Девушка обняла его, и в его объятиях стало легче дышать. Злость сошла, и сейчас цыганка хотела избавиться от этого внутреннего беспокойства, от этой зыбкой, мерзкой тоски, от боли… Когда он обнимал и что-то шептал ей, Елена успокаивалась. Сколько они так простояли – они не помнили. Елена давала волю эмоциям, а он просто позволял ей быть слабой, ненавидя себя за такое долгое отсутствие.

Мужчина обхватил лицо девушки руками, заставляя ее посмотреть на себя. Сейчас он вспомнил слова Кэролайн и готов признать, что любовь способна иссушить…

Но если ты один.

Он не позволит ей стать такой же, каким он является сам, не позволит цинизму и апатии овладеть ее сердцем. Не позволит больше любить и страдать, ни на шаг не отпустит… И дело не только в том, что она – его дочь. Дело в том, что он оберегает ее как свою женщину, хоть и отрицает это.

Деймон коснулся губами ее щеки и девушка обхватила его плечи. Вчера она была рьяна и желала физического единения. А сейчас она хочет забыть боль благодаря удовольствию. Но Деймон отворачивается от ее поцелуя и прижимает к себе еще крепче. И им обоим нечего сказать…

А слова сейчас и не нужны.

Они легли на кровать и в этой комнате пробыли до конца. Девушка обняла его, закинув на мужчину стройную ножку, и стала засыпать. Сальваторе аккуратно укрыл ее и хотел уйти, но она вновь обняла его, и Деймон сдался.

Сегодня они просто разделят сон, а завтра… Уж лучше ругаться, чем так страдать… И он скучал по ее смеху. Честно. Ему хотелось, чтобы она не слушалась, танцевала и смеялась. Ему хотелось, чтобы она была счастливой, напивалась, ходила по клубам, развлекалась, ругалась. Только чтобы больше не плакала, больше не страдала, не иссушалась. Он запретит ей любить.

Он соскучился по ее смеху. Честно!

А еще по ее телу.

Ласкам…

И поцелуям…

====== Глава 28. Сценарий. ======

Она открыла глаза и увидела мужчину рядом, который лежал на спине и смотрел куда-то в пустоту. Девушка обнимала его, а в окно било солнце, оповещая о новом дне. О вчерашнем событии Елена не хотела вспоминать, не хотела думать ни о Тайлере, ни о Клаусе, ни о ком-либо еще. Потянувшись, Елена приблизилась к лицу мужчины и оставила на его щеке поцелуй. Они оба понимали, что никогда не достигнут нормальных отношений, но оба понимали, что нет смысла скрывать свои ощущения, чувства, желания и влечение. Все-таки не чужие друг другу люди.

- Что об этом думает Изабель? – строго спросил мужчина.

Девушка отстранилась и, положив голову грудную клетку Деймона, перевела взгляд на голубое небо за окном.

- Она не знает.

- Что? Ты ей не сказала?

- А как ты себе это представляешь? «Ой, мам, я тут переспала со своим же отцом, ничего особенного. Не парься, он все равно бросил меня».

Девушка поднялась и, подойдя к шкафу, принялась искать одежду, чтобы, наконец, одеться. Деймон оценил ее фигуру, но отвел взгляд, чтобы не любоваться тем, что ему больше никогда не дано познать, хоть он очень этого хочет.

Шатенка ушла в ванную, а Деймон, поднявшись, направился на кухню.

Чайник. Две кружки.

На самом деле, им обоим надо начинать работать над тем, чтобы преодолеть это влечение. Ему надо завести женщину, но чтобы Елена узнала об этом как можно позже. Иначе она захочет сделать то же самое и натворит кучу ошибок… Ему надо увлечься кем-то.

Но когда он представлял себя с какой-то девушкой, то испытывал лишь отвращение. Ему не хотелось никого…

Кроме нее.

Елена вошла на кухню с бумагами все в том же джинсовом сарафанчике. Нет, она определенно поменялась. Гилберт села за стол. Деймон поднес две чашки и принялся делать бутерброды.

- Я работаю в театре… Мой дебют был ошеломительным, и мне теперь нет смысла заканчивать театральный… Я и так принята с ногами и руками.

Мужчина принес бутерброды и сел напротив. Девушка обхватила чашку руками и сделала несколько глотков.

- Элайджа… Ну, главный директор, утвердил меня на новую роль. Я должна буду сыграть отъявленную мерзавку, которая получает все, что хочет, заключает контракт с Дьяволом… В общем, в конце моя героиня вновь будет страдать…

Деймон взял бумаги. Девушка загляделась, ведь впервые он проявляет интерес к ее увлечениям.

