За три дня до срока, назначенного самим Лазарем, князь в сопровождении ста хорошо вооруженных всадников покинул Крушевац и поехал вверх по течению по левому берегу Западной Моравы. Колючий ветер пронизывал до костей, но князь запретил удаляться от реки — так было быстрей, да и ехать было спокойней — дорога просматривалась далеко вперед. На следующий день вечером они приехали в поселение Градац, там князь Лазарь переночевал в церковном доме, на окраине владений жупана Стратимира. На третий день утром, оставив дружину в Градаце, князь, взяв с собой, как и было условлено, пять невооруженных властелинов-телохранителей, не спеша переправился через реку Дичину и затем добрался до ее притока Деспотовицы. На южном склоне горы Вуян, в южных отрогах Рудничных гор, у завершения большого ущелья, и должны были встретиться князь Лазарь и жупан Никола.

Князь Лазарь не зря выбрал для встречи это место — четыре года назад здесь встретились две рати, князя и жупана, в битве за город Рудник. Тогда на поле битвы осталось около трехсот трупов. И это должно было напомнить жупану, по мнению князя, о столь недавнем и бесславном прошлом его, Николы Алтомановича, сделав его тем самым, может быть, более сговорчивым.

Первым прибыл на место встречи жупан Никола. Окруженный верными людьми — конавленским властелином Обрадом Зоркой, Черным Джюрой и еще тремя, одетыми в кожаные латы оруженосцами, — жупан Никола терпеливо дожидался князя Лазаря. Когда же тот наконец осадил своего коня в нескольких шагах от жупана, все спешились.

— Я готов выслушать тебя, жупан. Говори, какие мысли заставили тебя потребовать этой встречи.

Жупан с князем стояли поодаль от телохранителей у огромного, посверкивающего кристалликами на солнце камня. Телохранители хоть и стояли в стороне друг от друга, держа коней за уздцы, но враждебности друг к другу не выказывали, и даже некоторые из них перекинулись несколькими словами.

— Единственное мое желание — это чтобы земля наша перед угрозой разорения варварами сплотилась и забыла распри, чтобы объединилась она под мечом одного предводителя и дала отпор поганым.

— Речи твои разумны и желание похвально, жупан. Но дозволь спросить тебя — кого зришь ты на месте предводителя?

Алтоманович поймал на себе испытующий взгляд князя Лазаря и опустил глаза.

— О том пускай рассудит собор народный, — тихо произнес жупан Никола.

Сделав небольшую паузу, точно рассчитанную на то время, пока князь Лазарь переварит сказанное, но не успеет еще обдумать свой ответ, Алтоманович добавил:

— Но сначала надобно нам с тобой, князь, решить личные задачи, ибо мы, первые великаши Сербии, должны выступить на том соборе едино.

Долго еще длился их разговор, ибо вопросов друг к другу у них накопилось немало. В конце беседы жупан Никола взмахнул, будто в подтверждение своим словам, правою рукой, и внимательно следивший за каждым его жестом Черный Джюра резко, в один прыжок отскочил к пню, схватил спрятанный под снегом нож и в следующий миг со всей силой ударил им князя в грудь. Удар был настолько сильным, что князь Лазарь как подкошенный свалился наземь. Брызнула кровь.

В этом был весь коварный Никола Алтоманович. Поставив в письме условие — прибыть на место встречи безоружными, — он сам же его подло нарушил. Никола заранее послал Черного Джюру к южному склону горы Вуян. Заранее определив место своей беседы с князем — у большого камня, — жупан наказал Черному Джюре неподалеку спрятать нож и мечи. И прыжок Черного Джюры и нападение его на князя Лазаря послужили сигналом к нападению на его дружинников. Обрад Зорка подал команду, мгновенно были выхвачены из-под снега четыре меча, и вот уже люди князя шарахнулись в сторону, спасаясь от ударов нападающих. Кони, почуяв кровь, заржали, занервничали и стали бить копытами. В следующий момент отрубленные головы скатились с плеч властелинов Михаила Давидовича и Жарко Мркшича. На очереди были двое оставшихся. В это время слуга князя Гойко, державший под уздцы его коня, подбежал к тому месту, где лежал его господин. В этот миг князь очнулся. Увидев своего коня, он тут же резко вскочил на него и помчался прочь. Увлеченные избиением безоружных (а слуга Гойко тоже упал изрубленный), ни жупан Никола, ни его люди сразу не заметили этого. Когда же они, наконец, спохватились, было поздно.

— Мертвец ускакал, — не своим голосом завопил один из дружинников жупана, и все остальные, словно завороженные, подняли головы. Князь Лазарь был уже далеко.

А спас князя его золотой крест. Удар Черного Джюры был настолько сильным, что князь на несколько секунд потерял сознание, но клинок ножа вонзился в податливое, мягкое золото креста, вдавив его в грудь. Соскользнув же с креста, нож едва задел тело князя.

Жупан Никола спохватился слишком поздно. Скакать вдогонку за князем было уже опасно. Впору самим унести ноги, так как дружина Лазаря, услышав крики своего господина, помчалась ему на выручку. Жупану и его людям, однако, удалось уйти.

