Марко тяжело поднялся. Почувствовав сосущую боль под лопаткой, он как можно шире расправил свои богатырские плечи.

— Ты сам понимаешь, — продолжил посланник, — что здесь мы идем тебе на уступки, а не ты нам. Куда проще нам было бы оставить на этих землях верного слугу падишаха, что, к примеру, мы уже сделали в некоторых местах, я думаю, тебе небезызвестных.

Да, Марко уже знал об этом, но все же он почувствовал, что в данном случае посол немного пересолил, ибо для того, чтобы посадить на место Марко своего наместника, султану вновь понадобятся войска, а они ему сейчас нужны для других целей. И в данном случае вассальство больше необходимо султану турецкому, чем королю македонскому. Но другого выхода не было. Для новой войны с султаном нужны были деньги, войско да и союзники. Ни того, ни другого, ни третьего Марко не имел.

— Каковы будут условия султана?

— Вот это уже лучше. — Посол улыбнулся. — А условия не слишком обременительны. Во-первых, в твои королевские обязанности входит полная поддержка его величества падишаха Амурата, ни в чем ему не противоречить и править в своей стране так, как то будет выгодно нашему богоравному падишаху. Во-вторых, ты обязан платить дань и собирать ежегодную подушную подать. Во время ратных походов ты, король, обязан помогать не только средствами, но и силой ратною и при необходимости лично участвовать в походах падишаха…

Условий было множество, совершенно различного характера. Но Марко, как ни старался, не мог основательно сосредоточиться на словах турецкого посла. Его занимали теперь совсем другие мысли. Да и особой нужды прислушиваться и вникать не было — все это уже изложено на пергаменте.

4 декабря 1371 года внезапно умер царь Урош. По злой иронии судьбы ему суждено было скончаться в том же дворце Неродимле и в том же месяце, что и его великому отцу. Вот только времена и мысли государя перед кончиной были другие. Да и смерти его ждали, как ждут смерти богатого родственника, дабы скорей разделить его наследство. А надо признать, что, несмотря на развал государства, наследство после смерти Уроша осталось немалое.

Внезапная смерть царя Уроша родила много легенд и поистине мифических, сказочных событий. В Неродимле родился слух, что царь умер не своей смертью. Одни утверждали, что его задушили в постели, другие — что его отравили. Однако имя убийцы никто называть не решался, да это никого и не интересовало. Важен был сам факт насилия. Третьи же, наоборот, утверждали, что на Уроша снизошла кара Божья за грех, совершенный его отцом, ибо как раз в Неродимле Душан свергнул с престола своего отца, Стефана Дечанского, и бросил его в темницу в городе Звечане. Мнения народа и властелы здесь диаметрально разошлись. Малой властеле и себрам по сердцу была доброта и богобоязненность покойного царя, и им хотелось видеть его мучеником. Великаши же и рыцари сербские были убеждены, что тут не обошлось без кары Божьей: сын должен искупить грех своего отца, и эта преждевременная смерть именно такое искупление и означает.

Чем больше времени проходило после смерти Уроша, тем больше на свет появлялось разных рассказов, легенд и притч. Зачинателями этого дела явились дьяки монастыря Святой Богородицы, где был похоронен Урош. Боясь монахов и их гнева, дьяки в темных закутках шептались, что «лампада, стоящая перед иконой архангела Михаила, беспричинно гаснет, и масло из нее исчезает; что по вечерам по церкви, от алтаря к выходу, гуляет ветерок и что звонарю часто слышатся повизгивания и вздохи».

А одна женщина рассказывала, что она во время родовых схваток видела в своей лачуге при свете лучины какое-то привидение в белом. На его лице она увидела знакомые черты покойного царя. Женщина испугалась и потеряла сознание. Но все окончилось благополучно — родила она здорового мальчика и нарекла его именем Урош. Тогда пустынный отшельник старец Евстафий прорек, что ребенок сей станет Божьим человеком…

Монахи монастыря Святой Богородицы стремились выбить из голов себров подобные россказни, ради успокоения и спасения души последнего Неманича. Но все было тщетно. Ни малая властела, ни себры не боялись угроз. Их презрение и нетерпимость к монахам достигли высшей точки в тот момент, когда по окрестностям пронесся слух, что тело покойного царя исчезло из гробницы, находившейся в церкви. Когда об этом спрашивали игумена и монахов, они лишь переглядывались и молча пожимали плечами. В конце концов монахи решились на крайнюю меру — они стали угрожать, что бросят проклятие на каждого, кто об этом будет говорить и в дальнейшем. Однако никто из них так и не додумался до того, чтобы вскрыть гробницы в присутствии народа и подтвердить или опровергнуть истинность подобных слухов.

