Он отступил в сторону, когда это у них со Стефаном началось. У него это началось намного позже, в лесном одиночестве поздней весны. Ограничив себя в пище и усугубив труды и молитвенное бдение, он сумел тогда одолеть искушение плоти. Одолел, победил, может, сломив себя, но многое понял с тех пор и в себе и в других, приходящих к нему ради духовной помощи. Понял и брата Стефана...
Умирая, Нюша бормотала:
- Я была такая глу-у-упая! Мне бы тоже уйти в монастырь, где-то рядом с тобой. И приходить к тебе иногда на исповедь.
И вот она пришла, возродившись в этом дитяти, которого некогда он мыл в корыте и пеленал вместо матери. Пришла, задумав свершить, наконец, подвиг иночества, к которому призывал её Варфоломей своими рассказами о Марии Египетской...
И вот Ванятка подошёл к нему сзади, уже поняв, что дядя разгадал его приход и только чтобы поддержать игру, не поворачивал головы. Подошёл и потёрся щекой о рукав Сергия. Ласкание, даже ребёнка, греховно для монаха, но у Сергия - своя мера и своё понятие о греховности, и Ванятка чувствует эту меру и никогда не преступает дозволенной грани.
- Что - Онисим? - спросил Сергий.
- Я воды согрел, и кашу сварил, и горшок убрал, и подмёл, и дровы наносил, - стал перечислять Ванята, загибая пальцы, - а деинка Онисим бает... - Ванята опустил голову и, стыдясь, шёпотом договорил. - Бает, какой я - добрый... И погладил меня... Отче!
А это - плохо, да?
- Хорошо, отроче, душевная похвала идёт к Вышнему! - заглядывая в печь и морщась от жара, ответил Сергий. - Токмо помни, что иной болящий временем, в тягости, в омрачении ума, и словом огрубит тебя, и ударит... Ты же твори завсегда Господу своему и не приимь остуды в сердце ни на какое деяние болящего!
Ванятка кивнул. Сему отроку не надо повторять дважды. Сказанное укрепляется в его памяти навечно.
Вот сейчас он, глядя на движения рук дяди, оттискивающих печатью головки просфор, тщился что-то спросить, важное для себя, опасаясь, однако, не огорчит ли дядю его вопрос, и, нахрабрясь, разжал уста:
- Отче! А ты теперь станешь игуменом, да? - Он торопился высказать главное. - И возможешь постричь меня во мнихи?!
На лице дяди - игра света и теней. Глаза устремлены на своё делание. Отрок затронул сейчас тайная тайных его души. Он поправлял тыльной стороной ладони рыжую прядь, выбившуюся из-под ремешка, охватившего потный лоб. Полусогласие, вырванное у него накануне братией, совершённое в уме и умом, по понятию долга, ещё не взошло на ту ступень, на которой вослед закону, как его завершение, возникает Любовь. "Слово о законе и благодати" митрополита Илариона было посвящено этому наиважнейшему для россиян понятию. Почему и культ Богоматери, почему и хождение Богоматери по мукам, почему и века спустя жёсткая прусская система закона была чужда русскому сердцу и уму. Да, закон, но после и выше его - Благодать. Любовь, согревающая сердце, дающая смысл закону, смысл бытию, ибо мертво и убого без Любви, без сердечного осознания - самое разумное устроение! Так - на Руси. Может, даже и перед греческой церковью тем оказалась и отлична русская, что больше и сильней выразилось в ней начало Любви Господа к миру, созданному Любовью, и начало Любви граждан, осиянных светом Логоса, друг к другу.
И у Сергия, при всей суровости его подвига, всякое делание проверялось возникающей Любовью: к человеку, к труду, к зверю и гаду, ко всякому травному произрастанию, и Любовью выверялась Истина. И сегодня он чувствовал, что на дне души до сих пор оставалось сомнение в Истине, и сейчас вопрошание дитяти потребовало обнажить тайная тайных и решить Духом, полюбив избранный путь.
- Да, - ответил он, наконец, ощутив тот ток в сердце, который означал для него всегда правоту избранного решения. - Да, милый! Ежели меня изберут!
- Тебя изберут! - сказал Ванятка и, приникая к Сергию, проговарил. - Я ведаю, что схима - подвиг! И в уныние не впаду! Ты не боись за меня, хорошо?
Сергий молчал, щурясь. Долог - Путь и Подвиг - труден, но Бог есть жизнь и спасение для всех, одарённых свободной волей, и благо, что с юных лет этот путь
для тебя - прям и несомненен, а твой наставник уже взошёл по многим ступеням, сужденным тебе в грядущем, и сможет остеречь и поддержать, если нужно, в подвиге. Но и прямизна Пути может стать соблазном для излишне уверенных... А когда ты постигнешь всё, постигаемое сегодня, тогда придёт час всё это отодвинуть от себя, как уже отодвинул Сергий и взвалить на плечи иное, важнейшее и труднейшее, чем хождение с водоносами, и дрова, и уход за больными и даже ночные бдения и непрестанность молитв. Ибо молитва - только ступень к постижению Бога, а постижение Бога - начало жизни Духа. Ибо Бог - непостижим уму.
И постигнуть можно не Бога, а только истекающие из Него Энергии, Ими же пронизан мир, Ими он создаётся и разрушается. Ибо без Них мир - это тьма, и вещественный свет, видимый глазами, тоже сходен с тьмой.
Но есть иной свет, создающий цветы и травы и всякое плодное произрастание.
И есть свет внутри нас, образующий нашу животную природу и природу всяких земных тварей.
И есть ещё иной Свет, Свет Разума, Логоса, данный только человеку. Этот Свет и принёс в мир Христос, поэтому Он - Слово. Об этом говорит в Евангелии Иоанн: "И Свет во тьме светит, и тьма не объяла Его". Частицу Этого Света получает каждый из нас. Эта частица хранится в сердце, пока человек не начнёт осознавать свою Небесную Родину. Не жизнь свершений и страстей, а принадлежность своего Духа. Тогда-то и начинается Покаяние, иначе - изменение ума, приведение ума в Тишину. Начаток чего - сердечное сокрушение, вопль, плач о Господе. И тогда в сердце возникает вихрь, исцеляющий, восходящий до Небес. И Господь посылает кающемуся отдарок нетварного Света, мир Тишины. Про таковых и сказано: "Не от мира сего". И Этот Свет возможно узреть, увидеть. Познавший Свет становится новым человеком, Духовным, Светоносным. И нужна строгость, тайна, ибо слуги сатаны, лишённые Благодати, воруют Свет у верных, отягощают их прелестью, игрой ума, содеевают бывшее якобы небывшим, вселяют сомнение, уныние или гордыню в сердце праведника. О таких и сказано Иоанном: "Отец ваш - дьявол, и похоти вашего отца вы хотите творить. Он был испокон человекоубийца, и в Истине не стоит, так как нет в нём Истины; когда говорит - говорит ложь, ибо он - лжец и отец лжи". Посему даже и доброта, не укреплённая Верой, лишённая стяжания Благодати Святого Духа, может послужить не к благу твоего ближнего.
