Бонни Беннет, такая нежная и красивая, сейчас выглядела воинственной и бесстрашной. Она развлекалась в этом клубе уже несколько часов до такой степени, что перестала чувствовать боль в ногах и слышать звук собственного голоса. Она потеряла ход времени, она потеряла себя в чокнутом темпе и сумасшедшем ритме. Она подходила к барной стойке, «давила вискарь» и снова возвращалась на танцплощадку. Здесь ее никто не знал, здесь никто не тыкал ее носом в ее слабости, как какого-то слабого котенка. Здесь не было правил и ограничений. Здесь не существовало неравноправия женщин, абсолютной власти мужчин и насилия.
Здесь Бонни Беннет была собой.
Она танцевала под ту же музыку, под которую когда-то дрался Сальваторе. Видимо, этот трек стал шлягером и сейчас крутился на всех вечеринках и сборищах. Не важно. В клубах ты не задумываешься о подобных мелочах, ты даже не вслушиваешься в музыку: просто двигаешься под мелодию, умоляя, чтобы следующая композиция была быстрее предыдущей, чтобы это никогда не заканчивалось, чтобы эти мигающие огни и пляшущие тени на стенах въедались в память и сознание озлобленными псинами.
И здесь никто не станет тебя осуждать. Ты танцуешь, не обращая внимания на других, и никто не обращает внимания на тебя. Лица стираются, имена забываются, боль притупляется… Остается лишь то обнаженное и мощное, что нам запрещено демонстрировать в повседневной жизни. Здесь, под громкие басы сумасшедшей музыки, ты развлекаешься с себе подобными. Потерянное поколение забивается в клубы, отдыхая от будничности и развлекая себя танцами, сексом, наркотиками, алкоголями… Потерянное поколение забивается в углы в желании хоть где-то найти пристанище, хоть где-то быть понятыми.
Он тоже тут был. Он не был в центре внимания, но это не мешало ему сходить с ума. В последнее время он все чаще появляется в тех же местах, где появляется Бонни Беннет. Однако так уж получилось, что клуб «Часы» был единственным местом для золотой молодежи, где не спрашивали паспорт и возраст, где с легкостью можно было найти лекарство от головной боли. Вход платный, цены запредельные, но народ стекается сюда, а по выходным тут не протолкнуться. Тайлер Локвуд часто зависал тут с Доберманом или кем-то из своих друзей. Он мог себе позволить подобные заведения.
С недавнего времени их могла себе позволить и ярая феминистка, жертва отцовского насилия, глупая марионетка…
Они заметили друг друга не сразу. В подобных заведениях сложно кого-либо как следует рассмотреть. Встретились они спустя еще часа полтора как Тайлер решил, что плясок на сегодня достаточно и поплелся к барной стойке. Беннет же сидела там, покачиваясь из стороны в сторону под неторопливый и проникновенный голос солиста какой-то рок-группы с бокалом виски. Девушка выглядела потрепанной, — волосы запутаны, косметика растеклась, а одежда помялась, — но оттого еще более притягательной. Бонни нравилось это чувство: после нескольких бокалов виски, умопомрачительных танцев сидеть за барной стойке, осуждая пыл и ощущая, как ноги испытывают слабость от физического переутомления. Она держала бокал спиртного, наслаждаясь молодостью и музыкой. Когда тебе девятнадцать, и ты ощущаешь себя сильным, востребованным, ты не задумываешься о том, что некоторые поступки имеют отвратительные последствия.
Тайлер подошел и, не заметив свою странную знакомую, на автомате попросил налить себе двойной мартини. Локвуд терпеть не мог мартини, но сейчас ему хотелось именно этого напитка, поскольку клубные коктейли уже приелись, да и Тайлер считал их… детскими.
Он сел возле девушки, огляделся по сторонам, словно ища кого-то. Бонни прищурилась, внимательно вглядываясь в лицо своего соседа и пытаясь узнать Тайлера. Когда у нее это получилось, она радостно улыбнулась и, встав, пьяной походкой подошла к парню. Локвуд дернулся, когда увидел девушку перед собой, непонятно откуда появившуюся. Потом он тоже прищурился и, усмехнувшись, обратил свой взгляд на бармена, который неторопливо открывал новую бутылку мартини.
