В античные времена, в Греции, царей было много. В каждом городе - царь. Почти на каждом острове тоже свой царь. А в эллинском архипелаге столько островов... Профессия царя, можно сказать, пользовалась там популярностью и была массовой. На небольшом острове Серифе тоже имелся свой царь - некий Полидект, о котором бы мы ничего не узнали бы, а, возможно, даже, не услышали бы о нем, если бы к этому острову не причалил ящик с Данаей и ее сыном.

* * *

Шли годы. Персей вырос в крепкого, дельного юношу. Даная считалась самой красивой женщиной на острове. Полидект продолжал успешно управлять своим небольшим царством...

Культура Эллады в те годы процветала. Это относится не только к регулярному проведению Олимпийских игр и к постоянному занятию греками разными видами спорта. Не только к классическому искусству, в виде трагедий и комедий, но и к различным жанрам художественной самодеятельности. Широкое распространение получила и наука. Как фундамент ее, возникали Философские школы. Основу заложили, придерживающиеся совершенно противоположных точек зрения на сам принцип существования окружающего нас мира - идеалисты и материалисты. Эти ученые мужи (женщин, в те годы, в философы не принимали) были очень умными. Они могли объяснить все... Кстати, именно философы определили Закон, согласно которому жизнь развивается в процессе перехода количества в качество. Что касается этого Закона, у идеалистов и материалистов имелось полное согласие. Так что и философия процветала...

И именно в эти годы, во время явного процветания философии, свершилось непонятное, неожиданное и совершенно ненаучное явление... Как раскат грома в чистом небе. Видимо сработал какой-то неизвестный философам антизакон (ведь если существуют законы, должны существовать и антизаконы): качество стало переходить в количество... И пошло... В Милеете - две философские школы, в Коринфсе - три в Эфесе - пять... И далее по, всей Элладе, как опята в дождливую осень, стали появляться философские школы. Везде: эпикурейцы, скептицисты, стоицисты, неоплатонисты, пифагорейцы, софисты, схоласты, киники, эклектики, перипатетики, натурфилософы... Всех не перечесть и не упомнить. Но можно уверенно сказать, что по количеству философов, на квадратный метр территории, процветающая Эллада, в те славные годы, занимало первое место в мире.

Энергичный Полидект не мог остаться в стороне от этого прогрессивного пиршества науки. Теперь он был не просто царем одного отдельного острова, он возглавлял философскую школу и стал Полидектом Серифским. В учении этой школы были свои, оригинальные, представления о бытии, реальностях, пространстве и о существовании человека в особых реальностях и особом пространстве... Называлась это философское течение, не то "Эмпирический субъективизм", не то "Субъективистский эмпиризм"... Течение было некрупным и в архивах, материалы о нем не сохранились. Основополагающие взгляды философов этой школы нам неизвестны.

Несмотря на то, что Полидект был теперь не только опытным царем, но и мудрым главой философской школы, он позволил себе влюбился в неведомо откуда взявшуюся, Данаю и решил жениться на ней. Данае же, царствующий философ не нравился как мужчина, и она не хотела выходить за него замуж. Сын Персей считал, что должен защищать не только права матери, но и ее вкусы. Вот такая расстановка сил была в этом нетипичном треугольнике, отличающимся от привычного нам, классического.

Полидект был упрям. Как философ, он научился делить сущность на отдельные реальности и пытался столь же легко управлять воображаемыми реальностями, как он управлял островом. Царь прикинул, что если он избавится от Персея (удалит его из этой реальности), то Данаю, уж как-нибудь, уломает. А если потребуется, то и заставит. Он ведь царь и глава философской школы. Значит, обладает и властью, и мудростью. А она всего-навсего приемная дочь рыбака. Радоваться должна, дура.

Это свое решение царское и мудрое решение, философ Полидект хранил в секрете. Официально он объявил, что наметил себе в жены принцессу с соседнего острова и даже назначил день свадьбы. А Персею сообщил, что если тот с матерью собираются, и в дальнейшем, проживать во владениях Полидекта, то в качестве предоплаты за это, юноша должен принести царю голову Медузы Горгоны.

