– Он ещё существует? Дом не снесли?

– Нет, что ты. Я вышла замуж, и мы с мужем долгое время работали в Аргентине. Когда один за другим ушли родители, хозяйкой сама себя назначила младшая сестра, – немка безнадёжно махнула рукой. – Потом, не посоветовавшись со мной, быстро его продала и вложила деньги в бизнес. Через какое-то время и бизнесу пришёл конец.

– Ты скучаешь по дому?

– Сейчас уже не так, наслоилась новая информация, время меняется очень быстро. Но когда проезжаю по этой улице обязательно останавливаюсь. Там живут мои воспоминания, детство, юность, бабушка с дедушкой, родители. Я знаю там каждый уголок, помню, где стояла коробка с игрушками, и где бабуся прятала свои сигареты и настойку.

– А ты знаешь, мама рассказывала, что её отец – мой дед во время войны был простым солдатом, дошёл до Берлина и даже на разрушенном Рейхстаге нацарапал стёклышком свою фамилию Сафронов. Было бы справедливо, чтобы это памятник поверженной Германии не восстанавливали и не реставрировали, тогда каждый освободитель, который побывал там, мог и через годы гордиться собой. Я, например, хотела бы обнаружить надпись, сделанную дедом, которого никогда не видела.

– Может быть ты и права. Только не все с таким почтением и желанием вспоминают этот исторический факт. Немцев приучили стыдиться этой страницы своей истории. Уже столько времени прошло, выросло несколько поколений, а им всё вдалбливают:

– Вы должны быть толерантными, должны уважать другие нации, другие мнения, должны помогать слабым странам. Немцы уже всё осознали, навели свой «заубер»– порядок в стране, сколько можно их ещё стыдить за то, что произошло почти сто лет назад?

– А тебя бабушка не учила русской поговорке – «кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет, тому оба!» Я думаю, что амнезия в истории ведёт к повторению.

Подруги много времени проводили вместе, иногда спорили до того, что уже не желали друг с другом знаться, но за ужином мирились, хоть и оставались каждая при своём мнении. У Хельги в запасе оказалось множество занимательных историй, а Ларисе нравилось слушать приятельницу. Казалось, что её жизнь пресная и скучная, а в повествованиях немки мелькали страны, континенты и разные, занимательные судьбы.

В этот день море штормило, волны с грохотом и брызгами накатывали на берег. Лариса то смотрела на стихию, то заглядывала в книгу. Время приближалось к обеду. Пора было переодеваться и отправляться в столовую на открытой террасе. Самое удивительное, что столики оказались пусты. Она огляделась – неужели самая голодная или время перепутала? Вдруг жалюзи на барной стойке с грохотом поднялись, образовался шум и гам. Лара округлила глаза – постояльцы отеля, наряженные в мишуру, клоунские колпаки и держа в руках разноцветные шарики хором громко закричали:

– Хеппи бёздей ту ю! С днём рожденья тебя!

Лариса оглянулась на всякий случай, может за другим столиком кто-то сидит – тот, кому адресованы поздравления. Она выпучила глаза и округлила в немом восторге рот – наконец-то дошло: сегодня действительно её день рождения! Лара оторопело прижала руки к груди. Вспомнилось, как Моника вписала в карточку постояльца все данные с паспорта. Стало понятно, откуда известно о таком факте личной жизни. Она сама забыла, наверное, потому, что осознавала – скорее всего, не дождётся поздравлений, да и в свете последних событий эта дата затёрлась в голове. Последний раз женщина получила подарок от коллег на работе – букет тюльпанов и открытку. Домашние, как всегда занятые собой, сначала не поняли, из каких соображений родственница нарядная вернулась со службы раньше положеного, да ещё нагруженная пакетами с готовой едой. Прозрение наступило, когда именинница объявила о причине сабантуя. Сейчас её глаза наполнились слезами.

– Невероятно! – мысленно она поблагодарила Монику за приятный сюрприз. – О Боже, я так тронута!

Лариса как китайский болванчик раскланивалась на право, и налево, повторяя слова благодарности.

