Кроме игры с поиском конфет Охуль придумал множество других обучающих методик. Здесь было и воровство вслепую, со специальной повязкой на глазах, и применение для воровства слабых гипнотических практик, и введение жертвы в заблуждение при помощи серии специальных обманных движений или слов, и использование для воровства любых подручных предметов - гусиных перышек, острых щепок, палочек, тончайших веревочек со стальными крючками на концах, прочных резинок, специальных воровских хлопушек и прочего.

- Не только отмычка, нож, удавка или кастет годятся для воровства,- любил говаривать мастер Охуль.- Настоящий вор должен уметь использовать любые подручные предметы - от женской шпильки до носового платка.

Сам Охуль был настоящим живым средоточием воровского мастерства и умения. Казалось, что его голова хранила буквально все методы и способы воровства, выработанные воровским сообществом за долгие века существования Канализации, а его пальцы помнили все приемы работы с отмычками, кошельками и сумками обворованных верхних. И не только помнили, но и удачно их применяли. На практических занятиях, которые обычно проходили на городском рынке, Охуль демонстрировал все свои навыки молодым воришкам вживую.

Обычно это выглядело так - Охуль в костюме зажиточного обворованного верхнего неспеша шел по рынку, а ученики небольшой стайкой следовали за ним на небольшом отдалении, внимательно наблюдая за действиями своего учителя. Они изо всех сил пытались понять - что и как делает Охуль, потому, что в конце практического занятия он собирал их на небольшой заросшей высокой крапивой поляне, что располагалась сразу за рынком, и служила у воров чем-то вроде места сбора. Там он демонстрировал ученикам только что украденные предметы и требовал объяснить - у кого из обворованных верхних он украл то или это, и какой способ или предмет он для этого применил.

Относительно такого опытного мастера, как Охуль все это было очень непросто заметить и объяснить даже опытному вору, а не то что какому-то неопытному воришке. На первый взгляд во время прохода по рынку Охуль не делал вообще ничего. Он просто неспеша шел вдоль торговых рядов, улыбался встречным обворованным, иногда даже шутил с ними или задавал им какие-то бессмысленные вопросы, щупал их развешанные повсюду товары, пробовал съестное и так далее. Но в конце прохода его карманы всегда оказывались набиты золотыми монетами, цепочками, кольцами, табакерками или дорогими конфетами (которые он тут же и раздавал своим юным ученикам).

- Как я взял эту цепочку?- спрашивал Охуль, вынимая из кармана только что украденный предмет.- Ну, кто у нас самый глазастый? Асци?

- Дородная пожилая дама в черном капоре,- отвечал Велвор.- Гусиное перышко и веревка с крючком. Шея.

- Молодец. А это кольцо?

- Молодой человек в железных очках вон на том торговом перекрестке. Обманное движение корпусом и мазь для пальцев.

- А какой палец?

- Средний. На правой руке.

- Верно. Асци ты далеко пойдешь, уж попомни мои слова.

- Спасибо учитель.

- Не за что. Ну, а где я взял эти конфеты? Кто из вас, кроме тебя Асци, кроме тебя умница, сможет ответить мне на этот вопрос?

Над головами учеников тут же взлетал лес рук - трюки с конфетами были самыми простыми, а место кражи можно было легко определить по окраске оберток.

Охуль всегда выделял Асци-Велвора из массы других учеников и постоянно предсказывал ему великое воровское будущее и вероятно поэтому часто занимался с ним сверхурочно по специальной методике. В результате Охулю удалось обучить Велвора множеству нетрадиционных воровских приемчиков, которые уже граничили где-то и с цирковым искусством, а где-то и с настоящей воровской магией.

Вероятно, именно благодаря этим навыкам Велвору и удался когда-то трюк с памятными кружевными панталончиками, который послужил первой ступенькой его восхождения на самый верх воровской пирамиды. И он никогда не забывал об этом и был благодарен Охулю за его науку, и эта благодарность проистекала из самого его сердца.

