Балша II, узнав, в каком месте остановился Ингеррам после своих весьма удачных схваток с Карлом Топией, решил тут же, без подготовки и неожиданно, атаковать его. Балша уже знал, что рыцарей всего шестьсот и, имея при себе тысячу отборных ратников, он считал схватку с ними если и не легкой прогулкой, то и не чем-то архисложным. Высланные вперед лазутчики донесли, что все Ингеррамово рыцарство расположилось на привал в ближайшем селе, что всего лишь в полудневном переходе от Драча. Это означало, что уже завтра Ингеррам будет атаковать Драч. Балша развернул свое войско в боевой порядок, разделил его на две равные части и самолично повел в бой одну полутысячу. Вторая же полутысяча должна была идти в обход и без промедления также вступать в бой. На полном скаку Балшины ратники выскочили в поле, где уже жарились на кострах десятки бараньих и говяжьих туш, предназначенных для рыцарской трапезы. Сам Ингеррам — огромный, под два метра ростом, с плечами в два обхвата — сидел в полном рыцарском облачении, покрытый красным плащом, лежавшем на земле, словно крылья дракона, лишь сняв с рыжеволосой головы шлем, в тени разлапистого дуба, также поражавшего окружающих своими могучими размерами. Рыцари отдыхали. В беспечности обвинять их было нельзя. Можно сказать, что они в этот час просто расслабились. Да и то сказать: своей воинственностью и неустрашимостью они настолько запугали местных жителей и ратников Карла Топии, что им и в голову не могло прийти, что кто-то осмелится на них напасть. Поэтому появление Балшиного войска было для рыцарей полной неожиданностью. Однако беспримерная выучка и огромный опыт боевых действий не позволили им ни на миг растеряться. Уже через десять минут они, все как один, сидели на своих бронированных конях, готовые в любой момент по приказу вступить в бой.

— К нашему другу Карлу Топни, вероятно, подоспела помощь, — загремел, будто пушечный выстрел, Ингеррам. — Возможно, и сам Джюрадж Балшич спешит познакомиться со мной. Что ж, буду только рад столь близкому знакомству. — Ингеррам взмахнул рукой, давая знак своим рыцарям. — Главное, тылы берегите. Знаем мы этих вояк. В кустах где-нибудь затаилась другая часть.

Ратники Балшича уже врезались в ряды рыцарей. Завязалась сеча, давно в этих местах не виданная.

— Ну что ж, Балшич, тебя-то мне и нужно. — Ингеррам из Куси вогнал шпоры в бока закованного в латы своего богатырского коня.

Битва продолжалась едва ли не два часа. Даже вступление в бой второй полутысячи во главе со Скадарским властелином Будимиром не смогло изменить ее исход в пользу Ингеррама. Десяток рыцарей смело вступали в схватку с сотней Балшиных ратников, и вскоре последние, оставив на поле чуть ли не треть своих товарищей, пускались в позорное бегство, лишь бы уйти подальше от не знающих пощады меча и булавы, сверкавших подобно молнии в бронированных руках рыцарей.

Ошеломленный таким позорным для него ходом битвы, Балша попросту растерялся, весь пыл его смешался с пылью, которую подняли копыта его коня, когда он с горсткой дружинников покидал поле битвы. Заметив бегство своего господина, начали беспорядочно отступать и Бал-шины ратники, оставляя на поле убитых и раненых своих товарищей, в числе коих оказался и властелин Будимир. Ингеррам приказал не преследовать бежавших. Необходимо было сохранить силы перед завтрашним походом на Драч, который, впрочем, рыцари заняли без боя, так как Топия, узнав о поражении Балши, бежал из города вместе с гарнизоном, а драчане, не желая искушать судьбу, уже при появлении рыцарей просто-напросто открыли перед ними ворота.

Лучшие силы Зеты и Албании, которые собрал воедино и привел под Драч Джюрадж Балшич (правда, за исключением рыцарей Брюкнера, которых Джюрадж берег для самого последнего случая), были разбиты Ингеррамом с поразительной легкостью. Брюкнер, увидев в Ингерраме достойного противника, требовал, чтобы Джюрадж предоставил ему возможность сразиться с ним. Но Джюрадж об этом не хотел и слышать. И вот сейчас все трое — Джюрадж, Балша и Карл Топия — собрались на совет. Нужно было искать какой-то выход из этой неизвестно откуда свалившейся напасти. Под угрозой была держава Балшичей, под угрозой находилось их могущество, в конце концов, и сама жизнь всех троих оказалась в опасности.

