Тогда Тэд встал на колени, снова изменив угол проникновения, а затем снова начал двигаться, ещё сильнее. Не отрывая взгляда от глаз Себастиана. Его пальцы судорожно сжимались на бёдрах любовника, оставляя следы. Тэд буквально вбивался него, с почти диким напором.

Но это было правильно. Именно так они оба хотели любить друг друга.

Толчок.

Ещё один.

И потом слышались только «Блять, Тэд, да, сильнее!» и «Боже, Бас, в тебе так жарко!»

И снова стоны. И мольбы. И просьбы о большем.

И «Я люблю тебя», главным образом – «Я люблю тебя».

– Бас… – начал Тэд в какой-то момент, но потом внезапно прервался, бормоча: — О, боже, я... – и снова не договорил. Потому что его накрыл один из лучших оргазмов на его памяти, в то время как Себастиан, под ним, с точно таким же стоном кончал, в свою очередь, на их животы.

Тэд толкнулся ещё пару раз, до тех пор, пока не стал слишком чувствительным, чтобы это могло быть приятным. Однако, остановившись, он остался внутри Себастиана, осторожно опустившись затем на него и заключая в объятия.

Они кончили вместе, возможно, впервые.

Они кончили с сознанием того, что занимались любовью, а не просто сексом.

– Тэд, выходи за меня, – выдал вдруг Себастиан, пока Тэд, всё ещё находясь внутри него, пытался отдышаться после сильнейшего оргазма, уткнувшись лицом в его шею.

Тэд вскинул голову и вновь пристально посмотрел ему в глаза, медленно выйдя из него. И в этих глазах он увидел только твёрдую уверенность и любовь.

– Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным сделать это только потому, что...

– Нет, Тэд, нет. Я знаю, что ты собираешься сказать, и это не так. Кольцо, которое я дал Блейну и о котором рассказывал тебе, на самом деле оно должно было стать кольцом для тебя. Я решил оставить Курта ещё до аварии. Потому что я хотел тебя. Я хотел всего тебя. Но я не мог начинать новую жизнь с тобой, если прежде не исправлю то, что натворил в старой. А потом, после аварии, я просто забыл, что уже преодолел всю боль, которая приходит, когда понимаешь, каким же был идиотом, и что, на самом деле, я уже сделал свой выбор. И это ты, Тэд. Это всегда был ты. С первого раза, когда я вошёл в тебя. Когда я трахал тебя в твоей постели в первый раз… нет, когда я занимался с тобой любовью, я знал, что это ты. Мне не хватало смелости признаться в этом. Но я знал. Я... о Боже... Почему ты плачешь? Я сказал что-то не так?

– Нет, нет, наоборот. Мне нравится то, что ты сказал, – ответил Тэд, вытирая влажные глаза. – И мой ответ – «да», но не раньше операции. После. Если ты хочешь, чтобы мы поженились, вернись ко мне, Себастиан. Вернись ко мне, и я выйду за тебя.

– У меня может и не получиться, Тэд, а я хотел бы...

– Нет, тссс... вернись ко мне, Бас. Вернись, и я выйду за тебя. Это единственное, о чём я тебя прошу.

И поскольку этого не хватило, чтобы успокоить его, Тэд решил подкрепить слова поцелуем, припав к его губам с таким жаром, будто завтра не наступило бы.

И, кто знает, возможно, для них это действительно было так.

Но сейчас в их распоряжении было настоящее, и они собирались насладиться им.

Сантана обожала смотреть на спящую дочь. Она была способна проводить целые вечера, наблюдая за ней в тишине.

Следя за движениями её ручек, которыми девочка иногда слабо взмахивала во сне. За выражением её личика, то спокойного, то хмурящегося, в зависимости от того, что ей снилось.

Вдруг пара нежных рук обвила её сзади, и Бриттани мягко коснулась поцелуем её шеи.

– Мне вас не хватало, – прошептала она ей на ухо.

– А нам тебя. Но я поняла, почему ты нас оставила, и, думаю, должна тебя поблагодарить. И когда ты будешь готова вернуться, мы будем ждать тебя здесь.

– Доктор говорит, что я могу это сделать. Послеродовая депрессия это нормально, и моя сейчас уже под контролем. Я просто не хотела рисковать причинить ей вред, Сан. Я чудачка… и слабая, а она теперь моя жизнь. Может, я выбрала более легкий путь, оставляя её на тебя, но я...

