Так почему же этого не случилось? Почему известный и уважаемый вор лежит здесь, даже не на тюфяке, а прямо на холодных камнях, и почему его беспомощное тело прикрывает это ужасное рванье, и почему он настолько худ? И, наконец, отчего его глаза светятся этим странным светом? Неужели воровское сообщество дошло до такой низости и пошлости, что позволяет настолько известным и уважаемым ворам умирать в подобных условиях? Нет, этого не может быть. Но вот же - оно есть! И в любом случае кто-то ему за это ответит. Ответит своим перерезанным горлом. Ответит камнем на шее. Ответит туго затянутой под жирным подбородком удавкой.

- Учитель, я во всем разберусь,- хрипло сказал Велвор.- Я их всех казню... я... я их...

- Оставь это, Асци,- тихо сказал Охуль.- Это был мой выбор. Ни один вор не виноват в том, что со мной случилось. Ты меня хорошо понял, Асци? Ни один вор.

- Но где ваш тюфяк? И где ваша миска?

- Где-то там,- Охуль вяло махнул костлявой рукой в сторону дымящихся чанов и отвратительной суеты, которая сейчас происходила, творилась вокруг этих чанов.

- Капитано, распорядитесь,- быстро бросил Велвор.- И несите сюда чан с угощением. И самую мягкую солонину. И... и что там еще у нас есть.

- Оставь это Асци!- глаза Охуля полыхнули неярким светом.- Неужели ты ничего не понимаешь?

- Чего, учитель?

- Того, что дело не в тюфяках. Когда у тебя больше нет тела, Асци, тюфяк тебе ни к чему.

- Но может солонина...

- Когда у тебя нет зубов, солонина больше не нужна,- Охуль широко открыл рот, оголив свои беззубые десны.

- Но...

- Асци,- перебил его Охуль.- Я знаю, что как Великий Вор, как Вор всех воров, ты прямо сейчас не сможешь меня понять, но хотя бы попытайся это сделать. Или просто запомни мои слова. Вот они - воровство не нужно. Асци, ты меня хорошо понял - воровство не нужно.

- Я не понимаю,- честно признался Велвор.- Как воровство может быть не нужным для вора? Это же...

- Асци,- Охуль приподнял руку, как бы останавливая поток пустых и не нужных слов, столь неуместных здесь и сейчас - в этом ужасном месте и в такой решительный для него час.- Все слова, которые тебе известны, тоже не нужны. Никому из нас, Асци, на самом деле не нужно ничего. Нет ничего такого в этом мире, что могло бы решительно очаровать нас своим присутствием в нем и заставить нас за него держаться. Ты меня хорошо понял? Ничего. Но мы все равно и всю свою воровскую жизнь за что-то здесь цепляемся, за что-то держимся руками и ногами, а иногда и зубами. И что это такое, то непонятное, что заставляет нас так поступать? Это пустота, Асци. Всю свою воровскую жизнь мы зубами держимся за эту пустоту. И почему? Потому, что эта пустота находится и внутри нас. Эта внутренняя пустота и заставляет нас цепляться за пустоту внешнюю. Я это отчетливо понял только здесь - на Мысе Отверженных. И еще - я рад, Асци, что увидел тебя сегодня. В этом я вижу знак от самой Матери Луны. И еще я вижу Ее указующий перст, который указывает мне на мой дальнейший путь. Увидеть сегодня тебя - моего любимого и самого талантливого ученика, это... это как получить последний подарок от окружающей нас пустоты.

- Не говорите так, учитель,- Велвор быстро смахнул набежавшую скупую слезинку.- Но почему вы так рады этому подарку?

- Потому что сегодня самый важный день для меня. А может быть, и для тебя, Асци. Этого никогда нельзя знать заранее. И вот почему. Я хочу дать тебе сегодня последний урок. Самый важный урок. Когда придет твой самый важный день, Асци, вспомни о нем.

Вдруг, Охуль неожиданно сильно для такого изможденного тела, оттолкнулся костлявыми руками и ногами от каменных плит, перевалился через край последней площадки и с криком "во-о-оровство не нужно-о-о!" полетел вниз.

