- Ладно. Попробуем по-другому, – сказав это, Сальваторе резко повернул руль влево и остановился возле обочины.

Девушка удивленно посмотрела на мужчину. Тот поставил автомобиль на ручник, развернулся к Елене, а та от его взгляда снова сделалась смелой и придвинулась к мужчине ближе.

- Ты скажешь мне все, что произошло в ту ночь, – мужчина сам приблизился, а его рука коснулась ее колена. – Поняла меня?

Елена кивнула. Она затаила дыхание в ожидании дальнейших действий. Рука мужчины стала продвигаться выше. Шатенка внимательно следила за его движениями. Она дернулась, когда почувствовала, что его пальцы коснулись ее промежности.

- Говори.

Трудно сфокусировать свои мысли и связно изложить их, когда тот, от кого подкашиваются ноги, от кого бешено бьется сердце, соблазняет ее. Еще труднее рассказывать ему о других мужчинах, ведь она ему небезразлична. Девушка напряглась. Сальваторе отодвинул ткань белья и ввел в ее влагалище два пальца. Елена выгнула позвоночник, вцепляясь пальчиками в обивку сиденья.

- Я жду.

- Мы ужинали в ресторане… Я сказала, что… что подчиняюсь тебе.

Деймону нравилось чувствовать ее тепло, видеть, как высоко поднимается ее грудная клетка, как она тяжело дышит… Мужчина получал кайф от того, что доставляет ей удовольствие относительно безобидным способом. Девушка закрыла глаза и ладонью сильно ударила по стеклу, тая в изнеможении.

- Продолжай, – он наращивает темп. Елена издает первый стон и закрывает глаза.

- Я сказала, что мне нельзя… с тобой…

- Он знает о нас? О том, кем мы приходимся друг другу?

- Да! – это был не ответ. Это был выкрик. Девушка схватила за плечо своего отца и повернула голову в сторону Деймона. Ей так сильно хотелось поцеловать его! А он так близко… Чем дольше они вместе – тем сумасшедшей тяга. Тем ярче желание и контроль летит к чертям… Более невыносимо сопротивляться.

- Я попросила его…

- О чем?

Шатенка рванула в его сторону, но Деймон отвернул лицо, избегая поцелуя. Девушка подалась навстречу, а Сальваторе был все более требовательным, желая получить доступ к любой информации. Девушка сделала два глубоких вдоха, желая показать, что она способна воздерживать от таких грешных желаний.

- Я боюсь… Ты… Ты бросишь меня.

- Обещаю не бросать. Продолжай говорить.

- В общем, я ему понравилась.

Каждое его движение отдавалось приятной истомой. Елена не сдержала стонов. Она так изящно, так сексуально стонала, что Сальваторе сам стал возбуждаться. Девушка развела шире ноги и рукой схватилась за его колено. Шатенка дышит все чаще и чаще, но ей нужно сказать ему хоть что-то!

- Понравилась и?..

Шатенка сама стала подаваться навстречу его движениям. Деймон знал, что им обоим надо снять напряжение! Они оба слишком-слишком устали бегать друг от друга. Бегать от самих себя. Гилберт издала протяжный стон, а Деймон улыбнулся, видя, как эта девочка пьянеет от его касаний, понимая, что она желает только его.

- Я сказала, что буду принадлежать ему, если он влюбит меня в него…

Девушка подавалась бедрам навстречу пальцам мужчины, которые так умело ее ласкали. Елена схватилась за кресло и, закрыв глаза, стала отдаваться движениям. Он хотел слышать ее стоны и потому усилил темп. А она, получая это, желала еще больше и больше. Не интересовало ничего: ни проезжающие мимо машины, ни проходящие люди, ни театр, в который они опаздывают – все ушло на второй план.

- М-м-м, то есть если он поможет тебе забыть обо мне, ты станешь ему принадлежать?

- Да! Да! Да!

Девушка отдается сладким судорогам, а мужчина видит, что ее вот-вот накроет оргазм. Он хочет услышать ее громкие крики, хочет увидеть ее на пике блаженства. Она стонет все громче и громче, хватая ртом воздух и впиваясь тонкими пальцами в обивку кресла. Шатенка выгибает позвоночник, готовясь к финалу.

