Тим невольно плюхнулся на такую же голую задницу, в ужасе продолжая оглядывать это хрупкое человечье тело перед собой, удивляясь и одновременно коря себя за то, что не увидел этого раньше. Взгляд упал на неприкрытый ничем пах, но Тим сразу же отвёл его, потому что внутренние части у бёдер оказались всё с теми же пятнами. Леопард, блин…

– Ты почему ничего не сказал?! – возмущённо выдохнул Тим, прикрикнуть не получилось.

– Так ты ж уже заснул, – как на глупенького посмотрел на него Тимур, – вот и спустился сюда. Думал, может, молока подогреть, ну, чтоб расслабиться, да только нет здесь никакого молока, – потом нахмурился сам себе, – или есть? В холодильник-то я так и не заглянул. А ты чего встал-то? Я как раз к тебе хотел под бочок, – мурлыкнул он в конце концов и притёрся к Тиму, обхватив за руку.

– Ты что несёшь? Под какой бочок? – задал больше риторический, чем дельный вопрос тот.

– Ну, Тима! – всплеснул руками Тимур. – Ты меня совсем не слушаешь, что ли? Говорю же – я спать хочу! – почти как вменяемый рявкнул он. – А уснуть не смог. Всё ворочался, ворочался, да только болит везде, как ни повернись! Ещё и устал так сильно. Ну, у тебя разве такого не бывало, что перетренировался, там, на физре и всё, расслабиться хочешь, но не можешь?

– Так, – вдохнул поглубже Тим и попытался собрать мысли в кучу, – я тебя не об этом спрашиваю, дутик! Сосредоточься, – и жалобно: – Пожалуйста. Почему ты, – с чувством, с толком и с расстановкой попытался выяснить нужное Тим, – не сказал, что у тебя всё болит, и что ты уже весь, как гребаный чайник под хохлому?!

– Под гжель, двоечник, – хихикнул Тимур и залился смехом, пока не хрюкнул и не смутился от этого, после чего всё-таки затих, напоролся на гневный Тимов взгляд и умильно так, ласково ответил: – Так хорошо же было, Тима. Так хорошо, я и сам не замечал, правда. Это только когда устал уже, спать захотел, стал укладываться, а тут – бац! – на одной попе синяк, на другой попе синяк, – снова-здорово завёл Тимур и наглядно стал тыкать пальцами в обозначенные места, а затем снова хихикнул, почти прошептав: – Даже под мышкой синяк.

– И ты ни о чём не жалеешь? – всё ещё не до конца веря во всю эту историю с гиперусталостью, так же тихо спросил Тим. Ну, то есть, доля правды в словах Тимура наверняка была, но хотелось убедиться, что у них – помимо того, что Тим буквально заездил бедного Бэмби – всё-всё хорошо.

Тимур улыбнулся широко на этот вопрос, посмотрел Тиму в глаза, на этот раз без каких-либо проблем сфокусировав взгляд, и замотал головой:

– Ни о чём.

Тим подхватил его на руки и, прижимая тесно к груди, понёс в спальню. Тимур закинул ему за шею руку, устраиваясь поудобней, снова присосался к остаткам косяка и продолжил дурить:

– А мы опять сексом заниматься идём? А можно только я спать в это время буду? Нет, правда, Тима, делай со мной всё, что захочешь, только… – Тим опустил зевнувшего Тимура наконец на постель, и тот, сладко прижав к себе обе холодненькие подушки, договорил: – Меня не буди.

– Дурачок, – не смог сдержать смешка Тим и взял Бэмби за подбородок, а потом уже громче скомандовал, чтобы засыпающий омега услышал: – Ротик открой свой, как я тебя всегда прошу, да, вот так, – Тимур послушно открыл рот, не разлипая глаз, и поднял к нёбу язык.

Тим быстренько мазнул испачканным в собственной крови пальцем под языком, прошёлся по дёснам, закрыл Тимуру рот и чмокнул искусанные губы, после чего спрыгнул с постели. Небольшое желание остаться у него под боком и поваляться присутствовало, но Тим понимал, что это может затянуться на несколько часов, он сам разомлеет, уснёт.

Нет, сейчас надо было сгонять за водой, а главное, нормальной едой, потому что Тимур проснётся и будет голодным, как волк, не только от недавнего секс-марафона, но ещё и от выкуренной травки. С похмелья даже от безобидной ростовской Индики жрать хотелось, как в последний раз.

