— Спасибо вам.

Джульетт

Сторибрук, штат Мэн

Городская больница

29 июля 2015. 11:20

Одна хотела, чтобы он жил, другой желал его смерти, и оба наперебой клялись ему в своей любви, соревнуясь в том, кто любит сильнее. Сын и дочь Адама Резерфорда[4] сидели друг напротив друга по разные стороны отцовской кровати, и никто не хотел уступать.

— Ты о нём даже не заботился! — воскликнула Шэннон. — Это я ухаживала за ним после той чёртовой аварии. Я! А ты? Ты хоть иногда навещал его?!

— Я живу в Бостоне, чёрт побери, — огрызнулся Бун, метнув на сестру сердитый взгляд. — У меня бизнес.

— Конечно, бизнес! Бизнес отца!

— Тебя до сих пор гложет то, что он доверил вести дела мне, а не тебе?

— Сейчас речь не об этом! — взвизгнула девушка. Джульетт поморщилась. — Ты был бы счастлив, если бы отец наконец умер.

— Ты вообще в своём уме?

— До сих пор не верю, что ты вот так запросто готов убить его!

— Не убить. Я просто не хочу, чтобы он страдал, Шэннон.

— А может, ты хочешь, чтобы он перестал тянуть деньги со своего банковского счёта?

Лицо Буна окаменело.

— Ты чокнутая сука.

Джульетт больше не могла слушать это. Стало ясно, что решать конфликт мирно родственники не собираются. Поэтому доктор Бёрк предпочла вмешаться:

— Здесь не место для таких разговоров. Пожалуйста, не могли бы вы оба выйти из палаты?

Какое-то мгновение брат и сестра с молчаливой враждебностью смотрели друг на друга, выжидая, кто выйдет первым, словно это и должно было определить проигравшего.

Наконец Бун поднялся и, застегнув полы идеально сидевшего на нём строго пиджака, направился к выходу. Его сестра Шэннон, с виду напоминавшая куклу Барби, легонько сжала руку отца и последовала за братом. В коридоре Джульетт изложила родственникам печальные факты:

— Ваш отец находится в коме с первого дня после автокатастрофы. На сегодня у него отказывают почки. Они уже были поражены давним диабетом, а травма усугубила ситуацию. Даже если он очнётся, эти проблемы останутся.

— Вы хотите, чтобы мы отказались от продолжения лечения, не так ли? — злобно сверкая глазами, спросила Шэннон.

— Я просто хочу, чтобы вы ещё раз подумали и решили, как будет лучше. Если его сердце остановится, нам не нужно его реанимировать. Мы можем дать ему возможность тихо и спокойно уйти.

— Другими словами, дать ему умереть.

— Да.

Блондинка насмешливо фыркнула.

— Позвольте мне кое-что сообщить вам о моём отце, доктор. Он не из тех, кто так просто сдаётся. Именно этому он и учил меня всю мою жизнь.

— Ради всего святого, Шэннон, сейчас речь идёт не о том, насколько крут отец! — вмешался Бун. — Вопрос в том, когда отпустить его.

— А ты так торопишься с этим?! — в глазах девушки заблестели слёзы. — Чтобы всё наконец по праву перешло тебе, да?!

— Это какой-то замкнутый круг… С тобой невозможно разговаривать, истеричка! — Бун закатил глаза и несколько секунд обречённо разглядывал потолок. Совладав с эмоциями, мужчина вновь обратил внимание на сестру: — А чего хочешь ты? М? Видеть, как он мучается?

— Нет. Я не хочу, чтобы отец помирал как какой-нибудь неудачник. Я хочу, чтобы у него был шанс побороться! — Шэннон повернулась к Джульетт и твёрдо добавила: — Я хочу, чтобы для моего отца было сделано всё необходимое. Надеюсь, это понятно?

Не дожидаясь ответа, девушка вернулась в палату и хлопнула напоследок дверью.

— Избалованная девчонка, — процедил сквозь зубы Бун. — Доктор Бёрк, послушайте, я не хочу, чтобы моего отца реанимировали. Вы можете записать это в его карту?

— Я не могу изменить предписание, пока вы с сестрой не придёте к единому мнению, — холодно отозвалась Джульетт. — Вам следует ещё раз обсудить это с Шэннон.

Мужчина, скривившись, кивнул и зашагал вглубь коридора к кофейному автомату. Что ж, они хотя бы не продолжат орать друг на друга в палате. По крайней мере пока.

Джульетт покачала головой. За годы работы на этой должности она сотни раз наблюдала за развитием подобных драм. И никогда не лезла с помощью или советами. Она могла зашить рану любой степени тяжести, но разбитые семьи ей склеить не под силу.

