Мне хотелось надеяться, что я вел себя не слишком навязчиво и ревниво, но я должен был знать все. Ради успокоения своей души, я должен был.

- Может быть, еще в детском саду, когда переходил с кем-нибудь через дорогу.

- И… больше никогда?

- Если у меня никогда не было парня, то наверно логично, что у меня никогда не было и шанса держаться с кем-то за руку, ты не думаешь? – спросил он, смотря на меня с надеждой во взгляде. – Что насчет тебя?

Но ведь он держал меня за руку, однако мы, блять, не встречались! Эта мысль резко накрыла меня отчаянием. Если Джерард считал, что держаться за руку это прерогатива пар, то почему он никогда не предлагал мне ничего подобного? Почему он так часто держал меня за руку, но даже не думал сделать наши отношения официальными? Он всегда противоречил самому себе, и его метания порой сбивали меня с толку.

- Думаю, это еще одна вещь, в которой ты стал первооткрывателем, - честно признался я, прикидывая, сколько всего я пережил с ним впервые. Все мои новые впечатления, ощущения, возникшие за последние пару месяцев, были его рук дело.

От моего взгляда не ускользнуло то, как он пытался безуспешно сдержать улыбку: его губы поджались, хотя уголки слегка подрагивали, а вокруг глаз проявились мелкие морщинки, когда он чуть наклонил голову. Наверно, он просто был жадным человеком, который хотел взять от меня все, что только мог прежде, чем уедет. Но я должен был узнать каждую мелкую деталь, касающуюся его личной жизни.

- А что с поцелуями?

- Мне нравится целоваться, - без особых эмоций пробормотал он.

- Сколько людей ты целовал до меня? – прямо в лоб спросил я, молясь богу, чтобы ответ был максимально приближен к нулю. Если ему так нравилось целоваться, то, вероятно, это означало, что он мог присасываться своим идеальным гребаным ртом к любому желающему… Любому, кроме меня. На какой-то чертов короткий миг я действительно позволил себе думать, что был для него кем-то особенным. Я, не задумываясь, отдавал ему все свои «первые разы», но было ли все это для него так же впервые?

- До тебя? Включая тот вечер, когда я только встретил тебя?

То есть, с тех пор он целовался с кем-то еще?

- Да… Если ты всех людей целуешь при первой встрече…

- Ну, тогда нисколько.

- Ты шутишь.

- Нет. Мне не нравятся все эти грязные пошлые засасывания языков и губ друг друга… Это кажется противным. Но мне нравится то, как целуемся мы с тобой… Просто короткие нежные поцелуи, которые создают этот забавный чмокающий звук… Еще мне нравится прикасаться губами к твоей коже. Я знаю, что странно говорить тебе такое, но… У тебя очень приятная кожа.

Я опустил взгляд на свою руку, пытаясь рассмотреть в ней то, о чем он говорил. Но я не смог. Моя кожа выглядела как самая обычная кожа. Не такая мягкая, как у него, без какого-то экзотического оттенка. По цвету она была чуть темнее, чем у Джерарда, скорее всего из-за моего загара, как я думаю, но сюда еще можно приплести мои итальянские корни. И все же это не означало, что у меня была какая-то особенная кожа. Я совершенно не понимал его.

- Целовать тебя довольно забавно, - добавил он, ожидая моего ответа.

Бога ради, цель его жизни была спасти меня? От чего, черт возьми, он собирался меня спасать? От себя самого? Он сказал, что будет спасать меня от всего, что может причинить мне боль, но я способный малый и отлично справился бы сам, просто заперевшись в своей комнате и ни с кем не разговаривая.

С тех пор как мы встретились, он стал единственным источником всех моих проблем. В школе меня редко запугивали, чаще вообще не обращали никакого внимания, но теперь, с ним, все было по-другому. И я не знал, изменится ли из-за него отношение моих одноклассников ко мне. Я проводил с Джерардом практически все свое свободное время, но каждое его даже самое безобидное на первый взгляд замечание, хотя бы отдаленно касающееся темы секса, заставляло мои мышцы невольно напрягаться (а иногда и другие части тела). Он уделял мне столько внимания, что я буквально тонул в нем.