- Актрисой хочешь быть?

- Если хочешь знать, то я собиралась поступать в медицинский, – смело проговорила девушка. Сальваторе отложил бумаги, ему было явно не до бутербродов. Он внимательно смотрел на шатенку.

- Зачем ты это сказала?

- Потому что это правда, – произнесла она. – Мать отговорила и… Можешь спросить ее, если хочешь.

Он поднялся и налил себе виски в бокал. Елена понять не могла, что его так разозлило. Она же не знала тогда, кто ее отец, чем он занимается… Девушка просто отдавалась зову сердца, но потом мать все же уговорила ее на другую направленность, и сейчас девушка даже радовалась этому.

- Ты можешь посмотреть мою игру? – произнесла она тихо и осторожно. С Деймона сошла спесь, и, обернувшись, он кивнул.

Девушка сразу же растянулась в улыбке. Схватив листы, она взяла Сальваторе за руку и отправилась с ним на улицу. Погода была чудесной, не такой, как вчера, и оба хотели хоть немного, но отвлечься от произошедших событий. К тому же, впереди трудовая рабочая неделя, день рождения Елены… Надо бы подумать над подарком и отговорками.

Елена открыла сценарий на двадцать седьмой странице и всучила его Сальваторе.

- Ты будешь священником, твердо убежденным в том, что вера сильнее физического влечения.

Сальваторе был не согласен с этой концепцией, но предпочел промолчать.

- А я буду говорить, что каждый падок на любовь.

- Это сентиментально!

- Начни отсюда, – она указала пальчиком на одну из строк.

Лицо Сальваторе надо было видеть. Такое ощущение, что его заставили пересматривать Санту Барбару и писать рецензию к каждой серии. На лице изображалось само несчастье и нежелание что-либо видеть, а Елена предвкушала предстоящую игру, желая соблазнить не священника, а самого Сальваторе.

Деймон стал зачитывать какой-то длинный монолог, а на его лице все еще была та неподдельная страдальческая мина, которая приводила Елену в бешеный восторг. Она старалась воздерживаться от смешков, но смотреть на такого измученного Деймона со скепсисом было просто невозможно.

- Стой, стой, что ты говоришь? – с усмешкой произнесла Елена, сокращая дистанцию между ними. – Веришь в то, что говоришь? Чтобы верить, надо проникнуться, а ты говоришь все это как хорошо выученный текст.

- Стой, я ведь читал, что было написано…

Деймон перевел взгляд на текст и увидел реплику девушки. Он перевел взгляд на Елену, которая продолжала твердить слово в слово, говоря то с воодушевлением, то с цинизмом и насмешкой. Сальваторе прищурился, наблюдая за тем, как Елена держит свою пламенную речь, расхаживая из стороны в стороны. Облитая лучами солнца, она будто светилась.

Нежная…

Елена совсем не подходила под образ циничной сучки. И ее походка, ее стройные ножки, ее грудь… Деймон позволил себе полюбоваться этой особой, пока та держала пламенную речь.

По ее паузе мужчина понял, что теперь настала его очередь.

- Любовь не должна быть физической и ею можно пожертвовать…

- Серьезно? – девушка настигла мужчину и, приблизившись к нему, положила руки на его плечи. – Это все ложь… Пока вы сами не прочувствуете тепло… – Елена спустила руку на его пресс. – Пока вы не поймете прелесть прикосновений, пока вас не прошибет ток в двести двадцать вольт от этого соприкосновения, – ее рука проскользила под футболку и мужчина набрал больше воздуха в легкие. – Пока желание поцелуя не будет затмевать разум, а желание физической близости лишать воли, вы будете верить в свою лживую правду.

Елена резко обернулась и, прижавшись спиной к мужчине, схватила его руки и положила себе на живот, откинув голову на его плечо.

- Пока вы не прочувствуете контраст невзаимности и опиум обоюдности, пока не познаете боль и страсть, нежность… А потом все ваши доводы падут, как пал Вавилон, как пала Элен, вышедшая замуж за Пьера… Потом, – Елена отстранилась. В ее взгляде было столько безумия и… боли. – Потом падут ваши принципы, и все померкнет, останется лишь это чувство: живое, яркое, неугасаемое, которые впивается и разрывается на части! Останетесь только вы, – сквозь зубы процедила шатенка и тыкнула пальцем в грудь мужчины, – вы и обломки вашей любви, которую вы потеряли, потому что слишком долго сопротивлялись и слишком легко упустили!