Исполненная боли и враждебности встреча с родственниками Резерфорда оставила после себя горький осадок, и в стремлении избавиться от этих неприятных ощущений Джульетт направилась в больничный кафетерий.

Чейз

Сторибрук, штат Мэн

Городская больница

29 июля 2015. 11:23

План Габби был хорош своей простотой. Небольшая вылазка «на дело» отвлечёт Оливию от тяжёлых мыслей и на некоторое время остудит её пыл, оградив от поспешно принятых неверных решений. К тому же это действительно неплохая идея: опытным путём выяснить, как именно Кэссиди пробрался в больницу.

Чейз, на мгновение обернувшись, мазнул взглядом по плетущимся сзади Габби и Лив. Девушки о чём-то увлечённо перешёптывались.

— Расскажешь, почему задержался в городе? — тихо спросила идущая рядом Эмма, переключая внимание мужчины на себя.

— Проблемы с отцом, — пожал плечами Роберт и посторонился, пропуская медсестру с тележкой.

— Всё никак не навоюетесь? — Эмме тоже пришлось отступить в сторону, поэтому не расслышавший её слова Чейз был вынужден переспросить. И тогда она, прокашлявшись, повторила: — Я удивлена, что вы всё ещё воюете. Столько лет…

— Кажется, со временем всё стало только хуже.

— И ты все эти годы его не навещал?

— Странно слышать нотки осуждения в голосе той, что сама сбежала из города, оборвав все связи.

Похоже, сказанное её сильно задело, потому как Свон, нахмурившись, замолчала. Чейз мысленно обругал себя за неверно подобранный тон. Он ведь обещал самому себе, что не позволит старым обидам брать верх, и даже преуспевал в этом. Всё то время, пока не видел Эмму. Пока не сталкивался с ней лицом к лицу. Узнав вчера о случившемся в шахтах, Роберт искренне переживал за бывшую невесту. И столь же искренне обрадовался, когда узнал, что она отделалась лишь вывихом плеча. Даже решил навестить её, чтобы доказать и себе, и самой Свон, и окружающим, что всё у них в порядке. Что они вполне могут общаться как два взрослых и не обременённых давними обидами человека. Ага, как же. Стоило Чейзу провести рядом с Эммой всего полчаса, и вот — пожалуйста! Его переполняет желание язвить, грубить и делать ей больно.

Уже заметил, что она сняла кольцо? Что, хочешь высказаться и по этому поводу? А как насчёт того, чтобы спросить о том, каким образом она оказалась в шахтах в компании Джонса? Ах, да, и не забудь поинтересоваться подробностями о романе с Кэссиди. Она, кажется, сошлась с ним почти сразу после твоего отъезда, нет? Ну же, давай. Бей по уязвимым местам. Это ведь исправит ситуацию. Тебе ведь после этого станет легче.

Роберт поморщился, заставляя сочащийся сарказмом внутренний голос заткнуться. Мужчина понимал, что помимо застарелых претензий к самой Эмме, вдобавок он проецировал на неё и все те чувства, что сейчас испытывал к Хэйли. Так и не нашедшая выхода злость пустила корни и теперь отравляла его изнутри. Он пытался найти спасение в тесном общении с Габби, но… стоит признать, что это несколько несправедливо по отношению к ней. Опять. Тогда, девять лет назад, Роберт согласился провести с ней вечер, чтобы отвлечься от неприятных мыслей после разрыва помолвки. И вот сейчас он вновь хочет использовать появившийся шанс на новые отношения, чтобы приглушить ту боль, что причинили старые.

Отличный план, дружище. Ничего не скажешь.

— Что бы ты там ни говорил, мне кажется, у нас всё же не получится общаться… нормально, — Эмма нарушила молчание первой как раз в тот момент, когда Чейз открыл рот, чтобы рассыпаться в извинениях. — Всё то, что я тебе тогда сказала… всё, что я сделала… это всегда будет стоять между нами. И я могу сколько угодно просить прощения, а ты всякий раз делать вид, что уже не держишь на меня зла… но… это ведь уже ничего не исправит.

— Часть меня понимает, что не стоит зацикливаться на том, что случилось полжизни назад, а другая… — Чейз невесело усмехнувшись, покачал головой, и бросил на Эмму уже куда более дружелюбный взгляд. — Другая настолько инфантильна и озлоблена, что никак не может угомониться. И прямо сейчас просить прощения должен я. Я не знаю, что именно заставило уехать тебя из Сторибрука… но… да, можно предположить, что это было связано с Нилом. Только вот это не моё дело. Перестало быть моим. И я не вправе язвить по этому поводу. Даже если моя тёмная сторона жутко этого хочет.