Сальваторе останавливается и, убирая руку, снова облокачивается о спинку кресла. Гилберт поправляет юбку и, приближаясь к мужчине, оставляет поцелуи на его шее, совершенно не сердясь на него за то, что он лишил ее возможность познать контраст чувств. Мужчина выдыхает и, закрывая глаза, отдается ласкам. Девушка скидывает босоножки и, перекидывая ногу, размещается сверху на мужчине. Она находит регулятор сиденья и отгибает спинку кресла до максимума. Сальваторе хватается за лямки и резко стаскивает их вниз, оголяя плечи. Девушка расстегивает его рубашку, целуя в шею такого потрясающего мужчину.

- Ты хочешь забыть меня?

- Я никогда не смогу этого сделать… В этом пари Клаус никогда не выиграет.

- Зачем ты так жестоко?

- А зачем жизнь так жестока? Почему ты – мой отец? Почему я – твоя дочь? Я хочу о тебе… Для тебя… С тобой… Понимаешь? А нам нельзя… Нельзя…

Деймон хватает ее за талию и отстраняет от себя девушку. Она смотрит на него безумным взглядом.

Рано или поздно – они оба падут… Или кто-то из них бросится под машину жизни. Нельзя, нельзя сдаваться Надо бороться до конца!!!

Но когда силы заканчиваются, а последние минуты – агония, когда дышать становится тяжелее и тяжелее – как не сдаться? Когда хочешь просто отдохнуть, прервать эту нескончаемую вереницу проблем… Когда согласен на все, лишь бы эта агония прекратилась! Как тут не сдаться? Это не значит, что человек – слабак, боящийся справиться с трудностями. Это значит одно: устал. Устал и хочешь на отдых.

Сейчас, глядя в ее безумные, полные нежности глаза, Деймон понимал, что эта цыганская девушка, отдающая Вселенную своей души, просто не справится. Чувства уничтожит ее живое сердце, иссушат душу… Они пропадут! Но остановиться не могут.

- Нам пора.

Она кивнула и слезла с мужчины. Сальваторе завел машину, а Елена принялась обуваться и расправлять платье, хоть сама желала другого.

Оставшийся путь они ехали молча. Елена понимала, что никогда не сможет забыть, выгнать его из своей души, из своего сердца. Это невозможно.

Сальваторе остановился у театра.

- Ты во сколько заканчиваешь?

- В пять.

- Хорошо. Я заеду за тобой.

Девушка кивнула и, открыв дверь, вышла из автомобиля. Она направилась к зданию театра, греясь в лучах солнца и наслаждаясь каждым моментом. Конечно же, шатенка понимала, что их отношения – это тернистый путь. Собьются ноги в кровь, порвется одежда…. Она понимала, что этот путь – самоуничтожение, но ведь мы бросаемся на терновник, ведь мы мчимся, летим и желаем быть любимыми…. Осознанно. И винить не надо ни Бога, ни Дьявола, ведь нам предоставлен выбор, и мы делаем его, зная, что в конце погибнем…

Шатенка подошла к главному входу и увидела парня… С ним она давно не созванивалась.

«И куда делась твоя цыганская сущность? – говорил внутренний голос. – Где твои наряды? Пляски? Песни?.. Он изменяет тебя, он забирает у тебя тебя… А ведь есть тот, кто любит тебя такой, какая ты есть… И он идет навстречу».

Девушка остановилась и взглянула на Макса, который, похоже, был готов к серьезному разговору и подготовил речь. Елена уже собиралась объясниться, ка парень схватил ее за талию и, прижав к себе, тут же впился в губы юной особы. Гилберт уперлась руками в грудь Аттума и, что есть силы, оттолкнула его, сделав несколько шагов назад. И если раньше в парне было так много смелости, то куда она делась сейчас??

- Елена, однажды он уже сделал тебе больно! Так зачем ты отдаешься ему во второй раз?

Его голос был громким, и казалось, что он вот-вот сорвется на крик. Шатенка оглядывала его, вспоминая, насколько учтивым он был раньше и каким бесцеремонным сделался сейчас. Здесь каждый хочет подчинить ее! Дэвис, Аттум, Майклсон! Они все… Почему к ней? Почему не к кому-то еще?

- Позволь быть просто рядом, – смягчившись, продолжал Макс, сделав шаг вперед. – Если нельзя быть вместе, позволь просто рядом…

Он снова коснулся ее талии, и Гилберт, как ошпаренная, оттолкнула парня. Она прижалась спиной к двери, напоминая дикую кошку, которую загнали в угол хищники, но которая готова кинуться в бой.