- Ты забыл, кто я? – сквозь зубы процедила шатенка, хватая парня за плечи. – Меня нельзя приручить, слышишь?

- Но ему ты подчинилась!

Более того – вверила свою независимость. Но полосовать сердце молодого парня, который кинулся в омут с головой в чувства, Елена не стала. Пусть он посчитает ее лицемерной сукой, пусть возненавидит! Ведь ненависть способна вытеснить любовь… Пусть он станет свободным! Он, правда, заслуживает этого!

- Прости меня! Я наговорила тебе столько… Я делала тебе больно, прости, но, прошу, оставь меня, забудь!

- Это невозможно!

- Возможно! Я не могу, слышишь? Не могу!

Елена оторвалась от него и скрылась в здании театра.

Ее чувства, которыми она сама поглощена, причиняют боль остальным. Локвуд, Майклсон, Аттум – они все страдают от того, что она принадлежит другому… А Деймон? Ему еще хуже! И почему все так устроено? Некоторые страдают от недостатка внимания, а некоторые страдают от переизбытка. Уже сейчас Елена чувствовала, как закипают чувства, как в скором времени они выльются наружу и подобно раскаленной магме – начнут уничтожать все живое на своем пути. Ее душа уже наполняется живительной энергией и иссушается одновременно! Дальше так продолжаться не может. Елене надо либо исчезнуть…

Либо броситься в омут с головой.

- Я знаю, – произнесла Гилберт, выходя на сцену, где стоял Элайджа. – Извините за опоздание, но, пожалуйста, давайте не будем об этом. Начнем.

Сальваторе в полной уверенности ехал туда, куда следовало поехать с самого начала. Еще с того момента, как он узнал всю правду, которую скрывали от него двадцать один год. Он не торопился в то место, ибо лгать, подбирать слова было сложно. Но Елена ему нужна, как воздух, а следовательно, расставить все точки над «i» стоило сейчас и нельзя попозже.

Мужчина припарковался возле большого особняка и направился внутрь, прекрасно зная, что хозяйка дома. Сейчас он был полностью поглощен своими чувствами к собственной дочери. И куда деваются в такие моменты бессонницы? Внутренние депрессии? Почему он забывается с ней сном? Почему забывает о правилах и своих чувствах? Только рядом с Еленой он чувствует жизнь и хочет жить… для нее, хоть понимает, что это продлится недолго.

На улице было тепло. Теплее, чем на окраине, на той самой ферме. Мужчина постучал в дверь, готовясь к сложному разговору с осколком своего прошлого. Может, в его сердце со временем родиться ненависть к Изабель и ее дочери? За то, что они разбивают его сердце снова… Может, ненависть породит снова апатию и все чувства потухнут как спички! Хоть бы так и случилось… Чтобы вновь не быть живым мертвецом…

Сальваторе усмехнулся. Пора вновь одеть маску апатичного, хладнокровного ублюдка, готового на великие и низменные поступки. Пора вновь становится мерзавцем.

Дверь открылась. Вначале в ее глазах был шок, затем испуг, потом – привычная холодность. Сальваторе, не дожидаясь приглашения, прошел внутрь.

- Не ждала тебя.

Деймон усмехнулся и уселся на диванчик, стоящий в большом зале. Сальваторе оглядел богатое убранство дома… Да, именно здесь он впервые и поговорил со своей дочерью. Изабель села напротив.

- Что ты хочешь? – спросила Флемминг, внимательно изучая мужчину взглядом, хоть понимала, зачем он пришел.

Сальваторе взглянул на бокал в руке своей бывшей, но пить ему не хотелось… Он и так был подвыпившем после утра с Еленой. А почему они перестали общаться? В Елене обида на мать за такое позднее раскрытие правды? Да… Если бы она сказала все с самого начала – все было бы намного проще.

Пить не хотелось… больше не хотелось бегать от самого себя и от своих чувств. Деймон поистине желал только одного: жить. И жить с той, с которой ему запрещено быть рядом.

- Повторную экспертизу, – наконец, ответил Деймон.

- Ты не веришь? – усмехнулась Флемминг.

- Дорогая, ты всегда вела бурную молодость и меня ты бросила потому, что увлеклась новым ухажером.

- Ты не знаешь настоящей причины, – зло произнесла женщина.

- Так расскажи. Я хочу понять, принять.