Я не понимал, почему я заслужил быть на этом месте. Он постоянно флиртовал со мной, что чаще всего злило и выбивало из колеи, и к чему я все еще не мог привыкнуть. Как бы я хотел просто научиться брать себя в руки в такие моменты и относиться ко всему спокойно. И по каким-то непонятным причинам он не чувствовал ко мне отвращения, изо дня в день продолжая разговаривать со мной и всячески прикасаться.

Это больше походило на какую-то навязчивую идею – в любой момент времени подмечать каждые самые незначительные изменения в моем поведении. Мне нравилось, когда он начинал безостановочно болтать и флиртовать; это заставляло меня чувствовать себя значащим и желанным. В то же время я не переставал дрожать от страха, боясь, что он с такой же легкостью мог рассмотреть во мне какое-нибудь отрицательное качество.

Хотя я не сомневался, что ему даже не нужно было особо сближаться со мной, чтобы раскрыть все мои долбанные комплексы.

- Фрэнки хочет поцелуй? – внезапно спросил он, заставляя меня очнуться и понять, что я промолчал и не ответил на его последнее замечание.

Я перевел на него взгляд, подмечая, что он уже склонил голову и смотрит на меня, улыбаясь. У меня не было времени что-то сказать, потому что уже в следующую секунду он придвинулся еще ближе и быстро поцеловал меня в щеку.

А затем снова отстранился и расслабился.

- К чему столько вопросов, детка?

Поерзав на месте, я уставился на свои руки. Место, куда он чмокнул меня, отдавалось приятным теплом, как будто его рот все еще прижимался к моей щеке. Его губы были бархатными и слегка розоватыми. Было так приятно чувствовать их мягкое чуть влажное прикосновение на своей коже. Они всегда были немного припухшими, словно он постоянно надувал их из-за чего-то, даже когда не выражал никаких эмоций. И не имели совершенно ничего общего с моими.

Мои губы были тонкими, темно-красными, и выглядели неестественно. Верхняя губа Джерарда казалась тоньше, чем нижняя, и когда они складывались вместе, в одну сплошную линию, то по бокам проявлялись крошечные просветы. Это смотрелось так, как будто он постоянно нацеплял на свое лицо вид бесконечной печали. Я пристально разглядывал его рот, эти маленькие впадинки, внезапно вспоминая, как в одной из них исчезла его слеза, когда он плакал, признаваясь, что любит меня. В то утро мы поцеловались.

- Не знаю, - полушепотом ответил я, - просто интересно.

- Ну-ну.

Он затих, разглядывая детскую площадку, расположенную у подножия холма.

Я наблюдал за ним в течение некоторого времени, а он кажется, даже не замечал, что я так откровенно пялюсь на него. Вытянув ноги и свободно раскинув руки в стороны, он сидел в расслабленной позе, немного сгорбившись, и перебирал пальцами травинки.

Неожиданно мне стало очень грустно. Он словно находился где-то далеко отсюда, закусив губу и еле заметно нахмурив брови, но в тоже время выглядел так, как будто ему было легко и комфортно. Совсем скоро я лишусь возможности смотреть на него так, как сейчас. У меня даже не было ни одной фотографии с ним, на которую я мог бы любоваться, когда он уедет. Черт, мне нужна его гребаная фотография.

- Джерард, - тихо позвал я.

Он повернулся сразу же, как только услышал свое имя, и с беспокойством посмотрел на меня.

- Да, Фрэнки?

- Я буду скучать по тебе.

- Фрэнк, - пробормотал он. Я мог чувствовать, как он стиснул зубы.

Мне не оставалось ничего, кроме как беспомощно вздохнуть. При каждой моей попытке затронуть эту тему, он резко прерывал меня. Я просто хотел сказать: «Эй, мы ведь больше никогда не увидимся, и правда, ничего серьезного, просто я по уши в тебя влюблен, а так все нормально».

- Извини. Я молчу.

- Я все еще буду твоим другом. Мы не потеряем нашу дружбу только из-за того, что я уеду. У нас будут телефоны, почта, ты же знаешь.

Я лишь глупо усмехнулся.

- Знаю.

Да, конечно, паршивой листок бумаги в полной мере компенсирует твое отсутствие.