На поляне, под палящим солнцем, я сижу, закованный одной рукой в цепи, под замок прилаженной к трейлеру. На вытянутой руке от меня уже первые деревья лесной чащи и натянутая на уровне пояса проволока с громко гремящими консервными банками, как маячок о проникнувших к границе ходячих.

На крыше трейлера, к которому меня бессердечно приковали, всегда сидел на раскладном походном кресле один и тот же парень и потягивал охлаждённое пиво, которого он явно имел в достатке. И, несмотря на его, так называемый, отдых, он следил за мной как нельзя тщательно, комментируя каждое моё движение. Несколько раз на дню пара-тройка ходячих приходили в гости, гремя тревожными банками. И этот ублюдок на крыше никогда не стрелял сразу.

Он подпускал их настолько близко ко мне, что проволока, сдерживающая их, натягивалась до предела, разрезая их тухлую плоть, банки быстро уходили под их кожу, а коричневые зубы уже клацали в паре сантиметров от моего лица. Только тогда дозорный пускал меткую пулю в гнилой лоб, успокаивая, тем самым, их навсегда.

- Эй, старикан! Может, скажешь, где твоя группа прячется всё-таки? – ленивый голос сверху и очередное «бульк» из стеклянной бутылки с пивом.

- Я совсем один…совсем, - в моём горле жила теперь только жгучая жажда, которая лишала меня всяческих сил произносить слова, я положил голову на вытянутую пристёгнутую руку и попытался убить это желание поскорее попить сном.

- Ты наблюдал за нами в течение нескольких дней. Маркус не может так рисковать, - снова звук глотка.

Над развесистыми вайями папоротника появился на долю секунды и снова исчез кончик серого хвоста. Завидев четвероногого друга краем глаза, я начал отчаянно махать свободной рукой, прогоняя его. Хотя…охрана здесь не настолько невнимательна, чтобы не заметить, как он периодически появляется у лагеря, рассеянно рыская вокруг, ища способ, чтобы меня высвободить.

- Маркус не может рисковать. А что думаешь ты? – задал я вопрос надзирателю, наивно надеясь, что это отвлечёт его внимание от хвостатого самоубийцы, то и дело открыто бегающего перед моим взором.

- Твоя псина ошивается здесь все три дня, что мы тебя держим, - ответ последовал незамедлительно, я напрягся, услышав его. – Раз она такая умная, давно могла сбегать к твоей группе и забить тревогу. А она не бежит.

- Признаюсь, недооценил, - я проронил уставший смешок.

- Вопрос только, кого именно: меня или Маркуса? Он не такой весь из себя правильный, - последнее предложение парень па крыше произнёс совсем тихо, я понял его, только заново прокрутив в голове.

У них тут своё тоталитарное государство с лидером-параноиком. Я проделал от Анкориджа путь в несколько тысяч километров, а снова попал в то же самое место.

- Как тебя зовут, парень? – я возвёл кверху взгляд, стараясь углядеть его, но всё было тщетно.

- Я не думаю, что тебе стоит знать, старикан. Ты, может, и хороший человек, но мы все здесь хотим выжить…а моя жизнь, как-никак зависит от Маркуса, слушать которого в моих же интересах.

- Он способен отпустить меня? – после некоторой паузы, спросил я, прервав даже своё дыхание, чтобы обязательно расслышать ответ.

- Не знаю, старик. Но он способен признать свою неправоту, может, тебе это знание будет в помощь.

Я отчаянно вздохнул, опустив голову. В лесу, передо мной что-то зашуршала, но, не поднимая глаз, я уже мог спокойно предположить, что это была очередная порция кусачих тварей. И, правда - двое. Потрёпанная, но всё же довольно свежая парочка. Я уже давненько перестал испытывать к ним жалость, принимая, как что-то, само собой разумеющееся.

Снова они натянули проволоку передо мной. И на этот раз во мне воспылала надежда, что этот парень наверху, оказавшийся не таким уж и потерянным, на этот раз прострелит им мозги чуточку раньше, чем их челюсти щёлкнут у меня перед носом.

Кажется…до меня донёсся этот щелчок снятого с предохранителя оружия. Но кусты папоротника снова зашелестели, на этот раз, от более стремительного движения. Слегка закрученный хвост снова появился среди зарослей, и в этот же момент острейшие зубы, в моменте высокого прыжка, впиваются в горло одного из мертвецов. Мой родимый полуволк отгрызает голову всего за несколько секунд, мощнейшими лапами толкает второго и проделывает и с ним ту же операцию.