— Та-а-айлер, — протянула девушка, рукой хватаюсь за столешницу, чтобы не упасть. — Та-а-айлер…
Бармен, наконец, протянул напиток парню. Локвуд осушил бокал залпом, не чувствуя ни жара в горле, ни помутнения рассудка от выпитого — еще один из плюсов ночных заведений: чувства здесь притупляются. Бонни нависала над Локвудом, глупо улыбаясь и отчаянно держась за столешницу.
— В этом темном мире ты — тот островок надежды, который дарит... — Бонни замолчала, нахмурилась, отчаянно пытаясь продумать окончание своей фразы. Память отшибало, все слова разбивались в дребезги и усилия превращались в пустоту. В конце концов, Беннет махнула свободной рукой и спросила как можно громче:
— Ты опять пришел меня спасать? Или ждешь свою Малив… Малв… Эту… Ну… Мавлину?
Потом она отрицательно покачала головой, словно досадуя на то, что так сильно напилась. Тайлер смотрел на девушку бесстрастно и апатично. Сейчас он готов был даже отказаться от своей фанатичной идеи помочь Беннет, ради того, чтобы та сама «Малив… Малв… Эта… Ну… Мавлина» раскрыла хоть часть своих карт.
— Я такая пьяная, пиздец, — выдохнув, произнесла Беннет, чувствуя жар по всему телу. Выпитая бутылка виски давала о себе знать.
— Ты не пьяная, Бонни, — заверил Тайлер спокойным голосом. — Пьяный — это когда блюют на каждом шагу, а ты не пьяная.
Локвуд попросил повторить. Двойной мартини — редкая гадость, выворачивающая наизнанку твой желудок.
— А что случилось с позитивным и веселым Тайлером? — улыбаясь, спросила Бонни, сокращая расстояние между собой и парнем.
Алкоголь играл с ней плохую шутку. Напившись, Бонни забыла не только про свою боль, но и про свое презрение. Встретив Локвуда, она решила с ним разговориться лишь потому, что алкоголь всегда побуждает к действиям. Она не задумывалась над тем, что утром может пожалеть о своих словах и поступках, не задумывалась над тем, что из всей толпы, она подошла именно к этому парню… Она просто делала то, что считала нужным, совершенно забывая о своем обещании: никогда никому не отдавать свое сердце.
Бонни выпрямилась, оперлась о столешницу барной стойки, приняв довольно вызывающую позу и скептическим взглядом оглядела всех присутствующих.
— Ну, а что случилось с нашей стервозной и ядовитой Бонни? — прокричал Тайлер на ухо девушке. Беннет обратила свое внимание на парня, глупо улыбнулась и, снова повернувшись к нему лицом, ответила:
— Я развлекаюсь, Локвуд. Ничто надо мной не властно: ни смерть, ни мужчины, ни отец, ни уж тем более ты, — выплюнула девушка. Теперь в ее глазах появился блеск прежнего взгляда: надменного, унижающего, уничтожающего. Тайлер еще подумал, что эта сучка нашла бы много общего с Доберманом. Если свести их на ринге, то даже после смерти они будут бороться.
А потом Тайлер вспомнил Елену, вспомнил ее отчужденность, ее холодность, вспомнил ту мысль, согласно которой он не сможет подарить Елене то, в чем она нуждается. А потом Локвуд вспомнил, как сильно хотел близости с этой девушкой, и как вмиг это желание погибло от острого клинка действительности. Он подумал: а что будет, если он попробует раствориться в ком-нибудь другом? Что будет, если он, не нарушая никаких правил и не переступая никаких границ, попробует просто… Не мартини, скажем, а абсент?
Локвуд оглядел Бонни. «А даже если я хочу их обеих, что в этом плохого?». Девушка была стройной, дикой и страстной. Светлые джинсы обтягивали стройные ноги, черный топ оголял плоский животик и поясницу. Волосы, черные как смоль, ниспадали на плечи запутанными локонами. В конце концов, что будет плохого, если он просто станет собой? Развлечется в клубах, напьется в стельку и устроит очередной дебош? Улыбнувшись, Локвуд снова выпил мартини и, поднявшись, подошел к Бонни вплотную.
— К черту всех, феминистка.
Он взял ее за руку и потянул за собой. Пьяная девушка поплелась за парнем, слабо ориентируясь в пространстве и поддаваясь тонким переливам своего желания… Желания быть любимой и нужной. Внезапно она вспомнила, как Локвуд спасал ее два раза подряд, внезапно осознала, что никто еще о ней не заботился… Что никто из мужчин еще никогда не вытаскивал ее из войн…