Все произошло настолько быстро, что ни Велвор, ни ворики охраны не успели среагировать на отчаянный последний рывок мастера Охуля. Когда они подбежали к краю площадки все было уже кончено - мутный зеленый поток, закручиваясь тяжелой спиралью, проваливался сквозь ржавые прутья древней решетки и с глухим ревом уходил вниз. На его поверхности не было видно ни всплеска, ни ряби, ни какой либо другой отметины от тела мастера Охуля. Впрочем, ничего такого не было теперь и вверху - на плитах последней площадки. Мастер Охуль только что, буквально у всех на глазах ушел в зеленый мутный поток не оставив после себя никаких следов.

Велвор тяжело вздохнул и исподлобья взглянул на стоящего рядом телохранителя. Здоровенный ворик испуганно смотрел на него и все его тело тряслось крупной дрожью - от кончика остроконечной шляпы, до тяжелой железной дубинки с острыми шипами, которая тряслась особенно сильно, как бы выдавая этой дрожью внезапно наступившую беспомощность этого могучего воровского тела. Вероятно, ворик боялся получить приказ прыгать вниз - спасать этот странный живой скелет, или вылавливать из мутной жижи то, что от него осталось. А может быть слова "воровство не нужно" так сильно напугали его, что он сейчас полностью утратил контроль над своим тяжелым телом.

Велвор некоторое время всматривался в лицо трясущегося ворика бессмысленным остановившимся взглядом, а потом быстро прижал к носу надушенный носовой платок и глубоко вдохнул едва уже ощутимый аромат горного ландыша.

***

В потайной бане Велвора XXVIII-ого было чуть сумрачно и очень тихо. Воровские банщики с подносами бесшумно передвигались между бронзовыми котлами с подогретой родниковой водой, в которых сейчас возлежал он и Консорты. Чанов было ровно семнадцать, потому, что потайная баня была рассчитана только на воровскую верхушку, которая включала в себя не только его и Консортов, но и двенадцать глав воровских корпораций (а иногда сюда приглашали и воровских старшин, и особо отличившихся добытчиков-налетчиков, которых именовали "дорогими воровскими гостями"). В случае необходимости эти чаны могли вместить в себя всю воровскую верхушку целиком, такими они были огромными и удобными, но сегодня в них парилось только пять воров - сам Велвор и четыре Консорта, отчего потайная баня казалась теперь пустынной. Где отмывалась от вони мокрых коллекторов Подруга-воровка не знал никто из знатных воров, так как у нее было оборудовано для этих целей несколько потайных помещений в разных концах Канализации и она постоянно их меняла одновременно оборудуя все новые и новые. Велвор лежал во втором чане по левой стороне от центрального прохода где сновали сейчас воровские банщики со своими подносами, дровами и мешочками с ароматическими солями, а Консорты расположились в предпоследнем чане по правой стороне.

Сегодня Консорты влезли в один чан и сейчас сидели в нем, расслабленно опершись спинами на покрытые бархатными простынями теплые стенки, о чем-то тихо переговариваясь и потягивая слабенькое винцо из хрустальных банных полукружек-полустаканов. Воровская прислуга время от времени пробовала пальцами температуру воды в занятых знатными воровскими телами чанах, да подкладывала под них дрова или просто ворошила под ними уголья, да бесшумно меняла подносы с легкими закусками и вином, которые стояли возле чанов на специальных мраморных подставках.

Потайная воровская баня была очень древней, и находилась в одном из самых закрытых, недоступных для простых воров коллекторе, а отстроили ее еще в древние времена - при Велворе VI-ом Обскуранте, который по сохранившимся легендам и слухам был ужасным чистюлей и мылся здесь чуть ли не по два раза на дню.

Согласно преданию, когда-то эта баня располагалась в центре города и в ней мылась верхняя городская знать, но по приказу Обскуранта всего за одну ночь она была разобрана древними ворами по камушку и перенесена сюда вместе с четырьмя верхними банщиками и пятью верхними массажистами, которые и обучили тогда воров невиданному ими никогда ранее и сложному банному делу, а потом, уже старыми людьми все они были отпущены назад в верхний город с хорошей наградой (два банщика и один массажист так и не пожелали возвращаться назад, сделались ворами и окончили свои дни в Канализации).