– Я просто хочу, чтобы ты увидел очевидное и принял его!

Но слова не достигли цели. Сказанные уже в спину Натану, они утонули в эхе быстрых сердитых шагов уходящего из зала мужчины.

Лика любила свои сны. Они были тем единственным, особенным, исключительно принадлежавшим лишь ей. Тем, что она любила в детстве и обожала сейчас. В них не было боли, серости. Одиночество рассматривалось лишь как покой и отдых от всякой шелухи и реальных будней с их проблемами, неприятностями, суетливыми людьми, работой, одинаковостью дней и выполняемых действий.

Казалось даже, что она может их моделировать, изменять по своему усмотрению. Рисовать, как художник картину, привносить в свои сны те краски, которые нравятся только ей, создавать обстановку, сюжет, место.

Вот и сейчас она сидела на берегу небольшого озера на теплом камне. Зеленоватая чаша воды, обрамленная хвойным лесом, пахла кувшинками, переливалась в свете вечернего солнца. Девушка прикрыла глаза, подставляя лицо ласковым лучам, ощущая покой, наслаждалась тишиной и ароматами уходящего дня.

На лицо вдруг упала тень. В недоумении распахнув глаза, Лика отшатнулась – напротив нее, закрывая плечами солнце, возвышался Натан. Слабо вскрикнув от испуга, девушка чуть не свалилась с камня.

–Ну, что, пигалица, давай показывай, где любишь прятаться.

–Э-э, ты что здесь делаешь? – наверное, выглядела сейчас комично, потому что не к месту представила, как сейчас вытянулось ее лицо. – Это мой сон!

–Ага. Был твой, пока побрякушку на руку не надела.

Девушка зыркнула на ненавистную метку. Та почти слилась с кожей и теперь мало напоминала браслет. Скорее уж татуировку. Удивленно провела по ней рукой.

–Как так?

–Это слияние. Когда оно завершится, между нами установится особая связь – способность слышать и чувствовать друг друга на расстоянии.

–Хрена себе! А если я не хочу? Нет, не так – Я НЕ ХОЧУ!

Натан фыркнул:

–Типа я в восторге. Более того, цыпа, после установления связи и прохождения церемонии ты станешь моим проводником официально и бесповоротно.

–Да уж. Это именно та радужная перспектива, о которой я мечтала всю свою жизнь.

–Не ерничай. Если б я мог что-то изменить, сделал бы это. Поверь – не раз пытался.

Лика неуклюже слезла с камня. Босиком по траве к дому. Не оглянулась даже – знала, что Натан плетется следом. Остановилась у крыльца, села на теплые дощатые ступени. Натянула платье на колени.

–Дальше не пущу. Это мое! Все, что есть, но мое!

– Не претендую даже. Присесть то можно?

Равнодушно пожала плечом, мол, как хочешь. Натан не упрямился, уселся рядом.

–Вот что, пигалица, давай без лирики. Ты мне не нравишься. Чего скрывать? – у нас это взаимно. Дружить нам, собственно и не обязательно. Но давай хотя бы попытаемся сосуществовать мирно, чтоб не поубивать друг друга раньше времени.

–Попытаться можно.

Лика вздохнула. Устала сопротивляться. По крайней мере, не здесь и не сейчас. Это ее, самое неприкосновенное, ее особый мирок. Говорить больше не хотелось. Да и Натану тоже. Сидя на крыльце, оба смотрели, как заходящее за лес солнце медленно прокладывает в озере золотистую дорожку.

Лика спала, свернувшись в кресле. Глубокое ровное дыхание говорило о спокойном крепком сне. Перевязанная голова, распухший от слез нос, костяшки сбиты – жалкое зрелище. Впрочем, нужно отдать девчонке должное: со слов Лессы, при всем неумении защищать себя, отбивалась она яростно. Стало быть, воля к выживанию есть, а навыки – дело наживное.

Что он пытался сделать? Успокоить себя? Натан пригладил волосы и со вздохом встал с тахты, на которой сидел уже часа полтора.

То, что произошло сейчас, не имело объяснения. Он не знал, как понимать и относиться к тому, что связь установилась так рано. Мало того, крепла так быстро и основательно, что девчонке даже не нужно было звать. Он сам почувствовал острую потребность прийти, и противиться ей было почти невозможно. Не было ни зова, ни ментальной тяги, просто острое желание ее увидеть.

