— Всё в порядке. Правда, — оттого, что Роберт не сводил с неё глаз, Доусон всё же пришлось, прочистив горло, произнести это вслух.

Но и такой ответ Чейза не устроил. Он продолжал сверлить её напряжённым взглядом. Пристально и выжидающе. И это не могло не заставлять Габби нервничать ещё сильнее.

Да, она нервничала. Он видел. Он чувствовал. Он знал. Но сдаваться не собирался.

— Думаю… нам следует… нам пора, — пробормотала Доусон, попытавшись проскользнуть мимо мужчины к двери.

Комната отличалась поистине скромными размерами, так что Роберту даже не пришлось двигаться с места, чтобы помешать ей сбежать. Он просто протянул руку и легко, почти невесомо, коснулся её предплечья. Габби растерянно замерла.

— Что творится в твоей голове?

Ему действительно интересно. Ведь Габриэла Доусон по-прежнему оставалась для него загадкой.

Все эти годы, до той памятной встречи в Чикаго, он и не подозревал о её существовании. Боги, да даже после того, как они случайно столкнулись в баре и Габби долго и путано пыталась объяснить, кем является, Чейз её не вспомнил! Тогда ему не было никакого дела до всех тонкостей, а теперь… да кто вообще мог бы подумать, что всё так обернётся?

— Я просто устала. Ты ведь зна…

— Знаю, — Чейз пожал плечами и сделал ещё один крошечный шаг в сторону Габби, всё ещё перекрывая ей путь к отступлению. — Расследование. Я всё понимаю. Просто… поговори со мной.

Доусон хмыкнула. Покачала головой. Затем, как-то обречённо вздохнув и наградив мужчину утомлённым взглядом, задала вполне логичный вопрос:

— Зачем это всё, Роберт?

Ответ на него мог бы сразу расставить всё по местам, но… увы, Роберт и сам не до конца понимал, зачем. Откровенно говоря, он ведь так до конца и не смог идентифицировать даже сами чувства, которые испытывал по отношению к Габриэле. Да, она ему нравилась: спорить с очевидным не было смысла. Симпатия к Доусон лежала на поверхности. Но та часть айсберга, что скрывалась под водой…

Привыкшему всё анализировать и просчитывать соотношение возможных рисков с вероятными выгодами Чейзу впервые в жизни не хотелось задумываться, зачем всё это. Хотя нет. Не так. Он боялся об этом задумываться. Ведь последние дни он отмахивался от жутко неприятного и от этого ещё более липкого ощущения, будто использует Габби.

Можно патетично разглагольствовать о том, что она — лекарство для его израненного сердца, его спасение, его счастливый шанс. Можно цинично язвить по поводу отрицания реальных проблем, трусливых попыток забыться, о сублимации, в конце концов. Суть от этого не изменится.

На одной чаше весов отвергнутые чувства, разрушенные надежды и уязвлённое самолюбие, на другой — явная возможность утопить все застарелые обиды в новом романе. Чейз не хотел проводить параллели, но выводы напрашивались сами собой. Повторяется та же история, что и с Хэйли. Только с одной поправкой: на этот раз он знает наверняка, что начинать новые отношения с таким букетом внутренних противоречий чревато необратимыми последствиями.

— Ты слишком долго молчишь, — криво усмехнулась Доусон, наконец высвобождая руку из почти неосязаемого захвата Роберта.

Чейз

Сторибрук, штат Мэн

Городская больница

14 лет назад

— Роберт, не молчи.

— Это ведь ты горела желанием мне что-то сказать, — оперевшись спиной о узкий подоконник, Чейз скрестил руки на груди. — Я просто проявил вежливость, согласившись тебя выслушать.

Эмма поджала губы и на несколько секунд прикрыла глаза, видимо призывая саму себя проявить терпение. Роберт представлял, каких усилий ей стоило заставить себя прийти сюда, но смягчаться не намеревался.

Ведь она сделала ему больно. Словно воткнула в него длиннющий металлический штырь. И несколько раз провернула. А по сравнению с этим, все его жалкие попытки язвить по силе равны разве что тычкам иголкой.

— Я ведь всё объяснила. Извинилась. Было бы легче, если бы ты не стал усложня…

— Я намерен усложнить этот разговор настолько, насколько возможно.

— Перестань вести себя как обиженный ребёнок! — раздражённо всплеснула руками Свон.

