Командиру доложили. Он удовлетворённо кивнул головой и глядя в мои бесстыжие глаза, снова заговорил.

  - Где тебя обучали воинскому ремеслу? Ни в одной из известных нам школ не существует такого знака, что стоит на твоём плече? - примерно так перевёл я речь, переводчика.

  Хотел было в конец обнаглеть и высказать всё, что думаю про их дешёвые школы, а потом в красках рассказать про свою, но вовремя одумался. Нервный срыв, во время разговора двух серьёзных мужчин, не очень хорошо характеризует одного из них.

  - Я учился в школе российского спецназа - спокойно, но с гордо поднятой головой, сказал я, ощущая за спиной поддержку и мощь, нашей родной, горячо любимой народом, армии.

  Как умудрился перевести мой ответ, полиглот, не знаю. Даже я, человек знающий, что такое спецназ, не сразу нашёл этому слову замену в чужом языке, способную выразить всё глубину его значения. Скорее всего опыт у этого парня, в плане выкручивания из сложных положений, не чета моему и уже через минуту он переводил мне новый вопрос начальника.

  - Где, обыкновенный гралтиец, смог отыскать школу, о которой никто не слышал? - спросил меня переводчик, ехидненько ухмыляясь.

  Я повернулся в сторону солнца, прикинул, сколько сейчас примерно времени и махнул рукой в направлении севера. Несколько десятков градусов, на которые я, без всякого сомнения, ошибся, никого здесь не введут в заблуждение. Всё равно же никто не поедет искать мифическую школу, к чёрту на рога.

  - Там. Очень далеко - сказал я, стараясь выглядеть предельно равнодушным к каверзному вопросу.

  - А что означает твой знак, ты знаешь? - перевели мне новый вопрос.

  И, как ему ответить? Сказать правду, так, наверняка, здесь меня никто не поймёт. Чего то по быстрому придумать, так потом можно забыть, про что врал и влипнуть. Самое простое сказать, что понятия не имею, чего это значит и откуда оно взялось, проверить то всё равно не смогут.

  - Не знаю - сказал я, опустив глаза и сглотнув вязкую слюну, добавил: - Эта штука у меня с детства стоит, откуда я могу знать, чего она обозначает.

  Персона, проводившая мой допрос, спросила ещё о каких то мелочах, получила от меня краткие, но уверенные ответы, а затем грозно отдала распоряжение отвести странного новобранца к группе людей, благополучно выдержавших испытание иглами. Радуясь, что избежал насильственной порчи своего драгоценного тела, я на прощание кивнул головой и пошагал к одной из корзин, где меня окончательно должны будут переодеть во всё чистое. Уже шагая в нужном направлении, услышал кинутое переводчиком мне в спину:

  - Позже посмотрим, что ты за воин.

  Полное понимание, куда меня занесло, пришло после долгого общения со знакомым, способным, через пень колоду, общаться со мной. Разговаривать в пол голоса, стоя в толпе преобразившихся людей, никто не запрещал и все пользовались этим обстоятельством. Не отказался от представившейся возможности, ещё раз попытаться прояснить ситуацию и я, тем более возможность эта сама меня отыскала. Самому разобраться, кто есть, кто, в этом сборище гладко выбритых и одинаково подстриженных людей, мне никогда бы не удалось, не подойди ко мне нужный человек сам. Все персонажи, плывшие со мной в одном трюме, настолько изменились, что некоторые из них даже не узнавали своих близких друзей, не то что обычных знакомых, имевших до этого пышные шевелюры и густые, а порой и очень длинные бороды, и усы.

  - Чего от тебя хотели? - спросил меня тихий голос, прозвучавший из-за спины, на языке, сотню слов из которого я сумел перевести и запомнить, за время последнего плавания.

  Обернулся. На меня заинтересованно глядел человек, точная копия ещё десятка таких же, только что прошедших сан обработку. Удивление и непонимание,

  овладевшие моей физиономией, без слов дали понять лысому парню, что его стерильная морда мне абсолютно не знакома.

  - Да это я, я - прошептал незнакомец и широко улыбнулся своей, неповторимой улыбкой.

  Имелся у этого человека редкий дар, получалось у него смеяться так, как ни у кого другого.

