Джонс, как истинный джентльмен, тут же ринулся на помощь. Он всегда был джентльменом. И не давал ни на минуту об этом забыть.

Реджина злилась. На себя. На него.

Ни один мужчина так не смущал её. Ещё ни с кем она не чувствовала себя такой уязвимой, такой… грешницей. Ха, а вот это действительно смешно!

Отец Джонс действовал уверенно, осматривая её повреждённую руку. А, между тем, мысли Реджины, стоило ему только прикоснуться к ней, судорожно заметались.

Какого дьявола она слепила из него священника?

Крайне неосмотрительный поступок со стороны той, кто как никто другой знает, насколько хорош был этот чёртов пират во грехе.

Теперь же…

Запретный плод куда слаще тех яблок, что растут в собственном саду, да, Реджина? Их вкус тебе приелся, а идеальная форма уже не кажется такой привлекательной.

Хочется сложностей.

Хочется страсти.

Хочется Джонса.

А Королева привыкла получать то, чего желает.

— Есть ли у вас пороки, святой отец? — спросила она севшим от напряжения голосом, всматриваясь в его находящееся в опасной близости лицо.

Он же, словно загипнотизированный словами Реджины, не мог оторвать взгляда от её губ.

Когда раздался звонок в дверь, оба вздрогнули.

Отец Джонс отпрянул. Мадам мэр, совладав с эмоциями, нацепила на лицо привычную маску невозмутимости и поспешила в коридор.

— Генри спит? — на пороге возник против обыкновения мрачный и взволнованный Грэм.

— Да.

Реджина с опаской отошла в сторону, пропуская в дом нежданного гостя. Грэм шагнул внутрь и одним резким движением притянул к себе растерявшуюся в первый миг женщину.

— Какого чёрта ты себе позволяешь?! — зашипела Реджина, отшатнувшись и разрывая поцелуй.

— Не думал, что и в этом мне требуется твоё разрешение, — огрызнулся шериф. Почуяв доносящие с кухни ароматы, он нахмурился: — Поздний ужин?

— Да, мы как раз собирались сесть за стол.

— Мы?

Грэм вопросительно изогнул правую бровь, когда в поле его зрения возник Джонс.

— Святой отец, — с неприкрытым удивлением поприветствовал его мужчина.

— Шериф, — кивнул в ответ сдержанный Джонс. Затем, повернувшись к Реджине, исключительно вежливо улыбнулся: — Благодарю за гостеприимство, мадам мэр, но, пожалуй, уже действительно поздно.

— Но…

— Спокойной ночи, отец Джонс, — растянув губы в фальшивой улыбке, неучтиво перебил хозяйку дома Грэм.

Реджина метнула в нахала испепеляющий взгляд и, выпорхнув следом за Джонсом на крыльцо, захлопнула за собой дверь.

— У меня ужасное чувство… будто я вас выставляю, — вздохнула женщина, зябко передёрнув плечами. — Не так я планировала закончить вечер.

— Уверяю вас, не стоит переживать. Полагаю, шериф Грэм хотел бы поговорить с вами наедине.

Священник с непроницаемым выражением лица взглянул на дверь, за которой остался его… кто? Соперник? Реджина поморщилась.

— Это не то, что вы думаете.

— О, вот как? И, между прочим, что же я, по-вашему, думаю?

В эту секунду перед ней был тот самый Джонс. Лихой пират, по которому она так сильно соскучилась. Реджина не смогла сдержать улыбки:

— Думаю, у нас ещё будет шанс продолжить этот разговор.

Плясавшие в его глазах черти почти тут же поникли. Словно он только что вспомнил, кем он является.

Точнее, кем не является. Он не священник! Не священник, чёрт бы его побрал!

— Спокойной ночи, мадам мэр, — повторил отец Джонс, торопясь скрыться от искусительницы подальше.

Реджина лишь в очередной раз вздохнула.

***

Они столкнулись на выходе с кладбища. Реджина даже не удивилась. За последние недели, по злой иронии судьбы, он слишком часто попадается ей на глаза.

— Мадам мэр.

— Пришли навестить могилу отца?

Джонс кивнул, сверля собеседницу внимательным взглядом. Задавать аналогичный вопрос он почему-то не стал. Наверное, всё и так очевидно.

