Эти люди стали первыми «кротами» в истории международной политики. Если три главные противоборствующие религии того времени на Ближнем Востоке (христианство, иудаизм и ортодоксальный ислам) утверждали, что отречение от своей веры — это непростительный грех, то Хасан внушал, что Аллах простит такую маленькую невинную ложь, если она служит достойной цели. Таким образом, его агенты могли выдавать себя за христиан, иудеев или ортодоксальных мусульман и проникать в любой двор, орден или штаб. Поскольку в других религиях существовал вышеупомянутый запрет на такую ложь, к самим исмаилитам проникнуть не мог никто.

Об использовании агентов-«кротов» в качестве ассасинов, или наемных убийц, много говорится в нашем романе. Любопытно мнение Вейсгаупта о том, что Хасан открыл «моральный эквивалент войны». Хасану ни разу не приходилось отправлять свою армию сражаться, а те войска, которые посылались против него, вскоре останавливались из-за внезапной смерти полководцев.

Одним из преемников Хасана был Синан, который перенес штаб-квартиру секты из Аламута в Мессиак и который, возможно, был автором того письма о Ричарде Львиное Сердце, которое вспоминает Джордж в Третьем Трипе. Синан, как утверждали его современники, совершал чудесные исцеления, общался с невидимыми существами, и никто никогда не видел, чтобы он ел, пил, мочился или испражнялся. Ему приписывали дар телепатии и способность убивать животных одним взглядом. Именно он (а не Хасан ибн Саббах, как утверждают многие авторы популярных книг) приказал двум низшим членам ордена совершить самоубийство, чтобы произвести впечатление на посетившего его посла и показать, насколько велика его власть над последователями. (Эти двое подчинились, прыгнув в пропасть со стены замка.) Синан также предпринимал попытки вступить в альянс с рыцарями-тамплиерами, чтобы вытеснить из своего региона как ортодоксальных христиан, так и ортодоксальных мусульман, но, очевидно, эти попытки провалились.

Несмотря на мощную сеть шпионов и убийц, ассасины все же были разгромлены, когда весь Ближний Восток захватили орды монголов. Эти враги пришли из такого далека, что до них лазутчики просто никогда не добирались. Прошло несколько столетий, прежде чем орден ассасинов сумел оправиться от удара и превратиться в нынешнее мирное исмаилитское движение под руководством Ага-хана.

Когда Хасан ибн Саббах находился на пороге смерти, он якобы изрек афоризм, который принес ему мировую известность и несколько раз цитируется в романе: «Ничто не истинно. Все разрешено». Ортодоксальный мусульманский историк Аль-Джувайни — который, возможно, и придумал этот эпизод, — добавляет, что, едва с губ Хасана сорвались эти кощунственные слова, «его душа провалилась в адскую бездну».

С тех пор как Марко Поло поведал миру о Саде Наслаждений, западные комментаторы считали, что «магическим снадобьем» Хасана был чистый гашиш. Однако современная наука поставила это утверждение под сомнение, поскольку сейчас ясно, что гашиш и другие препараты конопли были хорошо известны на Ближнем Востоке за тысячи лет до рождения Хасана. Это растение найдено в тамошних поздненеолитических курганах, которые датируются примерно 5000 г. до н. э., о чем упоминает в романе Хагбард. Вряд ли изобретательный ибн Саббах опустился бы до того, чтобы выдавать этот наркотик за нечто новое и магическое.

Есть предположение, что Хасан, который, как известно, в юности много путешествовал, мог привезти с Востока опиум и смешивать его с гашишем. Доктор Джоэл Форт в книге «Искатели наслаждений» идет дальше и утверждает, что магическим зельем Хасана была смесь вина с опиумом без каких-либо конопляных компонентов. В книге «Священный гриб и крест» доктор Джон Аллегро доказывает, что и у Хасана, и у первых христиан райские видения в действительности возникали в результате употребления гриба amanita muscaria, то есть мухомора, который в больших дозах ядовит, но в малых является психоделиком (или, по крайней мере, вызывает галлюцинации).