  - Не узнал, прости - обрадовавшись, можно сказать, старому приятелю и схватив его руками за плечи, сказал я на смеси родного, и гралтийского языков.

  Минут пять, с помощью жестов и тех слов, что были нам обоим понятны, я рассказывал, о чем беседовал со мной важный чин, а потом, где то около получаса, мне настойчиво втолковывали про то, куда нас доставил корабль и, чего нас всех здесь ожидает. Сельским хозяйством в этом специфическом поселении и не пахло, организация, принявшая нас в свои ряды, занималась другим, не менее важным, но на много более прибыльным делом. Она, из приобретённых на невольничьих рынках рабов, делала первостатейных воинов, а затем продавала их за огромные, по здешним меркам, деньги, всем желающим. Два маленьких, скрещенных между собой меча, нанесённые всем мужчинам, плотно стоящим вокруг меня и есть знак этой школы, которым, по словам яростно жестикулирующего собеседника, вышедшие из её стен люди, должны будут гордиться всю свою оставшуюся жизнь, заканчивающуюся порой на много быстрее, чем того бы хотел каждый из нас. Выходит, не зря, много чего сказавший сейчас юноша, ещё вчера вечером водил пальцем по своей шее и пугал меня мало ему понятным словом, пытаясь таким образом кое кого предупредить о надвигающейся катастрофе. А я, бестолочь такая, не понял его. Знал бы, куда меня приволокли, ещё ночью попытался бы смыться из этого учебного заведения.

  Кормить нас повели всех сразу, как только последняя пятёрка заняла своё место в созданном строгой охраной строю, так мы и двинулись в сторону палаточного городка. Длинные, понятное дело деревянные столы, стояли под открытым небом, на приличном расстоянии от тряпичных домов, почти впритык к двум огромным кострам, на пламени которых поджаривались тушки каких то животных. Я не силён в плане определения принадлежности будущего завтрака, к какому нибудь конкретному виду среднего или крупного рогатого скота, поэтому могу лишь предположить чем нас будут потчевать во время него. Да и неинтересно мне, чего предстоит лопать, козла или барана, когда кишки внутри бросают кости, кто из них первым начнёт переваривать друг друга. Сейчас меня больше интересует размер будущей порции, возможность получения добавки и минуты, оставшиеся до начала праздника живота.

  За каждый из столов поместилось человек по двадцать. Сидеть было тесно, но на это никто не обращал внимания, больше глазели на мясо, фрукты в корзинах, стоявшие на расстоянии провоцируемом голодных мужиков на отчаянный поступок, и кувшины с жидкостью, доводившие давно поселившуюся в нас, невыносимую жажду до крайнего предела.

  Ковыряясь грязным пальцем в зубах, при такой жизни не до соблюдения правил приличия и добивая остатки красного вина, щедро налитого в пол литровую кружку, думал не о быстро исчезнувшем из моей дешёвенькой, глиняной тарелки мясе, а о том, почему мне так и не поставили отметку о зачислении. Все люди, как люди, сидят и маяться от боли в плече, один я попиваю слабенькое пойло, и радуюсь образовавшейся тяжести в отощавшем желудке. Что это значит? Меня отказались принимать на первый курс обучения из-за моей татуировки? А может быть мне предстоит сразу, без переподготовки, встать на продажу в том виде, в котором есть? С кем бы посоветоваться по этому поводу, чтобы не лопухнуться с линией дальнейшего поведения? Посмотрел вокруг, рядом нет никого подходящего. Бросил взгляд на соседний стол, приятель мой и там отсутствует. Не вовремя ему захотелось к своим поближе перебраться. Ох, как не вовремя. Привстал со скамейки. Нет, всё равно не вижу его. Странно, а куда это наша охрана подевалась и повара? Чего это им вздумалось покинуть нас, во время приёма пищи? Вокруг только пьющие и дожёвывающие остатки мяса, гладко выбритые лица. Между прочем, хороший шанс для побега. А не смотаться ли мне прямо сейчас, вон хотя бы к тем густым кустикам? Места, чтобы в них замаскироваться, на одного хватит. Прислушался к внутренним ощущениям. Да, после такой жрачки бежать куда то не очень хочется, а вот незаметно прошмыгнуть до беспризорно стоящего в нескольких шагах от стола кувшина, в котором наверняка ещё чего то осталось, с этим я вполне справлюсь.