На Реджину вдруг накатило дикое желание расхохотаться, которое она с огромным трудом подавила. А ведь развеселило её осознание того, как сильно они с Крюком похожи.

Помимо того, что они оба превратили месть врагам в смысл жизни, он тоже убил своего отца. Собственноручно. Как и она. Правда, сейчас он об этом не помнит. В отличие от неё.

Ах, да. Не стоит также забывать, что именно Джонс помог Реджине разделаться с Корой. Но вместо вознаграждения за проделанную грязную работу застрял здесь, наряду с остальным сбродом, без воспоминаний о своей истинной сущности.

— Вы плакали, — после длительного молчания изрёк отец Джонс.

Реджина постаралась изобразить на лице грустную улыбку, намеренно устремив взгляд в сторону семейного склепа.

— Не вы один приходите на кладбище, чтобы поговорить по душам с покойниками…

Настоящий Джонс на этот спектакль не купился бы.

Настоящий Джонс непременно почувствовал бы, чем именно были обусловлены её злые слёзы.

Она только что убила человека. Раскрошила сердце, как делала это тысячи раз до. И, вероятно, сделает десятки раз после.

Конечно, ей было грустно расставаться с любимой игрушкой. Но Грэм в последнее время стал создавать слишком много проблем.

Он начал вспоминать.

Почему именно он? Почему именно сейчас? Виновата ли в этом настырная Свон? Если да, то как… как ей это удалось?

Вновь наткнувшись взглядом на белый воротник стоявшего напротив неё мужчины, Реджина поджала губы.

Вот чьё внезапное прозрение ничуть не помешало бы её планам. Напротив…

И да. Опасный крюк вместо тривиального протеза, красовавшегося на руке отца Джонса сейчас, смотрелся всё же более… волнующе. Кто бы мог подумать! Злая Королева соскучилась по крюку Крюка…

— Не могли бы вы отвезти меня домой?

Слова, сорвавшиеся с её губ, кажется, удивили их обоих. Но куда сильнее шокировало то, что он согласился.

Всю дорогу они, терзаемые сомнениями, молчали. Никто не произнес ни слова, даже когда они подъехали к её дому, и когда автомобиль свернул на подъездную аллею, и когда отец Джонс заглушил двигатель.

Какое-то время он так и сидел молча, потом повернулся к ней.

— Почему это происходит?

— Что именно? — глядя на тёмные окна своего огромного и пустого дома, переспросила она.

— Я словно одержим тобой. И это несколько… обескураживает.

— Добро пожаловать на грешную землю, — повернувшись к собеседнику лицом, усмехнулась Реджина. — Только что ты с немалым сопротивлением признал, что ты такой же человек, как и все остальные.

И прежде, чем он успел что-либо ответить, она притянула его к себе за лацканы пальто. Она вовлекла его в этот водоворот безумия, которое по определению влечёт за собой осложнения. Но он не возражал.

В этот момент ни здравый смысл, ни обстоятельства, ни Бог, ни проклятие — ничто не могло препятствовать вспыхнувшему между ними пожару.

Они целовались всю дорогу, пока шли от машины до крыльца, совершенно не боясь быть пойманными. В их общем сознании — одном на двоих, в этом она была уверена — вспышками мелькали картинки прошлого, обостряя восприятие настоящего.

Дом встретил их кромешной тьмой, мигом ставшей их негласной союзницей. Тишину пустого особняка нарушали лишь звуки их прерывистого дыхания и шорох одежды.

Они были наедине с собой, своими демонами и своими грехами. Ничьи глаза не следили за тем, как они сворачивают с пути истинного.

Она знала душу этого человека, а он — чувствовал её. Вплоть до самых тёмных её уголков. Она могла быть с ним самой собой, не таясь и не притворяясь.

Все эти долгие годы она скучала по этому ощущению свободы и лёгкости.

Они растворялась в объятьях друг друга, абсолютно наплевав на то, что может случиться с ними завтра.

***

Она почувствовала, как он рядом с ней зашевелился. Затем сел на край кровати и стал натягивать брюки.

— И что теперь, Ваше Величество?

Хоть Реджина и не издала ни звука, Джонс знал, что она проснулась. Он подошёл к окну и принялся наблюдать за тем, как рассвет окрашивает верхушки яблоневых деревьев в её саду.