Поэтому, как справедливо замечает Р. Браун, мы должны в каждом случае уточнить законность как ожиданий, так и фрустраторов. Возможны различные случаи: законная фрустрация законного ожидания; незаконная фрустрация незаконных ожиданий; законная фрустрация незаконных ожиданий.

Нередко бывает, что законную фрустрацию, например, с помощью социальных санкций, на нас налагает незаконный социальный агент. Например, преступник, будучи должностным лицом, может критиковать и наказать человека, преследующего законные или незаконные цели. (Это очень распространенное явление во многих учреждениях). Если объект фрустрации знает о незаконности агента-фрустратора, то его защитные реакции будут более агрессивными).

Браун подчеркивает недостаточную определенность законного (легитимного) и предлагает использовать понятие «нормативный». Норма – это образ обычного мышления, чувствования или действия человека в группе, в которой эта норма принята. Если это обычная форма действия или мышления, то группа ожидает, что ее член будет руководствоваться этой нормой. Кроме ожидания есть также предписываемое чувство, связываемое с нормой. Нормы содержат не только экспектации (ожидания), но и долженствование. Родители должны кормить и одевать детей. Есть случаи, когда нормы поддерживаются законами, но не всегда.

Очевидно, что это краткое обсуждение проблемы законности или незаконности фрустрации должно иметь продолжение, поскольку сразу же возникают новые и важные вопросы. Так, группа вопросов возникает в связи с тем, что «измерение» законность – незаконность связано с проблемой ответственности – безответственности, а отсюда – с проблемой атрибуции ответственности. Открываются новые перспективы исследования целого ряда более тонких вопросов психологии фрустрации, которые до сих пор еще не обсуждались[11].

Для постановки этой, по существу новой, проблемы можно исходить из следующего экспериментального факта: загипнотизированному школьнику внушают, что в их классе есть мальчик, который является его соперником по географии. Но с ним ему трудно соперничать, так как он более послушен, легко подчиняется учителю, в то время как он сам не таков. Под воздействием подобного внушения у загипнотизированного мальчика возникло следующее сновидение: во время урока географии весь их класс выходит на поле. Все подходят к какой-то скале, и сновидец начинает молотком бить по ней. Летают осколки камня, которые ударяются в лицо его соперника. При этом сновидец еще в сновидении переживает радость от своего деяния[12].

В этом экспериментальном сновидении хорошо видно проявление агрессии. Но если есть агрессия и есть соперник (фрустратор), то должна существовать фрустрирующая ситуация. Последняя, действительно, была искусственно создана экспериментатором путем внушения о присутствии в классе соперника. Информацию, описывающую фрустрирующую ситуацию, мальчик легко воспринял в гипнотическом сне, подсознательно и непроизвольно превратив в сновидную сцену.

Таким образом, человек может переживать фрустрации и даже организовать защитные процессы в полностью подсознательном состоянии. Подсознательные восприятия также могут стать источниками фрустраторов и стрессоров.

Поскольку сновидения в естественном сне возникают спонтанно, то вполне возможна внутрипсихическая переработка прошлого опыта и создание эндогенных подсознательных (например, сновидных) фрустрирующих ситуаций. Такие внутриличностные ситуации могут образоваться, например, в результате переосмысления прошлых впечатлений. Но когда создаются такие подсознательные фрустрирующие ситуации, должна последовать психическая самозащита, которая может быть как нормальной, так и патологической.

Нам представляется, что предложенная здесь концепция подсознательной фрустрации и психической защиты позволяет понять, каким образом в некоторых случаях психическая болезнь начинается в сновидениях. Психическое заболевание есть синдром реакций, представляющий собой сложную форму психической адаптации. В особых условиях образованные на подсознательном уровне адаптивные синдромы могут всецело охватывать личность, все уровни ее психики, детерминируя ее поведение.

Поэтому исследование сновидных подсознательных адаптивных синдромов имеет исключительное значение для клинической медицины.

Мы полагаем, что на основе нового эмпирического материала полезно расширить данное направление исследования фрустрации и психологической защиты.

А. О природе бедности. – Бедность целесообразно исследовать на двух уровнях (или в двух ракурсах).

1) Бедность как объективное состояние индивида, социальной группы или общества в целом. Это реальное отсутствие таких предметов и других ценностей, которые необходимы для удовлетворения основных потребностей индивидов и социальных групп.

2) Бедность как психологическая категория, или воспринимаемая (феноменологическая) бедность. Сюда входят «чувства» абсолютной или относительной привации или депривации человека. Мы уже знаем, что уровень и качество жизни людей реально (объективно) может быть высоким, но они, путем восходящего социального сравнения, могут прийти в состояние относительной депривации.

В какой мере человек воспринимает себя в качестве бедного (бедняка или обездоленного), зависит также от уровня его притязаний и от его реальных достижений, а еще точнее – от соотношения притязаний и достижений. Еще много веков тому назад Платон говорил, что «бедность заключается не в меньшем имуществе, а в большей алчности». Алчный человек всегда воспринимает себя в качестве бедного. Один американский миллиардер, когда ему заметили, что он богатый человек, ответил: «Вы же знаете, в наши дни один миллиард – это не деньги!».

Б. Бедность как фрустратор и ее последствия. – Бедность является постоянным источником фрустраций не только потому, что человек не имеет возможности удовлетворить основные свои личные и семейные потребности. Бедность является сильнейшим фрустратором, когда в обществе есть богатые, с которыми сравнивает себя бедный человек.

Неблагоприятное социальное сравнение, особенно если налицо убеждение, что богатый создал себе состояние незаконными путями, является источником сильнейшей фрустрации, вызывает зависть, агрессивность и желание насильственным путем изменить существующее положение вещей.

У бедных людей желание создать для себя лучшие условия жизни может принимать болезненный характер, вызывая желание также действовать незаконными способами. В настоящее время эта проблема крайне актуальна для тех стран, которые совершают переход от советского социализма к капитализму (рыночной экономике).

Для психологии представляет особый интерес вопрос о том, к каким психологическим последствиям приводит длительная, продолжительная бедность – как реальная (абсолютная), так и относительная (воспринимаемая, феноменологическая) – и в первую очередь для психики того человека, который считает себя бедным. Последствия бедности должны наблюдаться также в социальных группах и на уровне этносов в целом.

Если для человека бедность феноменологически означает относительную депривацию, то он может стать агрессивным. Если агрессия направляется вовнутрь, она может привести к развитию депрессии, сочетаемой чувством беспомощности. Если же агрессия выражается в поведении, то бедный человек может стать хулиганом и преступником, изредка – революционером. Обман, воровство, плагиат, коррумпированность и насильственные преступления – вот результат воспринимаемой и безысходной бедности.

У бедного человека формируются особые защитные комплексы и стратегии, особая атрибутивная система, специфическая Я-концепция.