Чейз неприятно усмехнулся.

— О, да. А сбежать без каких-либо объяснений в самый разгар репетиции собственной свадьбы так по-взрослому.

— Чего ты добиваешься? Хочешь своими выпадами заставить меня вернуться?

Она загнала штырь ещё глубже, пробив им тело Роберта насквозь, хотя пару минут назад ему казалось, что больнее уже быть не может. Загнала. И вновь провернула. Разок по часовой стрелке. Разок — обратно.

— Прости, я не хотела. Я просто пытаюсь донести до тебя всё, что… но ты… — начала лепетать Эмма, заметив, как изменился в лице Чейз после последней брошенной ею фразы. — Роберт, мне трудно! Я пробовала найти другой выход, но… ты же понимаешь…

— Всё настолько плохо? — тихо, почти шёпотом, спросил он. Девушка растерянно умолкла.

— Я не… нет. Дело не…

— Да-да. «Дело не в тебе, дело во мне»… Серьёзно, Свон? — губы Роберта тронула горькая ухмылка. — Почему бы тебе не перейти к той части разговора, где ты выкладываешь мне всю правду и перестаёшь разбрасываться отрепетированными фальшивыми фразами?

Он всё ещё продолжал говорить, не повышая тона. Сдерживался. Боялся сорваться.

Она всё ещё продолжала стоять в противоположном углу, обняв себя руками. Дрожала. Боялась отвечать.

— Ну вот. Теперь молчишь ты, — покачал головой парень, отлепившись, наконец, от подоконника и сделав несколько шагов в сторону Эммы. — Любопытно. Та, что всё это время читала мне нотации и доказывала с пеной у рта, что главное в отношениях — честность, теперь нагло врёт.

— Роберт… — она тоже подалась вперёд, и сейчас их разделяло всего несколько метров. — Я не…

— Ты меня любила?

Пару секунд Эмма, округлив глаза, молча открывала и закрывала рот. В иной ситуации Чейз нашёл бы это зрелище забавным, но именно в это мгновенье вид бывшей невесты, растерявшейся от, казалось бы, закономерного вопроса лишь убедил его в правдивости собственных мрачных догадок.

— Как… как ты вообще можешь спрашивать об этом?

— Скажи это, Эмма. Хотя бы сейчас.

— Роберт, это не…

— Мне просто интересно.

— Вот только…

— Я ведь имею право знать, разве нет?

— Чейз!

И тут он, не в силах больше терпеть, повысил голос:

— Просто скажи мне правду!

Вот он. Взрыв. Впервые за столько лет обычно избегающий открытых конфликтов Роберт сорвался на крик.

— О чём?!

— Ты вообще хоть когда-нибудь меня любила?!

— Я не знаю! — резко выпалила находившаяся на пределе Эмма и тут же прижала ладонь к губам, испугавшись собственных слов.

Чейз покивал самому себе, отрешённо глядя в пустоту поверх плеча уже не сдерживающей рыдания девушки.

— Роберт, я…

— Спасибо, что наконец призналась, — растеряв всю горячность, с привычным напускным спокойствием отозвался мужчина и, отвернувшись, направился к выходу из комнаты отдыха.

— Постой…

Чейз

Сторибрук, штат Мэн

Городская больница

сейчас

— Габби, — Чейз перехватил девушку у самой двери.

Уже взявшаяся за ручку Доусон отчего-то поморщилась, но всё же задержалась и подняла лицо, смело встречая взгляд мужчины.

— Не стоит, — вполголоса ответила она на так и не прозвучавший вслух вопрос.

— Но…

— Роберт. Правда. Не стоит.

Чейз моментально сократил и без того малое расстояние между ними, оказавшись к Габби в опасной близости. Он сам до конца не понимал, что творил, но отпускать её именно сейчас и именно так ему совершенно не хотелось.

Доусон непроизвольно попятилась назад, в очередной раз нахмурившись. Роберта посетила неприятная догадка.

— Ты ведь… Чёрт, Габби, ты ведь не считаешь, что это я в чём-то замешан?

— К сожалению, я не могу с полной уверенностью отвергнуть эту версию, — девушка, осознав, что просто так из комнаты не выберется, сделала ещё пару шагов в сторону, отдаляясь от двери и, самое главное, от Чейза на безопасную дистанцию. — Но дело не только в этом.