— Эмма Свон, — настойчиво повторил Джонс. — Мне нужно знать, как она себя чувствует.

— Ваша подруга этажом выше. Она чувствует себя великолепно. Потому что следует рекомендациям своих врачей и не покида…

— В какой она палате? — мужчина наотрез отказывался ложиться обратно в кровать. Почти маниакальное желание убедиться в том, что со Свон всё в порядке, заняло все его мысли.

— Вы не слышите, что я говорю? Вы никуда не пойдёте, мистер Джонс.

— Почему?

— Потому что у вас капельница, вот почему! — рявкнула медсестра, надежно закрепляя трубку. — И только попробуйте её снова отсоединить! Доктор Бёрк просила меня отнестись к вам с особым вниманием, но — видит бог — если вы продолжите со мной спорить, я накачаю вас снотворным.

Джонс, поджав губы, вернул своё искалеченное тело в первоначальное положение. Медсестра наклонилась, поправляя подушки за его спиной, и проглядывающая сквозь декольте форменного халата грудь внушительных размеров оказалась прямо перед лицом Киллиана.

— О, я гляжу, ты тут неплохо устроился!

Джонс вздрогнул и повернулся к двери. Там, оперевшись о косяк, стояла широко улыбающаяся Лив. Мужчина не смог удержаться от ответной улыбки.

— Рад тебя видеть.

— Я тебя тоже. Живого и относительно невредимого, — фыркнув, девушка шагнула внутрь и кивнула медсестре: — Не переживай, Дороти[1], я за ним присмотрю.

— Будь с ним построже, — усмехнулась Дороти, наконец закончив с подушками и отодвинувшись от Джонса. Когда медсестра, изящно покачивая бёдрами, покинула палату, Киллиан повернулся к затихшему соседу и шепнул:

— Теперь я понял, о чём ты говорил.

Старичок мелко закивал и, прикрывая беззубый рот ладонью, разразился хихиканьем.

— А о чём вы говорили? — с любопытством уточнила Лив. Киллиан собирался ответить сам, но старик его опередил:

— Медсестрички здесь знойные, но таки-и-ие озлобленные стервы. Прям бр-р-р…

— Сдаётся мне, и вы двое не тянете на пациентов мечты, — усмехнулась Оливия, присев на край кровати Джонса.

— Конечно, куда нам до твоих идеальных пациентов, — закатил он глаза в ответ.

— Тут не поспоришь. Они у меня в этом смысле послушнее некуда.

— О, ты, наверное, детский врач? — предположил старик, купившись на обманчиво ангельскую внешность Динь-Динь. Джонс насмешливо фыркнул:

— Она работает в морге.

После услышанного старик отчего-то потерял всякое желание вклиниваться в диалог.

— Как себя чувствуешь, герой? — Лив мягко улыбнулась, придвигаясь к Киллиану ближе.

— Герой? С каких это пор? Мне больше нравилось числиться в городских злодеях. Больше привилегий, знаешь ли.

— Ну, это ведь ты смог отыскать Нила, — пожала плечами девушка, отводя глаза. Но Джонс успел заметить блеснувшее в них выражение. Да, бедняжке никогда не забыть то, что этот ублюдок с ней сделал. — Вдобавок и ранил его.

— Они его взяли?

— Нет. Он успел уйти. Но его следы… они привели… к телу Мэри Маргарет.

— Зачем оно ему вообще понадобилось?! — Киллиан попытался резко выпрямиться, но в очередной раз не рассчитал собственные силы и, морщась от дикой боли, опустился обратно. — Дьявол!

— Лежи спокойно. У тебя сломано несколько рёбер. И ты неплохо так треснулся головой. Плюс целый букет незначительных, но весьма неприятных внешних повреждений. Так что я бы на твоём месте не пропускала бы мимо ушей наставления Дороти. Тебе и вправду необходимо восстанавливаться, а не рваться в бой.

— Я рвался к Эмме.

— Не вижу разницы, Ромео.

— Как она?

— Судя по словам мамы, намного лучше, чем ты, — развела руками Лив и, предвидя следующий вопрос Киллиана, добавила: — Нет, я её ещё не видела. Как раз к ней и направлялась.

Девушка приподняла за лямку лежавший у неё в ногах рюкзак и потрясла им в воздухе:

— Помогу ей отсюда сбежать.

— Что?

— Ну, её в любом случае собирались сегодня выписывать, но ты ведь знаешь Эмму. Разве она сможет просидеть лишние несколько часов без дела?

— А в твоём чудо-рюкзачке не припасено средств, способствующих моему спасению? Верёвочной лестницы, например. Какой это этаж? Третий?