- Не примешь. Уходи.

Сальваторе усмехнулся и, поднявшись, внимательно оглядел Изабель, которая так надежно прятала свои секреты в шкафу. Мужчина пожал плечами и направился к выходу.

- Я сделаю эту экспертизу, – бросил он и ушел, громко хлопнув дверью.

Уже вечером автомобиль мчался к заброшенной ферме. Огромная скорость, музыка на всю катушку, открытое окно, сквозь которое проникает свежий воздух. Девушка скинула туфли и с ногами залезла на сиденье. Она прижималась к мужчине, то целуя его в шею, то расстегивая рубашку.

Вечерний город в огнях и неоновых вывесках так и манил к себе! Деймон внимательно следил за дорогой, пока Елена припадала возле него, одаривая поцелуями и прикосновениями. Шатенка спустила лямки откровенного платья и, подсев к мужчине, принялась, как кошка, извиваться вокруг него. Ее прикосновения, поцелуи... Создавалось впечатление, что эта девушка напилась и теперь вольна в своем поведении. Но на самом деле Гилберт просто смаковала близость с этим мужчиной. Было еще светло, но солнце уже стремилось к закату. Елена, как послушный ребенок, села возле Сальваторе и принялась взглядом раздевать своего строгого, непоколебимого отца.

- Как прошла репетиция? – спросил он холодным тоном. Его апатичность и его цинизм даже придавали шарм к его облику. Такой статный и красивый мужчина должен быть железным и строгим, каковым в сущности он и являлся. Это и привлекло Елену.

- Ну… Нормально, – ответила она, целуя его в щеку. – А как твой день? – этот шепот сводил его с ума. Девушка расстегнула все пуговицы и положила ладонь на пресс мужчины. Они оба почувствовали напряжение и возбуждение, а мелодичный голос исполнителя лишь придавал таинственности этой атмосферы.

Сальваторе сделал глубокий вдох.

- Тоже, – ответил он на выдохе. Ладонь девушке сползала все ниже. Сальваторе крепче вцепился в руль. – Елена, нам надо поговорить…

- О чем?

- Я был у Изабель сегодня.

Шатенка мигом отпрянула. Сальваторе даже порадовался этому. Теперь ему не придется думать над тем, как устоять перед соблазном этой красавицы.

- Ты все рассказал? Ты с ума сошел?

- Нет, я не рассказывал! – в спокойствии ему не занимать. Тон голоса ровный и стальной. Эта выдержка не вырабатывалась в течение долгих лет. Это его потеря тяги к жизни. Значит, процесс был мгновенным. А это ужасно. – Послушай, я хочу сделать повторную экспертизу. Елена, я… – пора было признаться ей и себе, в том что: – я хочу быть с тобой, понимаешь? Может, та экспертиза… Я не знаю, но нам нужно ее сделать заново.

Девушка обняла Деймона, крепко прижавшись к нему. Она тоже хотела быть рядом, и была бы рада, если бы экспертиза дала отрицательные результаты. Но оба они разумом понимали, что такое невозможно, хоть сердце неустанно верило в обратное.

В каскаде серых, будничных дней две души оказались потерянными в толпе этих одноразовых людей. Одной душе даже стало казаться, что жизнь потеряла смысл, и его вообще нет, что развлечения, любовь, секс и выпивка – всего лишь пустота. Но рядом с ней он живет. Рядом с ней ему хочется улыбаться, любоваться этими звездами, наслаждаться тишиной загородной природы и любоваться мрачным, страшным, но привлекательным кукурузным полем. Рядом с ним она видела контраст всех чувств и красот мира. И большего ей не хотелось. Не хотелось богатств, которые дарил Клаус, не хотелось нежности, которой одаривал Аттум. Хотелось, чтобы он разукрашивал ее дни…

Фредерик Бекбедер однажды сказал: «Что хуже – заниматься любовью не любя или любить, не занимаясь любовью?!». Сейчас Елена понимала, что второе, наверное, губительней. Конечно, кто-то может поспорить, и он окажется прав. Но шатенка продолжала думать, что ей не удастся познать Деймона еще раз. Она благодарила Сальваторе за то, что он более благоразумный и оберегает ее и себя от этой порочной связи. Но как же ей хотелось вновь поцеловать его! Чтобы он вновь подчинил ее, вновь контролировал, раздевал…