Он прошел мимо бензозаправки «Эссо», балочная ферма которой возвышалась на три метра над насосами и емкостями. По диагонали от бензозаправки за развязкой он увидел бело-зеленый тент магазина «Свежие фрукты и овощи Белтрамини».

Магазин работал. Бомбежка не нанесла ему никакого видимого ущерба. Отец Карлетто находился на улице, взвешивал фрукты. Пино ухмыльнулся и ускорил шаг.

– Не беспокойтесь, у нас есть секретные бомбостойкие сады у реки По, – говорил мистер Белтрамини пожилой женщине, когда подходил Пино. – А потому у Белтрамини всегда будут лучшие продукты в Милане.

– Я вам не верю, но я люблю, когда вы шутите, – сказала она.

– Любовь и смех, – сказал синьор Белтрамини, – это всегда лучшее лекарство, даже в такой день, как сегодня.

Женщина, уходя, все еще продолжала улыбаться. Отец Карлетто, невысокий, полный, похожий на медведя, заметил Пино, и на лице его появилось еще более довольное выражение.

– Пино Лелла! Где ты пропадал? Где твоя мать?

– Дома, – ответил Пино, пожимая ему руку.

– Да благословит ее Господь. – Синьор Белтрамини уставился на него. – Ты ведь не собираешься больше расти, нет?

Пино улыбнулся и пожал плечами:

– Не знаю.

– Знаешь-знаешь, ты скоро начнешь задевать деревья. – Он показал на повязку на щеке Пино. – Да я смотрю, ты уже начал.

– Я попал под бомбежку.

Постоянное шутливое настроение синьора Белтрамини мигом испарилось.

– Не может быть! Неужели?

Пино рассказал ему, что случилось с момента, когда он вылез в окно, до возвращения домой, где он обнаружил, что все гости там музицируют и хорошо проводят время.

– Я думаю, они поступают правильно, – сказал синьор Белтрамини. – Если тебе суждено умереть под бомбой, то ты под ней и умрешь. Нельзя жить с мыслями об этом. Продолжай делать то, что тебе нравится, и наслаждайся жизнью. Я прав?

– Пожалуй. А Карлетто дома?

Синьор Белтрамини показал себе за плечо:

– Работает.

Пино направился к двери магазина.

– Пино! – позвал его синьор Белтрамини.

Юноша оглянулся и увидел озабоченность на лице торговца фруктами.

– Да?

– Вы с Карлетто присматриваете друг за другом? Как братья, да?

– Всегда, синьор Б.

Лицо торговца посветлело.

– Ты хороший мальчик. Хороший друг.

Пино вошел в магазин и увидел Карлетто, который перетаскивал мешки с финиками.

– Ты был в городе? – спросил Пино. – Видел, что происходит?

Карлетто отрицательно покачал головой:

– Я работал. А ты слышал об этом, да?

– Слышал рассказы, решил сам посмотреть.

Карлетто это не показалось забавным. Он поднял еще один мешок с сухофруктами на плечо и стал спускаться по деревянной лестнице, ведущей в подпол.

– Она не пришла, – сказал Пино. – Анна.

Карлетто высунул голову из подпола:

– Ты вчера вечером был в городе?

Пино улыбнулся:

– Меня чуть не убило, когда бомба попала в театр.

– Врешь.

– Нет, – сказал Пино. – Откуда, ты думаешь, у меня вот это?

Он сорвал повязку, и Карлетто с отвращением скривил губы:

– Ужасно.

С разрешения синьора Белтрамини они пошли осмотреть кинотеатр при свете дня. Пино на ходу еще раз в красках рассказал вчерашнюю историю, он приплясывал, описывая Фреда и Риту, воспроизводил голосом взрывы, которые они с Миммо слышали, когда бежали по городу.

Пока они не дошли до кинотеатра, чувствовал он себя неплохо. Над развалинами все еще поднимался дым, здесь стоял резкий, неприятный запах – Пино мгновенно узнал его: запах отработанной взрывчатки. Кто-то бесцельно бродил вокруг развалин. Другие разбирали кирпичи и балки, надеясь найти живыми пропавших близких.

Потрясенный увиденным, Карлетто сказал:

– Я бы не смог сделать то, что сделали вы с Миммо.

– Еще как смог бы. Когда тебя напугают хорошенько, еще и не то сделаешь.

