– Частые головные боли. И ему стало плохо в самолёте, по пути сюда. Было сильное носовое кровотечение.
– Что с ним?
– Не знаю, он не хочет говорить. Знаю только, что это проблема с головой, для разрешения которой ему нужно сделать операцию, но он не хочет и не хочет говорить мне, что именно это за проблема. И я уже не знаю, что сделать, чтобы уговорить его.
– Что ж ты за трепло! – раздался вдруг голос позади них и, обернувшись, они увидели Себастиана, как раз в тот момент вошедшего в гостиную.
На нём была только белая футболка и растянутые тренировочные штаны, волосы были мокрые, а на лице натянута одна из самых фальшивых улыбок, Тэд сразу понял это. Смайт поспешно подошёл к миссис Бингли с протянутой рукой, чтобы поприветствовать её.
– Тэд всегда преувеличивает, Люси. Просто небольшой стресс. Знаешь ведь, каково это, я проснулся от комы после почти десяти месяцев, вполне нормально, если я не в самой лучшей форме.
– Не пудри мне мозги, сынок! Я не вчера родилась и всё вижу. На тебе лица нет, дураку ясно, что тебе дерьмово. Уж прости за тонкость выражения.
– Однако... прямота прежде всего, а? Не важно… тебе было что-то нужно? Не хочу показаться грубым, но я должен одеться, чтобы пойти к моей дочери праздновать Рождество.
– Нет. Ты не можешь показываться перед Эрикой в таком состоянии. Перелёт тебя совсем подкосил, Бас, – вмешался Тэд, тут же заработав негодующий взгляд Смайта.
– Послушай своего Тэда, сынок. Нельзя, чтобы твоя дочь видела тебя в таком состоянии. Ты бледный как труп, за милю видно, что ты не в порядке. Кроме того, не можешь же ты являться к девочке на Рождество без подарка. Позвони её матери и скажи, что будешь у них завтра. И проведи оставшуюся часть дня, чтобы отдохнуть и восстановить силы.
– Мне не нужно... – попытался возразить Себастиан, но, возможно, видя скептические взгляды Тэда и Люси, или, может, просто потому, что вынужден был признать, что чувствует себя очень скверно после самолёта, но он сдался, и отчаянно воскликнул:
– Господи, я ужасный отец, так?
– Только немного непутёвый, но ты не плохой отец, нет, – поддразнила его миссис Бингли, приглашая сесть рядом с собой. – Слушай, юноша, я не знаю, что с тобой, но ты не в порядке – это ясно даже мне. Поэтому сейчас тебе нужно поправиться, понял? Прежде всего, ради этой девочки. Она заслуживает того, чтобы рядом с ней был отец. Она заслуживает, чтобы ты был рядом. Поэтому твой долг сделать всё, что в твоих силах, чтобы так и было.
– Это не так просто.
– Может быть. Может, и так. Важно чтобы ты сделал всё возможное, чтобы всегда оставалась надежда. Тэд, милый, не окажешь мне услугу? Приготовь немного чая, а потом позвони доктору МакГуайеру. Это лечащий врач Себастиана, номер найдёшь в записной книжке рядом с телефоном. Расскажи ему что произошло, и пусть он тебе скажет, нужно ли отвезти его в больницу для обследования, или ещё что.
– Конечно, – сказал Тэд, немедленно направляясь на кухню, в то время как Себастиан в унисон с ним упрямо вставил своё «Нет!», уверенный, впрочем, что никто его не станет слушать. Как и произошло на самом деле.
– Вы раздуваете проблему. Я в порядке.
Но Люси уже устала слышать эту фразу.
Как от Себастиана, так и накануне от Сантаны, которая вернулась домой снова без Бриттани, оставшейся в Лайме у своих, и то же самое много раз говорил ей Курт. И это никогда не было правдой.
Она считала этих ребят своими детьми и чувствовала сопричастность их жизням, будто от них зависела её собственная.
Конечно, это было не так, она знала.
И всё же, столько любви она чувствовала к Курту, Себастиану, Сантане и Бриттани, что это почти пугало её. Свою дочь она практически потеряла, уже довольно давно. Переехав на другой континент, та отдалилась и даже звонила крайне редко. Впрочем, разговорами по телефону не заменишь живого присутствия. Так что, любовь, которой было полно её сердце, Люси рада была подарить этим детям.
– Это нам скажет доктор, сынок. А теперь перестань валять дурака и приляг на диване, давай, – скомандовала она, подталкивая Себастиана в спину, чтобы он вытянулся рядом, положив голову ей на колени. – А этот Тэд неплох. Может, немного ростом не вышел, но очень милый, знаешь? И я считаю, он тебе больше подходит, чем Курт.