Высказываемая в нашей книге гипотеза, согласно которой «черный аламут» — это практически чистый гашиш, куда добавлено совсем немного белладонны и дурмана, — основана на:

1) веском этимологическом доводе: люди, называвшиеся хашишинами, должны были так или иначе быть связаны с гашишем;

2) неубедительности того, что вино, опиум, грибы или любая их комбинация может объяснить этимологическую и историческую ассоциацию Хасана с гашишем;

3) вышеуказанных причинах сомневаться в том, что это мог быть только гашиш;

4) способности дурмана и белладонны (в малых дозах) создавать чрезвычайно яркие зрительные образы, намного превосходящие те, которые возникают даже от самых лучших сортов гашиша;

5) том факте, что дурман и белладонна использовались в элевсинских мистериях и в современных Хасану европейских ведьмовских культах (см. Р. Мастерс, «Эрос и Зло»).

Поскольку в этой книге мы не намерены смешивать факты с вымыслом, укажем, что эти аргументы убедительны, но не безупречны. Есть множество других альтернатив, таких, например, как гашиш-белладонна-мандрагора, гашиш-дурман-опиум, гашиш-опиум-белладонна, гашиш-опиум-буфотинин (Средневековые маги умели получать буфотинин. Они добывали его, как записал Шекспир, из «жабьей кожи»), и т. д., и т. д. С определенностью можно лишь сказать, что, по мнению Хагбарда Челине, правильная формула — это смесь гашиша с белладонной и дурманом (в соотношении 20:1:1), а мы верим Хагбарду — почти всегда.

Точная связь между ассасинами и европейскими иллюминатами остается невыясненной. Мы видели (но, к сожалению, не сохранили) публикацию Общества Джона Берча, в которой доказывалось, что альянс между хашишин и рыцарями-тамплиерами все-таки был заключен и с тех пор европейское масонство так или иначе испытывало на себе влияние хашишин. Более вероятной кажется теория Дараула: после того как хашишин превратились в нынешнюю мирную исмаилитскую секту, рошани (иллюминаты) скопировали их прежние тактики и в свою очередь стали образцом подражания для испанских аллумбрадос и, наконец, баварских иллюминатов.

Девять ступеней обучения у хашишин, тринадцать ступеней посвящения у иллюминатов Вейсгаупта, тридцать два градуса у масонов и т. п. — все это, разумеется, произвольные числа. У буддистов-тхеравадинов принята система из сорока медитаций, каждая из которых поднимает на определенную ступень развития. В некоторых направлениях индуизма признаются лишь две ступени: дхьяна (подчинение чувства «я») и самадхи (слияние с Целым). С равным успехом можно использовать пять или сто пять ступеней. Но во всех системах есть нечто общее: в тот или иной момент обучаемого пугают чуть ли не до смерти (Интересные сведения о традиционной системе мексиканских индейцев, в целом очень похожей на все вышеперечисленные системы, сообщил антрополог Карлос Кастанеда, обучавшийся у шамана из племени яки; он красочно описывает некоторые из пережитых им страхов в «Учении дона Хуана», «Отдельной реальности», «Путешествии в Икстлан» и «Сказках о силе». Дон Хуан применял пейот, дурман и магический гриб (вероятно, тот самый psilocybe mexicana, который принимал Тим Лири для своего первого трипа)).

Различие же между системами заключается в том, что одни из них стремятся освободить кандидата, а в других, вроде систем Саббаха и Вейсгаупта, высшие члены секты сознательно поддерживают неведение низшего большинства, чтобы можно было эксплуатировать его до бесконечности. Такая же игра иллюминизированного меньшинства, использующего в корыстных целях суеверное меньшинство, наблюдалась в Тибете, пока китайская коммунистическая оккупация не положила конец власти верховных лам. Благожелательный рассказ о тибетской системе, чуть ли не оправдывающий ее, можно найти в книге Александры Дэвид-Нил «Тайные учения тибетского буддизма»; а недоброжелательный рассказ мистика-скептика — в «Исповеди Алистера Кроули».