— Думаю, мне всё же следует позвать Дороти и попросить её угостить тебя лошадиной дозой снотворного.

— А можно и мне немного? — раздался хриплый голос вошедшей в палату Доусон.

— О, тебе и вправду не мешало бы малость вздремнуть, — приподнял брови Джонс, наблюдая за подругой. — Выглядишь хуже, чем я.

— Спасибо, — поморщилась в ответ Габби и, придвинув к койке Киллиана стул для посетителей, устало в него опустилась.

— Кошмары? — понимающе усмехнулась Оливия.

— И они тоже, — пробормотала Доусон, потерев осунувшееся лицо обеими руками. Затем, повернувшись к Киллиану, вымученно улыбнулась: — Ты заставил нас знатно понервничать, приятель.

— Я больше так не буду.

— И почему в это так трудно поверить? — закатила глаза Габби.

— Может, потому что этот тип вечно лезет на рожон в поисках неприятностей? — с улыбкой протянула Оливия, хлопнув ладошкой по скрытому одеялом колену Джонса.

— Хэй, что за «этот тип»? — наигранно оскорбился Киллиан. — Ещё пару минут назад ты звала меня героем.

— Ты ведь заверил меня, что тебе не нравится это обращение.

В палату шагнула Дороти и, не отрывая от веселящихся друзей полного подозрения взгляда, обратилась к соседу Киллиана:

— Мистер Зосо, живо на процедуры.

— Но я не…

— Мне вас заставить? — скрестив руки на груди, с плохо скрываемой угрозой в голосе уточнила медсестра. Старик недовольно поджал губы, но промолчал.

— О, эта самочка явно любит доминировать, — прошептал Киллиан, провожая глазами семенящего к выходу Зосо. — Не повезло деду.

— С удовольствием полюбуюсь на тебя, когда подойдёт твоя очередь идти на процедуры, — растянув губы в коварной улыбке, шепнула в ответ Лив.

Джонс занервничал. И шутить дальше явно расхотел.

— Процедуры? — хмурясь, переспросил Киллиан, когда дверь за ушедшими стариком и Дороти с негромким хлопком закрылась. — Что это вообще значит?

Девушки, еле сдерживая желание рассмеяться, переглянулись. Вид всерьёз обеспокоившегося Джонса их откровенно забавлял.

— Увидишь, — таинственно мерцая глазами, усмехнулась Доусон.

Сторибрук, штат Мэн

29 июля 2015. 10:11

— Форд.

— Это я.

— Есть новости?

— Ну… как сказать. Этот Дарлинг — мутный тип. Скармливает нам историю о том, будто не знал, кем на самом деле являлся Кэссиди. Якобы десять лет назад его обнаружили на автовокзале Лондондерри. Без документов, без денег. И, что удобнее всего, без памяти. Зарегистрирован здесь под именем Бэйлфайр. И содержался, если верить клятвенным заверениям Дарлинга — а я, кстати, ни черта в них не верю — вовсе не взаперти. И совсем недавно этот их Бэйлфайр, то есть твой Кэссиди, вполне себе спокойно покинул клинику, решив, что достаточно с него стрижки кустов и прогулок под конвоем.

— Что за дерьмо собачье, Кейт?

— За что купила, как говорится… Серьёзно, Сойер, добровольно этот скользкий докторишка Голда не сдаст. Да и правдивой информации о Кэссиди мне от него без допроса с пристрастием не дождаться. Я сейчас стою посреди миленькой такой палаты, которая, как утверждает Дарлинг, принадлежала Кэссиди. Но тут явно жила какая-то старуха-кошатница. Комната насквозь провоняла мочой и вся в рюшечках… С каких это пор народ перестал бояться врать федералам?

— Думаю, Голда Дарлинг боится сильнее… Даю тебе полную свободу действий, Остин. И подтяни кого-нибудь из офиса. Разберите по кирпичикам этот Нэверлэнд, или как там его, если потребуется. Я хочу знать, чем дышал и о чём думал Кэссиди последние десять лет своей жизни.

— Принято, шеф.

Эмма

Сторибрук, штат Мэн

Городская больница

29 июля 2015. 10:35

События последних суток воспринимались как дурной сон, который хотелось поскорее забыть.

Через закрытую дверь больничной палаты до Эммы доносились звуки из коридора. Сигналы вызовов от больных, телефонные звонки, голоса персонала. Всю ночь Свон прислушивалась к ним и сомкнула глаза, лишь когда в комнату через полуспущенные жалюзи проникли первые лучи солнца. Но проспала Эмма всего несколько часов: её всё ещё не отпустили эмоции после встречи с Нилом и переживания за Киллиана.