В эту минуту Али на вытянутых руках, торжественно вынес из подсобки торт со свечами, его жена возвышалась следом, держа в руках разнос с бокалами и запотевшими бутылками белого вина. Обед прошёл в приподнятом настроении, Лариса стеснялась, оказавшись в центре внимания, продолжала кивать головой и благодарить всех подряд. К ней подходили, чего-то желали на разных языках, Хельга переводила с английского на правах подруги и выглядела довольной. Она радовалась за приятельницу и за то, что имеет возможность поучаствовать в её личном празднике. Немка с первой встречи разглядела, что с Ларисой не всё в порядке, чувствовался какой-то надлом. Женщина сторонилась компаний, старалась уединиться и, в отличие от неё самой, не отличалась словоохотливостью. Хельга с расспросами не лезла, знала такой тип людей- не захотят, ни каким калёным железом от них ничего не добьёшься.

После обеда постояльцы разбрелись по номерам. Лариса тоже задремала с книжкой в руках. В дверь постучали. Сквозь дремоту женщина догадалась, что это Хельга и, громко сказала:

– Заходи Хельга, не заперто.

– Откуда ты знаешь, что это я? – приятельница распахнула дверь.

– По звяканью браслетов и аромат твоих духов потянуло сквозняком.

– Ничего себе! Ты, чувствительная! Как иностранцы говорят – сенситивная. И кто мы по профессии?

– Всё прозаично. Всего лишь экономист на пенсии.

– Твоё государство богатое, если позволяет отправлять на отдых людей полных сил в расцвете лет! Да ещё и платить пенсии! Немцы должны работать до шестидесяти семи лет, что мужчины, что женщины.

Лариса открыло было рот, чтобы ответить, но подруга махнула рукой, снова звякнув украшениями.

– Собирайся. Через несколько минут Али едет в город за продуктами и подвезёт нас. Сегодня будем гулять, кутить и всячески праздновать твой день рождения! Если хочешь, воспользуемся услугами мальчиков по вызову! Здесь и такое есть! – Хельга громко захохотала, закинув голову. – Про мальчиков шучу, мы найдём занятие интересней! Я так люблю танцевать! Ну, давай, не стой столбом, Али не будет ждать!

– А что одевать? – Лариса сначала растерялась, потом кинулась к шкафу.

– Не вздумай напялить высокие каблуки, ноги устанут, но и балетки не подойдут. Терпеть не могу такую обувь как балетки, фигура становится квадратной, ноги короткими. Для женщины необходим хоть маленький, да каблук даже для домашних тапочек. Она должна возвышаться и нести себя как первый приз Всемирной Ассоциации Красоты трепетно и с достоинством! И обязательно разукрась лицо!

Через двадцать минут подруги уже ехали в машине по направлению к городу. Жара спала, и толпы туристов заполонили улицы. Опускался вечер, зажигая фонари. Возле каждого кафе, ресторана, бара стояли зазывалы, приглашая посетить именно их заведение. Сначала дамы посидели в небольшом баре, выпили по бокалу вина так сказать для разминки, а потом отправились в «Караоке-бар» на дверях которого красовался синий, неоновый какаду. Несмотря на то, что вечер развлечений только начинался, зал оказался забитым людьми. Кругом слышалась русская речь.

– Можно закрыть глаза и легко представить, что ты не в Турции, а где-нибудь в Ростове, Новосибирске или Владивостоке, – пробормотала русская с плохо скрытой гордостью. – Даже ведущий вечера говорит на русском.

Лариса огляделась в поисках свободного столика. Хельга потянула её вглубь зала и кивнула, соглашаясь:

– Да, твои соотечественники любят это место – и дёшево и сердито. В отелях, как правило, всё включено и еда, и полный пансион и выпивка какая хочешь. Ты тоже из этих соображений выбрала именно это курортное место?

– Ну, надо же! А твои немцы исключительно на Сейшелы или Канары тянутся?

– Да ну, турецкие курортные службы подсчитали и выяснили: сорок процентов русских, тридцать немцев, остальные проценты за разными странами. Если смотреть территориальное соотношение, у вас только Красноярский край территориально в два раза превышает Германию, так получается, что немцев больше. Средний класс он везде средний.