Подошел к окну. Почти стемнело. Хорошо, что девчонка спит. С таким то сотрясением. Лучше уж так, чем будет бросаться на охрану и орать. Снова оглянулся на Лику. Знает ли она, что видит не просто сны?

Уже выходя из комнаты и направляясь в свою комнату, Натан улыбнулся, вспоминая один из лучших закатов в своей жизни.

Та еще ночка. Лика, кряхтя, села и растерла шею. И сон этот… А, к черту!

Осмотрелась. Комната тонула в солнечном свете. Ролшторы опущены наполовину. Сама она под мягким пледом.

Надо же какая забота. – Девушка хмыкнула и, превозмогая ломоту в теле, сползла с кресла.

Умыться бы. Растерялась было, где найти ванную. Но дверь вдруг не совсем тактично распахнулась, и в комнату впорхнула Жарикова.

–Утро, надеюсь, доброе – выглядишь, прямо скажем неважно. Как самочувствие?

Лика включила игнор, лишь сопела сердито. Лесса кивнула кому-то за дверью, и в комнату вошел все тот же "не велено выпускать", неся в руках поднос с завтраком. У Лики заурчало в животе. За всеми треволнениями она и не помнила уже, когда ела.

–Давай, приводи себя в порядок и завтракай. Я позже зайду. – Демонесса хотела было уйти, но настойчивое покашливание Лики остановило ее.

– Простите – забыла: ванная за дверью слева, одежда в шкафу. Вон там, – махнула в сторону легких штор, – выход на террасу. Можешь подышать.

Охранник выщемился за дверь, следом Жарикова, но потом снова заглянула в комнату:

– Что бы ты там себе ни думала – ты не пленница, Лика.

–А как же "выпускать не велено"?

Лесса равнодушно пожала плечами:

–Сегодня запрет снят. Так что ешь, а потом прогуляемся. В пределах Шпиля, конечно.

Зеркало не могло так нагло врать. На нее смотрело то еще чудище: синяки под глазами уже стали наливаться желтым, волосы растрепаны и висят сальными сосульками. Под повязкой на лбу оказался такой шишак, что смотреть больно, щека и нос содраны – в данном случае красота действительно страшная и вовсе не сила.

Приняв душ, Лика почувствовала себя намного лучше: ломота покинула тело, перестала болеть голова. Распахнув дверцы шкафа, быстрым взглядом окинула содержимое, выбрала джинсы и футболку. Как ни странно, но все подошло – видать Жарикова постаралась.

После плотного завтрака слегка воодушевилась, застелила постель и даже вышла "подышать". А дышать тут было чем. Поднявшись на десяток ступеней, Лика вышла на террасу, усыпанную мелким гравием. Даже не почувствовала, как холодно – настолько здесь было хорошо. Повсюду кадки с растениями. Отцветшими, но не менее прекрасными от этого. Хвойники весело колышутся на ветру, распространяя удивительно теплый аромат. А вид – дух захватывает. Вот уж действительно место, где еще немного – и коснешься облаков. Не даром здание называется Небесный шпиль.

–Как голова? – Лика вздрогнула и обернулась.

Натан, собственной персоной. Подпирает плечом одну из деревянных колон беседки. Наглой ухмылки нет, просто мрачный. И дико бесит. И это качество особо жирно и ярко перечеркивает и красивый глубокий голос, и приятную внешность, и рост, и широкие плечи. Короче, все перечеркивает.

Бесконтрольный страх и острая антипатия – все, что Лика чувствовала в его присутствии. Сейчас же все это, помноженное на неполноценность собственного внешнего вида, вконец угнетает и сердит еще больше.

Никогда раньше девушка не замечала за собой способности, нет не так – желания дерзко выражать свое отношение к ситуации и людям. Но присутствие этого человека прям провоцировало на гадости. Лика аж зубами заскрежетала в почти несдерживаемом стремлении нагрубить. Но все-таки заставила себя быть благоразумной: отвернулась и, спрятав кулаки в карманы джинсов, выдавила:

–Нормально.

–Пару дней отдохни еще, восстановись. Можешь погулять, ознакомиться что где, а потом…