Себастиан слабо улыбнулся, закрывая глаза в ответ на лёгкое и прохладное прикосновение руки Люси, которая гладила его волосы.
– Он здесь не ради меня, а только потому, что я вызываю в нём жалость.
– Ты не можешь на самом деле верить в это. По тому, как он смотрит и как заботится о тебе, видно, что ты для него гораздо больше, чем простой акт милосердия. Но сейчас ты должен бороться, Себастиан. Действительно нет ничего, что могло бы убедить тебя сделать эту операцию?
– Может быть... – ответил еле слышно Себастиан, явно уступая накопившейся усталости.
Люси улыбнулась его ответу, который подразумевал, что надежда всё же оставалась, и предпочла не говорить больше ничего, просто продолжая ласкать его по волосам до тех пор, пока не убедилась, что он спит. Затем, осторожно и с большим трудом, она переместила его голову со своих колени и встала, чтобы отправиться в кухню к Тэду.
– Я позвонил доктору, но он говорит, что не нужно везти его в больницу и что даже если головная боль продолжается, это нормально, учитывая, что он перенёс перелёт, – сообщил ей Тэд, едва она вошла в кухню. – Он тоже отказывается сказать мне, что с ним. Но этого, думаю, мне следовало ожидать, учитывая всю эту белиберду с врачебной тайной.
– С Себастианом всё будет хорошо. Он упрям, но куда умнее, чем это может показаться, и он не станет губить свою жизнь просто так. Думаю, ему только не хватает сейчас... мотивации, вот что.
– Для чего? Чтобы жить?
– В некотором смысле, да. Он потерял всё: Курта, дружбу Блейна. И тебя тоже. И ещё он думает, что не может быть хорошим отцом для Эрики. Он делает вид, будто это всё не давит на него, но внутри ощущает себя несостоявшимся, как будто ничего уже ему неважно. И не видит, что у него по-прежнему есть самое ценное, что стоит защищать и ради чего бороться. Он сам.
– Упёртый идиот! – воскликнул зло Тэд, перемешивая салат, который взялся готовить, лишь бы чем-то заняться.
– Нет, просто Себастиан из тех, кто любит всем своим существом. Люди, которые не знают, что это значит, говорят, что такие типы как он, не влюбляются. Но это не так, знаешь? Влюбляются, да ещё как, только случается это редко. Потому что для него нелегко открыться и стать уязвимым, и ничто не делает тебя более беспомощным, чем открыться кому-то. Когда такое случается, это означает, что он действительно вкладывает всего себя. В этом он напоминает мне моего покойного мужа. Я не пытаюсь оправдать его ошибки или страх, который он сейчас испытывает, если ты вдруг так подумал. Но дело в том, что он открылся всего с тремя людьми в своей жизни. И потерял всех троих. Он любил Блейна, но ранил и разочаровал его. Он любил Курта, но тот никогда не был его по-настоящему. И он любил тебя, а теперь думает, что и ты для него потерян. За что же, по-твоему, ему теперь бороться?
– За самого себя, – сказал Тэд, начиная понимать смысл слов миссис Бингли.
– Именно. Но он не придаёт себе особого значения. Не видит и не понимает собственной важности.
– Что же мне тогда делать?
– Ну, с этим ты ничего не можешь поделать. Разве что, понять, почему ты сейчас здесь. Хочешь быть ему просто другом? Это не то, что ему нужно, Тэд. Не от тебя. Если хочешь быть ему только другом, лучше уходи прямо сейчас, пока он спит. Что ты чувствуешь к нему?
– Я люблю его, – ответил Тэд, не колеблясь.
Как прежде. Больше чем прежде.
Может быть, это навсегда.
Добавил он мысленно. Но миссис Бингли всё равно поняла.
– Тогда оставайся и люби его. Ничего другого и не нужно, Тэд. Оставайся и люби его. Таким как есть и что бы он ни решил делать .
Позже, снова оказавшись в своей квартире, Люси позволила победить усталости и, как делала всегда, прилегла на диван. Врач говорил, что у неё слишком слабое сердце, и что ей следует беречь себя, не суетиться и не слишком утомляться. В любом случае, ей не удалось бы, потому что её тело было чересчур истощено, и она моментально уставала, даже из-за самой малости, в последнее время. И каждый раз, когда она закрывала глаза, тут же оказывалась рядом со своим мужем, Эрнестом, и так приятно было находиться там, в тепле его объятий, всё больше отдаляясь от всего, что ещё связывало её с настоящим.
