Но… я не могу…

Я держал в руках его волосы, прижавшись к нему всем телом, и продолжал убеждать себя, что он еще был здесь.

________________________

В следующей главе:

Мои пальцы нырнули под рубашку Джерарда, едва касаясь поверхности его теплой кожи. Она была такая мягкая и нежная, и совершенно не похожа на грубую ткань джинсов. Окончательно поверив в свои силы, я опустил руки еще ниже, провел ими по бокам и скользнул дальше, устраивая ладони на его спине.

- О, нет, - внезапно вздохнул Джерард, напрягаясь всем телом.

Паника накрыла меня мгновенно; я быстро вырвал руки из-под его рубашки, наверно, даже слишком быстро, что только в лишний раз могло сказать о моих грязных намерениях. Я не приставал к тебе, я клянусь.

- Что?

- Я вижу Мэтта… вот дерьмо. Тот парень с ним, это твой друг?

На секунду мне показалось, что небеса раскололись у меня над головой и оттуда хлынул дождь из пепла, не из воды, а из гребаного пепла, сминающий все на своем пути. Я чувствовал всю тяжесть этого мира на своих плечах, когда медленно повернул голову и посмотрел назад.

Может, он пошутил. Может, ему просто привиделось.

Там были они. Мэтт, Колин и Ривер, идущие через парк. К нам. Черт.

========== Глава 17 ==========

Он не спасал меня.

Он захватил меня в плен без шанса на освобождение. И мне нравилось это. Он просто оберегал меня от всех проблем, и я не должен был волноваться о том, чтобы самостоятельно проживать свою жизнь. Все, что мне оставалось делать, – это ежедневно смотреть на его гребаное красивое лицо (иногда мне казалось, что он настолько красив, что почти уродлив) и просто думать о том, что он совершенен во всем, а я просто неудачник. И именно этого было достаточно, чтобы заставить меня забыть обо всем остальном.

Но когда он уедет, я снова стану тем фантомом, которым был до седьмого апреля, только на этот раз все обернется серьезнее, потому что несмотря ни на что, у меня все еще будет человек, продолжающий губить мою жизнь, находясь вдалеке от меня.

Он действительно все только портит.

Девятого августа я вернусь в свою комнату, лягу на пол и буду смотреть на трещины в потолке, потому что моя чертова жизнь слишком уныла и пуста. Иногда мне казалось это забавным – что я сравниваю свою жизнь с потолком, или даже с небом, ведь я всегда стремлюсь вверх, но на деле падаю вниз. Но не думать об этом тоже невозможно. Серьезно, разве делал я для кого-нибудь что-то хорошее? Иногда я не знал, как поступить с самим собой.

Если Джерарда не будет здесь, чтобы спасать меня, то тогда кто станет делать это?

Я не хотел, чтобы он знал, что я думал о нем каждую гребаную секунду, пока его нет рядом. Когда мы были вместе, мой мозг был занят нашими разговорами. Но стоило нам расстаться, как я начинал умирать, высчитывая минуты до следующего дня, до следующей встречи, во время которой я смогу снова наслаждаться его компанией и не думать о своей никчемной жизни. Я вообще не хотел думать о своей жизни. В моем будущем не было ничего хорошего. Я не планировал поступать в колледж, не планировал искать работу мечты.

Я собирался продолжать лежать на полу, пялиться в окно и делать вид, что распадусь на части, как и горящие на небе звезды, если буду достаточно долго на них смотреть. Они почувствуют напряжение от моего пристального взгляда и возвратят его мне, притягивая к себе, - и так я навсегда останусь там и буду плавать в забвении без кислородной маски. Хотя, к черту маску, мне не нужен кислород. Я не хочу дышать. Я просто хочу плавать по небу, ни о чем не заботясь.

Ничего не сравнится с подобным наслаждением.

Я действительно медленно возвращался к своему прежнему состоянию. Ничто не стоило моих усилий, потому что в итоге ни капля затрат не могла вылиться во что-то важное. Половину времени я чувствовал себя подавлено, даже не зная почему. Конечно, все это было отстойно; я всегда ощущал это чертово черное облако, зависшее над головой, которое обрекало меня на одиночество до конца дней, и даже знакомство с Джерардом не могло изменить эти мысли.