Так бесславно закончила свое существование самая могущественная во всей сербской истории правящая династия Неманичей, начавшееся двести лет назад восхождением на престол жупана Стефана Немани.

Видимо, злая судьба-история заранее предопределила конец династии этим безвольным правителем, не давшим своему роду, а следовательно, и престолу наследника, тем самым ужесточив борьбу за центральную власть многочисленных великашей, деспотов и жупанов. Физическая смерть государя окончательно развязала руки феодалам, даже тем, которые при жизни его удерживали свои замыслы в глубоких тайниках. В Сербии начался тот процесс, который все историки трактуют как феодальные междоусобицы, феодальное дробление государства. Его переживают раньше или позже абсолютно все цивилизованные страны, и как часто именно на это время приходятся самые черные, самые кровавые страницы истории-матушки. И даже очень сильная, железная рука и стальная воля не способны остановить этот процесс, а могут лишь приглушить удары умирающего сердца некогда могучего государства.

В бой за власть вступили и немногие потомки Стефана Немани, и, надо сказать, не без успеха. Им удалось многое, но не все. На все сейчас рассчитывать было глупо, так как на всё (и гораздо более весомо, чем Неманичи или другие великаши) рассчитывали и турки. А они делом доказывали небезосновательность своих притязаний. Так, вслед за королем Марко вассалами Мурата стали братья Деяновичи, управители Западной Македонии, а также большинство мелких феодалов, имевших владения южнее Шар-Планинской гряды.

Жупан Никола Алтоманович терпеть не мог предательства, презирал предателей, а уж тех, кто предал его, не мог простить ни за что. Такие становились его заклятыми врагами, и он им мстил. Так, от рук его ратников погиб в одной из стычек боснийский жупан Санко Милтенович, предавший Николу в самый трудный момент его жизни и вернувшийся к своему прежнему хозяину, бану Твртко. После этого главным его врагом стал самоуверенный и набиравший силу и вес в сербских землях князь Лазарь. Жупан Никола, впрочем, понимал, что князя Лазаря просто так не возьмешь, а тем более не победишь в открытом бою. Он хитер, как старый лис. Но на всякую хитрость есть другая хитрость, а Никола не мог пожаловаться на нехватку остроты ума. И вот в январе 1372 года жупан посылает через гонца письмо князю. В письме жупан подчеркивал, что он готов по возможности поправить отношения со всеми своими противниками, а особенно с ним, князем Лазарем, ибо всем им угрожает общий враг — османы. Поэтому он предлагает встретиться где-нибудь на границе двух держав. В конце папирусного письма жупан приписал: «Нынче не те обстоятельства, чтобы искать виновного в том зле, которое уже многие годы царствует среди нас и людей наших. Ты вернешь мне моих себров или дашь откуп за них. Об этом мы можем договориться во время нашей встречи.

Я напоминаю, что готов пойти на уступки, дабы наши отношения и позиции наших держав как можно быстрее привести в порядок. Предложи место, где бы нам можно было встретиться. И еще одно условие: пусть с тобой будут лишь пять дружинников без оружия. Я обещаю поступить точно так же».

Глубоко задумался князь Лазарь над смыслом сего послания. Понимал, что не просто так жупан Никола ищет встречи с ним. Но так и не нашел злого умысла в словах врага своего. Может, и правда остепенился жупан? Не зря же ходят слухи, что жениться он собрался на племяннице Санко Милтеновича. Ну что ж, он ответит Алтомановичу. Кликнул писаря, набросал ответ на папирусе, вручил его гонцу. Потом достал из-под плаща висевший на груди большой золотой крест, который он почти никогда не снимал, и поцеловал его, ища в его благородстве благословения. Князь не ожидал от встречи с Алтомановичем многого. Они ненавидели друг друга. И все же он дал согласие не встречу.