Парень наверху видимо застыл от изумления. Я не видел ни его, ни его эмоций, но догадывался, что он в полнейшем ступоре. Я пялился на окровавленную морду моего Боно и улыбался, как придурок. Жалобно заскулив, пёс бросил взгляд на моего надзирателя, потом на меня, и в мгновение ока скрылся в кустах снова. Он был словно призрак.

На шум сбежались остальные охранники периметра, но моего полуволка было уже не догнать…

POV Джулиетт

Не могу сказать точно, но как мне помнится тогда, я ушла в лес сразу же, как вернулся Рик и остальные. К своему большому стыду, я совсем забыла о Марти и о том, что он тоже мог расстроиться из-за того, что больше не увидит Диксона, который тоже стал ему родным. И меня тогда не было рядом, чтобы всё объяснить и успокоить. Взяла и ушла, идиотка.

Взобралась по лестнице ветряной станции, тем самым не на шутку напугав Морси, жующего в тот момент какие-то зёрна.

- Держи деликатес, - в кармане моей толстовки лежал шоколадный батончик, который я жадно припрятала для себя, но сейчас кусок в горло не лез абсолютно никакой.

Док перевёл неуверенный взгляд с меня на шоколадку, но всё же протянул руку, чтобы принять её. Он выглядел жалко и смешно: обросшие русые волосы чуть ли не до плеч, борода была неаккуратной и растрепанной, похожей на птичье гнездо. Бывший тюремный доктор был крайне сильно похож либо на бомжа, либо на лесного дикаря – одно из двух. Побрить его и подстричь – и узнать будет невозможно.

Мужчина осторожно откусил кусочек подаренной сладости, а потом совсем вошёл во вкус, уничтожая батончик, даже не обращая на меня внимания. И так я провела с ним около двух часов, скорее добиваясь того, чтобы забавный малый привык ко мне и перестал дикарствовать. Мне удалось разговорить его. Я расспрашивала о его семье, возрасте, увлечениях. Пусть тремор в его руках не отпускал его, иногда дёргался глаз, пусть и продолжая заикаться, он рассказывал мне о том, как жил до наступления зомби нашествия, как по-обыкновенному скучна была его жизнь, и каким необычным его прошлое кажется сейчас, когда существование, казалось, совсем утратило смысл.

- Если получится, я приду к тебе завтра и принесу нормальной еды, - мягко сказала ему я на прощание.

- Сегодня ты г-г-грустнее, чем в пр-р-рошлый раз, - пробормотал мужчина.

- Всё в порядке, Морси. Береги себя.

Постепенно сумерки сгущались над тюрьмой, делая её очертания всё более мрачными и отталкивающими, будто мы жили в каком-то тёмном замке. Осталось только вырыть ров вокруг.

При свете толстой белой свечи, которая бы больше подходила для романтических свиданий, мы сидели с Мартином в камере, и я, тщетно пиная своё рассеянное внимание, пыталась запомнить, как изобразить на языке жестов проговариваемые мной фразы. Мальчик был терпеливым учителем. Его снисходительность ко мне, казалось, не знала границ. Но что-то явно не давало ему покоя и заставляло ёрзать на нарах туда-сюда и, то и дело оглядываться на открытую решётку, в коридор.

- Что-то случилось, Марти? – неосознанно я тоже вглядывалась в коридор, пытаясь найти в нём то же самое, что и искал племянник, но действие оказалось безуспешным.

Мне оставалось только обеспокоенно смотреть в глаза мальчишки, дабы вникнуть в причину его беспокойства.

«Где … ?» - после слова-жеста «где» следовали непонятные мне знаки, которые не поддавались расшифровке.

Зажмурившись, я помотала головой, высказывая замешательство:

- Я не понимаю, о чём ты, о ком?

«Где …?» - повторил племянник, делая жесты отчётливее, но мне это никак не помогало.

Выражение лица Мартина приобрело черты обиды и нетерпения, он приподнял брови, которые тут же приняли образ домика, и задумчиво уставился на меня. Пару секунд его зрачки судорожно бегали из стороны в сторону, отображая старательный мыслительный процесс, после чего мальчик сделал имитацию движения: потянулся рукой за спину, что-то невидимое достал оттуда, тут в его руках появляется воображаемое оружие, внезапная дрожь и отклонение назад изображают небольшую отдачу.