий к 6. Так бесконечна морская гладь,

Как одиночество мое,

Здесь от себя мне не убежать,

И не забыться сладким сном.

У этой жизни

Нет новых берегов

И ветер рвет остатки парусов

Я прикоснулся к мечтам твоим,

И был недобрым этот миг –

Песком сквозь пальцы мои скользил

Тот мир, что был открыт двоим…

Мы шли навстречу,

Все ускоряя шаг...

Прошли насквозь, друг друга не узнав

Я здесь! Где стынет свет и покой,

Я снова здесь! Я слышу имя твое…

Из вечности лет летит забытый голос,

Чтобы упасть с ночных небес

Холодным огнем

Я думал, время сотрет твой след,

И не ловил в толпе твой взгляд…

В чужих объятьях искал ответ,

И не искал пути назад...

Все забывая,

Жизнь начинал опять,

Но видел, как пуста морская гладь...

Я здесь! Где стынет свет и покой,

Я снова здесь! Я слышу имя твое…

Из вечности лет летит забытый голос,

Чтобы упасть с ночных небес

Холодным огнем

====== 7. ======

На Асгард стремительно катится утро. Деловито снующие по дворцу слуги с изумлением поглядывают на небо. Впервые за долгие серые месяцы оно ясное, невозможно синее, словно умытое пролившимися за ночь слезами. Солнечные лучи сверкают в дрожащих на листьях каплях. Кажется, какой-то безумец щедрой рукой рассыпал по саду драгоценнейшие бриллианты из царской сокровищницы.

Пение птиц и пряный аромат цветов наполняют дворец.

Один просыпается поздно. И легкий шепоток изумления передается из уст в уста, когда Всеотец появляется, наконец, в тронном зале. Ванахеймские послы, с раннего утра ожидавшие аудиенции, облегченно вздыхают – похоже, что ожидание не было напрасным, и опоздавший царь настроен благодушно. Смотрит мягко и спокойно. Что еще удивительнее – на губах светлая улыбка. Она делает сурового Одина моложе, словно за одну ночь что-то изменилось в его душе, словно оставила ее давняя гнетущая тяжесть.

Один неспешно проходит через зал и садится на трон. Благосклонно кивает в ответ на приветствие ванов. Кидает вокруг быстрый взгляд, будто ищет кого-то. Не найдя, едва заметно разочарованно вздыхает. Однако, теплая улыбка не сходит с лица, взгляд лучится добротой и нежностью. Так счастливые родители смотрят на детей, играющих у ног – спокойно, покровительственно и с любовью.

Придворные толпятся у царского трона, наперебой пользуясь неожиданной милостью Всеотца. Тот внимательно выслушивает просьбы, разбирает жалобы, и даже ванахеймские послы уходят довольные – полученные налоговые льготы, конечно, далеки от запрошенных, однако, ваны, признаться, и на них не рассчитывали.

Близится полдень. Время от времени Один поднимает голову и пробегает по заполнившим зал подданным все тем же странным, ищущим взглядом. И снова возвращается к делам.

- Вы кого-то ждете, мой царь? – не выдерживает, наконец, советник, почтительно приблизившись к Всеотцу.

- Я не вижу среди присутствующих своего сына, – отвечает Один и поворачивается к очередному просителю, преклонившему колени у трона.

Советник едва заметно вздрагивает, но говорит то, что технически может считаться правдой:

- Я не видел, как принц Тор покидал свои покои этим утром.

Один кивает, и советник с облегчением замирает в глубоком поклоне. Лицо же Всеотца внезапно озаряет пришедшая в голову мысль. Он улыбается и негромко произносит:

- Боюсь, вчера я был с ним излишне суров. Мой сын, должно быть, все еще зол на меня и не жаждет общения. Не страшно. Дадим ему время. Тор не умеет сердиться дольше нескольких дней. Благодарю тебя, ты можешь идти.

Еще раз поклонившись, советник отступает. Украдкой утирает выступивший на лбу пот. Смотрит на величественную фигуру на Асгардском троне. На мягкую улыбку. Лучистый взгляд. И неожиданно сердце пронзает острая жалость.

День проходит в хлопотах. Возвращаясь в свои покои, Один чувствует, как гудят ноги, как приятной усталостью сводит плечи. Закрыв и запечатав дверь спальни, без сил падает на кровать. В всполохе зеленых искр тает образ Всеотца. Локи поворачивается на бок, сгибает в колене ногу. Обнимает подушку. Улыбается. Рассеянно думает, что нужно было прихватить одну из покоев Тора – тогда можно было бы вдыхать его запах, представлять, что обнимаешь теплые плечи.

Обычно рациональный разум Локи дремлет, нежится в воспоминаниях, не пытаясь привычно анализировать то, что произошло. Кажется, вся магия, все чудо прошлой ночи будут утеряны, начни он раздумывать, размышлять.

Он вспоминает губы – требовательные, настойчивые, нежные.

Он вспоминает прикосновения сильных рук. Властные, собственнические, обжигающие.

И тело отзывается сладкой тянущей болью внизу живота, словно все что между ними было, – случилось на самом деле, а не в глубине их объединенного магией разума.

Всего лишь сон...но изголодавшемуся по теплу Локи довольно и этого.

Его переполняет чистое, ничем не замутненное счастье – чувство, которое Локи не испытывал с самого детства, и теперь он купается в нем, нежится, точно кот, греется в ласковом тепле.

Ему больше не кажется странным, что Тор не появился сегодня в тронном зале. Очевидно, что брату нужно время, чтобы простить Одина за вчерашнюю безобразную сцену. Пусть. Так даже лучше. За это время он наконец, сможет придумать, что делать дальше. Как объяснить, то, что объяснить ох как непросто. Как пережить гнев брата – а то, что Тор его по головке не погладит, – очевидно.