— Одно совершенно ясно — силой оружия, силой своего оружия, мы их сломить не сумеем. — Джюрадж, крепко сложенный, лысеющий мужчина, взглядом своих серых глаз пронзал, казалось, пространство и метил в самое сердце ненавистного рыцаря-гасконца.

— Что же делать? — Балша встал со стула с высокой спинкой и, обойдя его, стукнул по ней от бессильной злобы кулаком.

— Брат, у нас осталась последняя надежда — Брюкнер с его молодцами.

— Нет, Брюкнер вступит в бой лишь после того, как мы попытаемся использовать еще одно средство.

— Осада? — предположил Топия.

— А есть ли в ней смысл? — возразил Джюрадж. — Уже не один раз пытались мы окружить Ингеррама, и все наши попытки разбивались о железные латы его рыцарей. К тому же есть ли смысл в осаде, если мы не сможем пресечь поступление хлеба и мяса в Драч?

— Что же тогда? — спросил Топия.

— Убийство! — воскликнул Балша, округлив и без того свои большие глаза.

— Но где нам взять шестьсот убийц? — насмешливо взглянул Джюрадж на брата. — Убийством одного Ингеррама мы ничего не добьемся. На его место встанет другой, и все начнется сызнова.

Джюрадж на минуту замолчал, собираясь с мыслями. Балша ходил взад-вперед, то и дело вздыхая и проклиная латинского бога за все его грехи.

— Откуда он взялся, этот Людовик? Мало ему своей Наварры?! Эх, встреться он мне на пути, размозжу ему голову вот этим шестопером. Что же мы медлим, Джюра? Ведь того и гляди бан Твртко обнажит свои клыки. Тогда мы вообще окажемся в мешке.

— Золото! — наконец проговорил Джюрадж. — То, что мы не смогли сделать силой оружия, сделаем силой денег. Мы купим его и всю его братию. В этом я вижу единственный выход. Если это не поможет… Нет, это должно помочь!

— И сколько ты собираешься подарить этим живоглотам латинским? — дрожащим голосом спросил Балша.

— Шесть тысяч флоринов.

— Не много ли? — тут Карл принял сторону Балши.

— Если вы хотите, чтобы лук стрелял безотказно, не надо жалеть для него стрел.

— И все-таки шесть тысяч…

— Это мое последнее слово, Балша. Если Ингеррам потребует десять тысяч, я дам ему десять тысяч, лишь бы он убрался отсюда. Вели послать к Ингерраму гонца и пригласить его к нам на переговоры.

Секунду поразмыслив, Балша все же отправился выполнять приказание брата, но тут снова злой рок едва не расстроил все планы Джюраджа.

Одновременно с гонцом из лагеря умчались рыцари Брюкнера. Брюкнер не выдержал бездействия и, плюнув на запрет Балшича, решил скрестить мечи с гасконцами. Не может же настоящий рыцарь отсиживаться в укрытии, когда перед ним находится достойный соперник. Узнав об этом, Джюрадж едва не лишился чувств. Балша тут же бросился к конюшне, вскочил на коня и пустился вдогонку рыцарям, стремясь остановить их любой ценой. Все эти непонятные гонки Ингеррам наблюдал, стоя на надвратной башне.

— Эй, рыцари! К нам никак гости скачут, — загремел Ингеррам, сзывая своих латников. — Седлайте ваших друзей и подруг. Рыцарь не может себя лишить удовольствия встретиться с рыцарем в честном бою в чистом поле.

Сам он в несколько огромных прыжков спустился по лестнице с башни, да так, что, казалось, вслед за ним вот-вот посыплются камни, из которых эта башня построена.

— Брюкнер, стой! — стараясь перекричать конский топот, орал Балша. — Кто давал приказ? Остановись!

Балша уже настиг нескольких чуть поотставших рыцарей и все безжалостней пришпоривал коня, пытаясь догнать и самого Брюкнера. А тем временем ворота крепости открылись и оттуда выехали несколько сот других рыцарей — Ингеррамовых. В этот самый момент всю щекотливость своего положения уловил, наконец, гонец, посланный Джюраджем к Ингерраму. Поначалу, удивленно оглядываясь назад и недоумевая, зачем за ним скачет Брюкнер с рыцарями, он все же, не останавливаясь, мчался вперед. Однако теперь он увидел, что и спереди на него несутся рыцари — уже те, к которым его послали. Его обдало жаром, когда он представил, что с ним случится, если вся эта лавина железа и тел (человеческих и конских) сольется воедино. Гонец со всей силы потянул поводья на себя. Конь взвился на дыбы и испуганно заржал. В следующее мгновение гонец развернул коня направо и во весь опор понесся восвояси, спасаясь от неминуемой гибели.