– Когда на меня начнут падать бомбы? Я бы упал на пол и закрыл голову руками.

Они замолчали, разглядывая обуглившуюся и разрушенную стену. Фред и Рита танцевали вот здесь, на высоте девяти метров, а потом…

– Как ты думаешь, самолеты прилетят снова? – спросил Карлетто.

– Мы этого не узнаем, пока не услышим шмелей.

В июне и в июле 1943 года самолеты союзников прилетали каждую ночь. Здания рушились одно за другим, тучи пыли поднимались над улицами и висели в воздухе, даже когда вставало кроваво-красное солнце и палило нещадно, усугубляя ужас первых недель бомбардировок.

Пино и Карлетто почти каждый день бродили по улицам Милана, смотрели на развалины, видели убитых, сопереживали боли, которая присутствовала, казалось, повсюду. Спустя какое-то время все в душе у Пино омертвело, он чувствовал себя маленьким. Иногда ему хотелось сделать то, о чем говорил Карлетто: свернуться калачиком и спрятаться от жизни.

Но он почти каждый день вспоминал Анну. Он понимал, что это глупо, но часто заходил в пекарню, где увидел ее, в надежде, что встретится с нею снова. Но так и не встретился. А когда он спросил о ней у жены пекаря, та ответила, что понятия не имеет, о ком он говорит.

23 июня отец Пино отправил Миммо до конца лета в «Каса Альпина» в Альпах, к северу от озера Комо. Он пытался отправить туда и Пино, но тот отказался уезжать. Мальчишкой и подростком Пино любил лагерь отца Ре. Он с шестилетнего возраста проводил в «Каса Альпина» по три месяца каждый год: два полных месяца летом лазал по горам, а еще приезжал в общей сложности на месяц покататься на лыжах. У отца Ре было здорово. Но компанию, которая там собиралась, Пино уже перерос. Он хотел остаться в Милане и вместе с Карлетто на его улицах искать Анну.

Бомбежки усилились. 9 июля Би-би-си рассказала о высадке союзников на Сицилии и о яростных сражениях с немецкими и итальянскими войсками. Десять дней спустя бомбардировке подвергся Рим. Известие о налете ошеломило Италию и семью Лелла.

– Если бомбят Рим, то Муссолини и фашистам конец, – объявил отец Пино. – Союзники выдавливают немцев из Сицилии. Они высадятся в Южной Италии. Скоро все закончится.

Как-то в конце июля родители Пино посреди дня поставили пластинку на фонограф и принялись танцевать. Король Виктор Эммануил III арестовал Бенито Муссолини и заключил его в крепость на горе Гран-Сассо к северу от Рима.

Но к августу целые кварталы Милана лежали в руинах. Повсюду хозяйничали немцы, устанавливали зенитные орудия, оборудовали блокпосты, пулеметные гнезда. В квартале от театра Ла Скала над отелем «Реджина» развевался яркий немецкий флаг.

Полковник гестапо Вальтер Рауфф ввел комендантский час. Пойманные на улице в неурочное время без документов – арестовывались. Если у человека не было документов, его могли расстрелять на месте. Владение радиоприемником также каралось расстрелом.

Пино не обращал внимания на запреты. По ночам он прятался в туалете и слушал радио – музыку и новости. А днем он начал приспосабливаться к новому порядку в Милане. Трамваи теперь ходили редко. Можно было идти пешком, ехать на велосипеде или искать попутную машину.

Пино предпочитал велосипед, он ездил по городу, не обращая внимания на жару, проезжал через различные блокпосты, запоминал, что ищут немцы, останавливая его. Большие участки улиц были изуродованы воронками, и ему приходилось идти там пешком или выбирать другие маршруты. В своих поездках он видел семьи, живущие под брезентовыми навесами рядом с их превращенными в руины домами.

Он понимал, как ему повезло. И чувствовал, что везение в мгновение ока может отвернуться от него и на его голову обрушится бомба. И еще он думал: жива ли Анна?

В начале августа Пино наконец понял, почему союзники бомбят Милан. Диктор Би-би-си сообщил, что союзники почти уничтожили промышленную базу нацистов в долине Рура, где прежде изготавливалась бóльшая часть вооружений для немецкой армии. Теперь они уничтожают промышленную базу в Северной Италии, чтобы немцы не смогли воспользоваться ею и затянуть таким образом войну.