Две недели князь Лазарь бредил, находясь в бессознательном состоянии. Еще неделю он лежал не вставая. Все это время от его постели не отходили княгиня Милица и ее родственница, вдова деспота Йована Углеши Елена, которая после смерти мужа постриглась в монахини и приняла имя Евфимии. Елена-Евфимия пришла ко двору князя Лазаря со своим нехитрым скарбом и была сердечно принята. Да так там и осталась. И вот теперь они вдвоем с княгиней Милицей поили князя травами, врачевали его раны, молились Богу за скорейшее и благополучное его выздоровление.

Когда жар спал, князь Лазарь призвал к себе логофета Гойко и некоторую ближайшую властелу на совет. Среди них были Вук Бранкович, будущий зять князя (свадьба должна была состояться осенью), и Стефан Мусич, сын чельника Мусы, Лазарев племянник. Стали думать о том, как расправиться с жупаном Николой. Совет был долгим и трудным. Князь Лазарь был еще очень слаб, рубашка на нем взмокала ежечасно, и слуге приходилось то и дело переодевать господина. К тому же княгиня Милица сидела у изголовья, помогая супругу при необходимости или усталости переменить положение.

— Я считаю, что лучше всего подослать к жупану нашего человека, который и покончит с ним навсегда, — произнес Стефан Мусич.

— Но это самое настоящее и подлое убийство, — возразил логофет, — и, согласно Законнику Душана, за такое убийство полагается смерть.

— А не такое ли убийство хотел сотворить сам жупан? Да и назови мне, логофет, великаша или властелина, почитающего сейчас сей Законник, — горячился Мусич.

— Но надобно ли нам уподобляться им? — слабым, осевшим голосом спросил князь.

— Может, потому и сохранил жизнь князю Божий крест, — перекрестившись, поддержала мужа княгиня Милица, — что он почитает законы своих монархов.

— Нет, убийство действительно ни к чему, но нашими силами с жупаном не управиться, — вставил Вук Бранкович, внук воеводы Младена, внуком которого был и жупан Никола.

— Вук прав, — поддержал логофет. — Уж слишком силен жупан Никола. К тому же лазутчики наши донесли, что нечто черное замышляется промеж жупаном и Джюраджем Балшичем.

— Вот как?! — удивился князь. — Значит, и нам надобны союзники для большой битвы с жупаном.

— Надобны, князь, союзники, — подтвердил логофет. — И союзники сильные.

— И кто же они? — спросил Стефан Мусич.

— Надо думать, — сказал князь. — Хотя я и вижу уже их пред своими очами.

Князь Лазарь в самом деле давно определил себе союзников для борьбы с Алтомановичем, но называть их имена пока не торопился. Нужно было взвесить все за и против и к тому же не терять из виду самого жупана, для чего и были направлены в его державу многочисленные лазутчики.

А жупан Никола был действительно силен. Необычайно силен. В свои двадцать четыре года он владел едва ли не двумя третями земель бывшей Сербской империи. О его силе говорит хотя бы тот факт, что бороться с ним один на один не решился в свое время даже король Вукашин в пору своего наивысшего расцвета. Король тогда нашел себе союзников в лице братьев Балшичей. И даже когда после измены князя Лазаря жупан Никола был наголову разбит в 1369 году, он буквально через полгода снова стал прежним грозным великашем. Слабый человек так быстро не восстановил бы свои силы. Однако за несколько лет своего стремительного взлета жупан Никола стал мудрее. Он начал понимать, что в одиночку со всеми драться нелегко — можно и осечься, как это уже один раз было. А он хотел драться со всеми, ибо видел уже себя во главе обновленной им Сербской империи. Но для этого нужны союзники (от которых, впрочем, потом можно было бы избавиться). Такими союзниками неожиданно легко согласились быть Балшичи. Никола быстро замирился с ними и вот уже несколько раз встречался с Джюраджем Балшичем, обговаривая всевозможные детали предстоящей войны. Вторым союзником стала могучая Венеция, владычица Адриатики, которая не могла простить Венгрии и ее королю Людовику своего изгнания из Дубровника. Таким образом, союз складывался нешуточный, способный сокрушить не только разрозненные державы сербских великашей и потрясти устои Дубровника, но и разгромить довольно-таки сильную Боснийскую бановину, да и пощекотать нервы самому Людовику Великому. И поэтому именно на помощь двух последних и рассчитывал князь Лазарь. К тому же напуганные таким союзом дубровчане тут же направили посольство к Людовику, своему сюзерену. Направил послов в Буду к Людовику и князь Лазарь. Он обещал венгерскому королю в качестве дара преподнести десять фунтов серебра и быть ему покорным и верным слугой. Естественно, появление нового вассала, да еще второго по силе в Сербии великаша, не могло не польстить Людовику. Хоть он и покровительствовал все время жупану Николе, но вступление того в союз с Венецией, заклятым врагом Венгрии, заставило Людовика пересмотреть свои взгляды. И вскоре король посылает в распоряжение Лазаря тысячу всадников-копьеносцев во главе со сремским баном Николой Гарой Старшим.