– Эй, эй, хорошо, я поняла, – перебила её Сантана, обернувшись и обнимая её за плечи. – Мы ведь никогда и не прощались. И что бы ни происходило, начиная с сегодняшнего дня, мы справимся с этим вместе. Не стану скрывать, эти два месяца без тебя стали испытанием. Но я их преодолела. И я в порядке, как и Джудит. А теперь и ты. Ты уже потеряла два месяца жизни нашей дочери, и ты сделала это ради её блага. В чём же мне тебя винить? Сейчас тебе лишь остаётся вернуться, чтобы мы могли снова стать одной семьёй.

– Миссис Бингли звонила мне почти каждый вечер, знаешь? И подбадривала меня, всё время напоминала мне о вас.

– Правда? – спросила Сантана, потрясённая до глубины души этим открытием. Кто-то, возможно, счёл бы поведение Люси навязчивым, но не она. Сантана видела в ней вторую маму, которая переживает за своих детей. Которыми были все они, в некотором смысле.

– Да. Она всё время напоминала мне, что нет никакого смысла опускать руки. Что я могла бы найти тысячу других женщин и других семей, но ни одна женщина не была бы тобой, и никакая другая семья не стала бы моей. Она помогала мне бороться, чтобы выздороветь. И говорила, как гордится мной, когда я рассказывала о моих улучшениях. За два дня до смерти она позвонила мне и сказала, что пора возвращаться. И я сразу поняла, что она права... так что... Мои чемоданы снаружи, – сказала Бриттани, склонившись, чтобы легко поцеловать в губы свою женщину.

– Хм, не слишком ли самоуверенно, Пирс, – поддела её Сантана, тем не менее, уже мягко подталкивая Бритт к кровати.

– Нет, я уже была готова прибегнуть к тяжёлой артиллерии, чтобы убедить тебя позволить мне вернуться.

– Какого рода тяжёлой артиллерии?

В ответ на этот вопрос Бриттани распахнула блузку, демонстрируя черное кружевное неглиже под ней. Сантану этот жест возбудил и развеселил, одновременно. А ещё она осознала, что снова счастлива, и, не сдерживаясь, рассмеялась, и её женщина тут же присоединилась к ней.

– Мне тебя дьявольски не хватало! – воскликнула она затем, толкнув Бриттани на кровать.

– А мне тебя, любимая, – ответила та, за секунду до поцелуя.

После чего были лишь вздохи и признания в любви, произнесённые шёпотом, и стоны.

И два сердца, которые наконец нашли друг друга после долгих блужданий.

– Обожаю твою квартиру, знаешь? Сразу видно, что это твой дом.

Продолжал повторять на разные лады Блейн вот уже почти двадцать минут, с тех пор как, вернувшись с похорон, они развалились на кровати Курта прямо в одежде, чтобы немного отдохнуть.

– По правде сказать, она наша с Финном. Но он не захотел вносить свою лепту, потому что, как он говорит, для него это только временное пристанище, и квартира останется мне. Даже если сам он ни за что не признается, думаю, Финн по-прежнему убеждён, что, рано или поздно, вернётся к Рэйчел.

– А ты так не думаешь?

– Не знаю. Они столько раз сходились и расходились за эти годы. Но иногда люди идут вперёд и больше не возвращаются назад. Мне кажется, Рейчел больше нравилось то, как Финн заставлял её себя чувствовать, чем сам Финн. Сейчас она нашла нечто, что заставляет её чувствовать себя более прекрасной и значительной, чем это делал он, и не думаю, что она вернётся обратно. Кому-то этого достаточно.

– Печально.

– Да, но я считаю, Финну тоже пора идти дальше. Не может же он вечно ждать, когда Рэйчел повзрослеет. Он заслуживает кого-то, кто захочет быть с ним ради него самого. Блейн, могу я спросить тебя кое о чём?

– Конечно, милый, – сказал ему Блейн, поворачиваясь на бок, чтобы удобнее было на него смотреть. Курт, лежащий на кровати с немного растрёпанными волосами и усталым видом, в тот момент показался ему красивее, чем когда бы то ни было. Блейн спросил себя, сознаёт ли он это, и обхватил его за талию, придвигая поближе.

Андерсон до сих пор не мог поверить в то, что он действительно, наконец, был его. Только его. И что он мог находиться рядом с ним на этой кровати не только для секса, но и просто чтобы быть рядом. Чтобы разделить с ним простой момент другого типа близости.