Я как будто перестал смотреть вперед. Я мог только чувствовать. Я был готов сидеть и сидеть, целыми, блять, часами сидеть в своей комнате в ожидании ночи, которая принесла бы мне что-то хорошее, что-то, что могло бы прийти ко мне и одарить вдохновением, вернуть желание хотя бы просто жить.

Я опустился до того, что начал смотреть дурацкие ток-шоу, надеясь найти в них то, что могло хоть как-то объяснить мое состояние. Я хотел понять, что со мной было не так. Всегда есть факторы, которые тем или иным способом приводят к нынешней ситуации, такие как опыт прошлого, психологические травмы, воспоминания. Я пытался оглянуться назад, покопошиться в своих мозгах, чтобы наконец-то выудить на свет то, что объясняло бы, почему я всю свою жизнь чувствую себя таким безнадежным и потерянным.

Я лишился отца в действительно юном возрасте, но мы с мамой смогли это пережить. Я потерял всех друзей, по собственному желанию отворачиваясь от них. Не помогло и появление Джерарда, потому что он тоже оставит меня. Говоря другими словами – мной снова пренебрегут. Серьезно, это единственные причины, которые приходили мне в голову. Но ведь ничего из этого не могло так сильно повлиять на мою жизнь, разве нет?

Иногда я думал, что, возможно, дело только во мне. Нужно было уже признать, что я, блять, просто получал удовольствие от одиночества и злости на весь мир; я ведь вырос с ненавистью к окружающим, а совсем скоро стану самостоятельным и больше ни от кого не буду зависеть. Мне нравилось сидеть в своей комнате. Я имел кучу времени, чтобы думать. У меня не было этого времени, когда я болтался с друзьями. Но когда я был один, в моих руках оказывалось все время этого мира, и я мог сосредоточиться на отдельных предметах или вопросах, вынести вердикт или построить собственное мнение относительной какой-то проблемы. Это заставляло меня чувствовать себя важным. У меня были мысли. У меня были чувства. У меня был голос, которым я мог озвучить свою точку зрения, пусть и только зеркалу. По крайней мере, в такие моменты я чувствовал себя живым. Я чувствовал себя человеком.

Да, я должен признать, что действительно находил некоторый вид утешения в том, что был одинок. Но сейчас, возможно, все было не так плохо. В глубине души я все еще надеялся провести остаток своих дней с другим человеком.

Я часто спрашивал себя, любил ли я на самом деле? И каждый раз получал вполне уверенный ответ – да, я любил. Я не знаю больше ни одной другой эмоции, которая бы так навязчиво поселялась в твоей голове. Да, я был одержим им. Но если я любил, то почему был несчастлив? Хорошо, ладно, в какой-то степени меня все-таки можно назвать счастливым. Но я постоянно, каждый гребаный день думал только о девятом августа, и боже, я так не хотел, чтобы он уезжал…

*

Проходили недели, а мы так и не предпринимали попыток делать что-то значащее. Ничего из того, что могло бы оставить память об этих днях. Ничего из того, что могло бы стать стоящим. Мы продолжали проматывать свои жизни в парке или в наших комнатах. Иногда мы ездили в центр или слонялись по улицам, но наши привычные приключения мало чем напоминали идеальную жизнь в идеальном месте, где не было места ни чувствам, ни проблемам.

Ну, я часто мечтал о таком месте, где можно было бы не волноваться о своих чувствах. Ведь это здорово, согласитесь?

Постепенно я смог подавить паранойю насчет Мэтта – прошло так много времени с тех пор, как я разговаривал с Колином, и тем не менее, ничего так и не случилось. Я позволил себе отпустить эту навязчивую идею, потому что если Мэтт ничего не предпринял до сегодняшнего дня, то значит, он вообще передумал. Я знал его. Он нашел бы способ выместить злость. И ни за что он не стал бы ждать так долго.

Думаю, Джерард также был спокоен. По крайней мере, он перестал нервничать. Мы больше не говорили о Мэтте, и я был рад. Я устал постоянно находиться под чьим-то давлением – самое время вздохнуть полной грудью и начать жить.