За свою долгую жизнь мастеру Охулю удалось обучить целые поколения новых воров, которые смогли своим умелым многолетним воровством существенно пополнить Главную Сокровищницу, но самым удивительным было то, что он никогда ничего не требовал для себя лично и всегда отказывался от предлагаемых ему воровских наград и почестей. Было похоже на то, что звания "мастера" ему действительно было вполне достаточно. Велвор был рад, что его любимый учитель в свое время отказался от Трона Воров и не воссел на него под именем Велвора XXVII-ого, ведь тогда ему, Велвору XXVIII-ому пришлось бы участвовать в заговоре против него, и вполне вероятно, что Охуля пришлось бы тоже умертвить таким неблаговидным и хитрым способом, каким был умерщвлен настоящий Велвор XXVII-ой (тоже очень уважаемый, умелый и авторитетный вор широко известный к тому же своей добротой и теплым отношением как к простым ворам, так и к своим Консортам).

Впрочем, воссядь Охуль на Трон Воров, вряд ли бы он стал заниматься обучением и подготовкой новых поколений воров, хотя с другой стороны может и стал бы, но что сейчас было гадать обо всем этом?

Уже сделавшись Велвором, Асци продолжал некоторое время навещать своего учителя для долгих бесед о самых разных предметах, но потом как-то закрутился, с головой ушел в дела воровского сообщества и их пути постепенно разошлись. И вот сегодня это голос - голос из его юности позвал его. Позвал в таком ужасном месте.

Капитано охраны привел Велвора прямо на последнюю площадку, к самому ее краю. Мастер Охуль лежал всего в шаге от обрыва под которым ужасающей спиралью закручивался мутный зеленый поток и Велвор не сразу признал в нем своего любимого учителя. За свою воровскую жизнь ему пришлось повидать немало разного и всякого, порою страшного, а порою и просто нестерпимо ужасного, но таких истощенных тел он не видел никогда. Тело Охуля уже не просто напоминало скелет, оно и было скелетом, только покрытым сильно натянутой тонкой кожей грязно-серого цвета и почему-то - живым. Страшную худобу лица не могла прикрыть даже роскошная, густая и белая как лебединое перо, борода. Давно превратившийся в тряпье, когда-то черный, а теперь грязно-серый фрак, надетый прямо на изорванную длинную кофту, был не просто рваньем, а настоящей рваниной, которую не напялил бы на себя ни один из дошедших до последней черты обворованных верхних, не говоря уже о самых безыскусных ворах.

Одни лишь только глаза Охуля были прежними - внимательными, мудрыми и всепрощающе добрыми. Сейчас же к этой доброте добавился еще как бы некий неземной свет, который будто бы исходил от слабого источника, словно бы расположенном в черепе Охуля, сразу за его светящимися глазами. Таких лучистых воровских глаз Велвору тоже никогда раньше видеть еще не доводилось, глаза всех воров были обычно тусклыми, иногда слезящимися, но никак не лучистыми, и это обстоятельство сейчас почему-то его смущало больше всего.

- Асци,- тихо позвал Охуль, когда капитано охраны и Велвор остановились рядом с ним.- Асци, как хорошо, что ты здесь.

- Учитель?- хриплым от волнения голосом спросил Велвор.- Но каким образом вы здесь очутились? И где ваш тюфяк? И где ваша миска? И вообще, я хочу знать - что здесь, Мать Луна побери, происходит!

Последние слова Велвор выкрикивал громко и хрипло, зрелище одного из самых уважаемых и известных воров Канализации выброшенного сюда словно бы на какую-то помойку или свалку привело его в состояние сильного раздражения, почти бешенства. Он никак не мог понять - как такое могло произойти. Ведь любой глава гильдии, любой воровской старшина или командир воровского отряда почел бы за честь взять на пожизненное содержание такого известного и заслуженного вора. Не говоря уже о Консортах и о нем лично, все они без сомнения не бросили бы Охуля на произвол судьбы и позаботились бы о его сносном существовании. По воровским понятиям и законам, все они должны бы были вырывать беспомощное тело Охуля друг у друга, наперебой предлагая ему услугу пожизненного содержания.