Собственно, четыре часа спустя Тимур на маленькой кухне уплетал за обе щеки пухлые блинчики сразу и с колбасой, и с клубничным вареньем, прихлёбывая всё это кофе, не забывал при этом периодически отправлять в рот очередной кусок омлета с сыром и зеленью. И вместо слов благодарности, потому что Тим запретил ему разговаривать с набитым ртом, закатывал глаза.

Тим же продолжал сканировать уже чистого от дурмана курева и от синяков с засосами Тимура взглядом, совершенно не чувствуя вкуса сделанного себе стейка. В итоге он шмыгнул носом, на автомате закатал рукава гладкого, лёгкого джемпера, в котором примчался сюда, и спросил, как казалось, совсем даже буднично, буквально между делом:

– Ты как?

– Сейчас лопну, – уверенно кивнул Тимур и для наглядности своего положения ослабил немного пояс от огромного махрового халата, в который всё ещё был завёрнут после душа.

– Я не об этом, – бровь невольно поползла вверх, Тиму даже захотелось её руками назад приладить – слишком красноречиво.

– Да блядь, Антипов, – скрипнул зубами Тимур, вперившись теперь уже более привычным недовольным взглядом, – ахуенно мне было, дай пожрать, а?

– Ты же сейчас лопнешь? – напомнил ему тот.

– А почему у меня ничего не болит? – вопросом на вопрос ответил Тимур. Тим тут же заткнулся, поджав губы, – вот и поговорили.

– Тимур, мне это важно, – сдался первым Тим.

– С каких это пор? – продолжил плеваться ядом Тимур, пока ещё не уловив изменений в беседе.

Но когда снова посмотрел на Тима, то понял, что тот по-настоящему переживает и смягчился:

– Тима, всё хорошо, правда. Мне было хорошо, я ни о чём не жалею, – намекнул он о том, что помнит всё же утренний допрос, и окончательно развеял Тимовы сомнения: – Только не с тобой.

Лишь после этого Тим принялся доедать свой завтрак, но минут через пять всё же заметил заламывающего пальцы Тимура и поднял на него многозначительный взгляд.

– Только, давай, – заалел он, – всё же узел пока что исключительно по праздникам практиковать?

Ага, значит, всё-таки…

– А другое? – замер Тим.

Тимур прищурился ехидно, тут же считав его мысли, и съязвил:

– А это как вести себя будешь.

– Язва, – навалился корпусом на стол Тим, подавшись к Тимуру навстречу.

– Паникёр, – огрызнулся тот, скопировав движение, и подарил альфе невесомый поцелуй.

– Торчок.

– Барыга.

Секса не получилось. Тимур, конечно, пересел к Тиму на колени после обмена “любезностями”, обвил руками шею, но глубокие поцелуи так и остались нежными, ласки не распаляли, а успокаивали, благодарили взаимно. А потом уже некогда стало, пора было выдвигаться в город и проведать остальных.

Голова была ясная, и на эту самую ясную голову Тим понимал, что реально жестил последние несколько дней, срываясь на ребят по поводу и без. Поэтому ближайшую воскресную тренировку сделал разгрузочной, где не было спаррингов, только соревнования на скорость и выносливость, чтобы волки перестали от него шарахаться. Однако в грозном поведении были и плюсы: на утренней планёрке в понедельник каждый представил по белоснежному отчёту со всеми подтверждениями о том, что пока Тима не было, апокалипсис не случился и город не утонул в наркоте. Из всех хмурым был только Юрочка, и не удивительно, в преддверии Тимового гона ему доставалось больше всех, однако в этом был виноват не гон, и это Тим понял, как только вернулся к своей стае с пустыми яйцами и свежими мыслями. Мысли по поводу Юрочки не изменились.

– Останься, – кивнул ему Тим, когда все уже двигали стулья и разбредались по своим делам.

Юрочка нервно сглотнул, начав походить на побитого пса, другие глянули на него: кто заинтересованно, кто сочувственно. Они же с омегой переместились за Тимов стол, там с глазу на глаз общаться всегда было удобней.

– Знаешь, ты вправе на меня обижаться, – начал Тим, вызвав всё же удивлённый взгляд шоколадных глаз, – но ты также должен знать, почему я придираюсь к тебе больше, чем к другим.

– Ага! Значит, мне не показалось! – показал на него пальцем Юрочка и надул-таки губы. – И чем же я хуже остальных?