* * *

Все островитяне понимали, что коварный Полидект облекает юношу на гибель. Но никто даже не намекнул об этом Персею. Здесь, на острове Сериф, все зависели от воли царя Полидекта и все побаивались его. А наивный юноша принял указание правителя, как рядовой каприз. Причем, в силу своей молодости и неосведомленности, он не сомневался, что сумеет управиться с чудовищем. Афина Паллада, когда ей донесли, что некий царек Полидект приказал некому незаконному сыну Зевса, по имени Персей, доставить ему голову Медузы Горгоны, заинтересовалась этим. У нее, как вы помните, были какие-то свои, никому неизвестные, счеты с Медузой.

Рано утром, когда Персей укладывал в рюкзак кое-какие необходимые в дороге вещички, к нему явилась сама Афина Паллада. Да не одна. Богиня прихватила с собой хитроумного Гермеса. Персей сразу узнал важных гостей. Но не растерялся (очевидно, подействовали гены Зевса). Извинился, что не может принять богов, соответственно их высокому положению. Почтительно пригласил сесть на мягкий диван. Поинтересовался, не желают ли уважаемые гости чего-нибудь из прохладительных напитков? Или не прохладительных?.. Может быть - перекусить?.. В общем, повел себя скромно, почтительно, и с достоинством.

Богам такое понравилось. Но присаживаться не стали, от угощений отказались, а сразу перешли к делу. Афина коротко, но достаточно доходчиво, объяснила юноше, какое опасное дело ему предстоит, и напомнила, что он, ни в коем случае, не должен встречаться взглядом с Медузой, даже, ни единого раза глянуть на нее не должен... На других Горгон тоже. И вручила Персею свой личный медный щит: поверхность его блестела, как зеркало.

- Поверни щит в сторону Медузы, и ты увидишь ее отражение, оно не принесет тебе никакого вреда. Пользуясь этим отражением - убей ее. Отруби голову. Ты должен это сделать одним ударом.

Вот так, эмоционально, по-женски, не касаясь важных особенностей схватки с Медузой, объяснила богиня Персею его задачу.

- Непременно одним ударом, - продолжил Гермес. И объяснил: - Если ты сразу не перерубишь шею Медузе, то змеи найдут в себе силу извергнуть на тебя яд, и ты умрешь. Покажи мне свой меч.

Персей показал. Это было хорошее оружие, меч не юниора, а зрелого воина, с которым, при определенной силе и достаточном умении, можно сражаться и побеждать.

- Эх, молодость, молодость... - бог с сожалением поглядел на меч и с тем же сожалением, на самого Персея. - И этой игрушкой ты хочешь отрубить голову Медузе?

- Мой меч не игрушка, - обиделся Персей. - Этим мечом я одним ударом разрубаю ствол пятнадцатилетнего дуба.

- Слышала?.. - обратился к Афине Гермес, - Этот парень мне нравится... Чтобы одним ударом разрубить ствол пятнадцатилетнего дуба, нужна не только сила. Здесь и ум нужен. Но должен тебе напомнить, отважный юноша, - обернулся он к Персею: - шея у Медузы покрыта двумя слоями металлической чешуи, которую не сумеет разрубить, ни один меч, что выковали руки человека. Понимаешь, ни один. А, вообще, меч твой, конечно, не плох... - Это можно было понять: "Неплох, чтобы рубить им деревья".

Нельзя сказать, что Персей растерялся. Просто, он только сейчас, по-настоящему понял, что вся эта затея - добыть голову Медузы, безнадежна и бессмысленна. И ему очень неприятно было почувствовать себя мальчишкой, глупцом, слепо повинующемуся коварному Полидекту...

- Гермес, парню надо помочь, - прервала затянувшееся молчание Афина. - Видишь, он готов сразиться с чудовищем, убить Медузу. Но с этим мечом он обречен на гибель. Просто ему нужно помочь...