Но вместо этого ответил лишь слабым:

– Чтобы он просто вернулся в Нью-Йорк и оставил меня в покое.

– Это чистейший бред, братишка. Ты от Курта много чего хочешь, но только не того, чтобы он уехал. Ты просто слишком горд или глуп, чтобы признать это, – внезапно прервал его голос Купера, который стоял прислонившись к косяку двери.

Чуть позади него стояла Жанин, помощница Блейна. И его вечная заноза в заднице.

Он не слышал чтобы звонили к дверь, но у Жанин имелся дубликат ключей и она не стеснялась пользоваться ими.

– Полностью согласна с этим мистером Совершенство, Блейн, – вмешалась девушка, оставаясь в дверях, как и Купер. – Этот парень прочно обосновался у тебя в трусах. Как впрочем, и в мыслях, и в сердце. Когда я звонила тебе в Нью-Йорк, ты мне все мозги вытрахал, перечисляя его достоинства. Я узнала больше подробностей о гей сексе за те два месяца, чем за три года, что я проработала с тобой. И если сейчас, когда он здесь ради тебя, и, совершенно очевидно, намерен пользоваться всеми доступными средствами, учитывая, что пачками присылает тебе сообщения, которые вогнали в краску даже меня – меня! – так вот, если сейчас ты его упустишь, ты самый что ни на есть патентованный идиот. Что вовсе не было бы в новинку, потому что, как правило, ты такой и есть. И тупица, к тому же.

– А ты-то откуда знаешь?

– Что? Что ты тупица?

– Нет, что он посылает мне… такие сообщения.

– Ну, я читаю твой blackberry, когда ты уходишь в туалет, а мне скучно, – ответила Жанин, совершенно беззастенчиво, как будто шарить в мобильнике собственного работодателя, было абсолютно в порядке вещей. – А иногда и разговоры твои слушаю, чтоб ты знал, Андерсон, я способна не только пялиться на твою задницу, которая, продолжаю настаивать, пустая трата природных ресурсов в комплекте с геем как ты – нет, потому что девушка вроде меня знала бы, как развлечься с таким богатством как… О, Боже, тут твоя мама… миссис Андерсон, здравствуйте! Я Вас не заметила! – взвизгнула Жанин, когда, войдя в кухню, увидела, наконец, рядом с холодильником Джули Андерсон, несколько смущённую этим разговором.

– Это было довольно очевидно, Жанин, – ответила с усмешкой Джули.

– Ну, Вы же меня знаете? Всё, что приходит в голову, я должна тут же озвучить, – попыталась оправдаться девушка, подбежав с распростёртыми объятиями к матери Блейна, которую всегда обожала. Отчасти, потому что та напомнила ей собственную мать, которую она потеряла уже много лет назад.

Сюрпризы, однако, на этом не закончились, и Купер решил обозначить это сдержанным покашливанием.

Когда Блейн повернулся к нему, перед ним предстало нечто, чего он совсем не ожидал.

В дверях стояли Курт, Финн и Себастиан.

– Сюрприз! – воскликнул совершенно не к месту Купер. – А вот и мой подарок. Новые друзья, с которыми можно разделить праздничный ужин.

«И ведь небось считает себя остряком», – подумал с мрачным сарказмом Блейн, поймав взгляд Курта, который казался смущённым и несколько неуверенным.

Он же не слышал то, что тут болтала Жанин, правда?

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, обращаясь только к Курту, потому что, на самом деле, видел только его. Его и эти его гребаные брюки в обтяжку, как вторая кожа. Его и эти его глаза, ясные и чистые как безоблачное небо. Его и эти его покрасневшие от укусов влажные губы, которые Блейн хотел чувствовать на собственной коже снова и снова.

– Нас пригласил на ужин твой брат, Купер. Как он только что и сказал, – ответил, однако, Себастиан.

Ну, конечно.

Логично.

– Великолепно! Время для крепких напитков, правильно? – спросила Жанин, обращаясь ко всем и ни к кому в частности, и не дожидаясь ответа, направилась к небольшому бару Блейна.

Да, безусловно, были дни, когда Блейн ненавидел своего брата, Купера.

Жанин Портер многого ожидала от этого ужина.

Когда Купер посвятил её в свои планы, она мысленно построила возможнее сценарии развития событий.

Ведь в такой ситуации, чтобы что-то получилось, необходимо сперва устроить хорошую бойню.

Поэтому Жанин ожидала, прежде всего, увидеть как Блейн и Тэд дадут отпор Себастиану, что лично она считала вполне заслуженным.

И она знала также, что, возможно, в какой-то момент им с Купером придётся аккуратно вмешаться, дабы предотвратить, чтобы кто-то, типа, Блейн, придушил Смайта.

И она была готова ко всему этому.

В конце концов, помимо прочего, или даже, скорее, прежде всего прочего, она была там чтобы помочь. Она любила Блейна как брата и хотела видеть его счастливым. Если для достижения этой цели было необходимо устроить ему встряску, что ж, она была готова это сделать. По сути, встряхивание его от спячки, можно сказать, являлось её основной миссией. Уже на протяжении четырёх лет. То есть, с тех пор, когда, ответив на объявление о предложении работы ассистента в «Таймс», она увидела перед собой этого парня, такого молодого и уже настолько разочарованного в жизни. И она будто бы увидела в нём собственное отражение. Оказалось непростой задачей заслужить его доверие. Жанин пришлось пройти через колоссальные похмелья, звонки посреди ночи, когда она мчалась в другой конец города, чтобы вытащить его из берлоги очередного незнакомца, с которым тот переспал, и через множество бурных и абсурдных ссор. Но, в конце концов, ей это удалось, и теперь они с Блейном были как брат и сестра.

Она знала всё.

Она знала, что случилось с Блейном и Куртом. Она знала о Себастиане и Тэде. Она знала о том, что было между Блейном и Тэдом – история, которую она раскритиковала в пух и прах в своё время. Она знала, кем был Блейн когда-то и кем он стал. И знала также, чего действительно он хотел.

Курта.

Того самого Курта, который сейчас стоял перед ней, неловко отвечая на объятия и извинения Джули Андерсон, не отводя ни на секунду взгляда от глаз Блейна. Жанин уже знала его по некоторым фотографиям, но на них был семнадцатилетний мальчик. Тот же, кого она видела перед собой сейчас, был мужчиной.

И если бы кто её спросил, тот факт, что он гей, тоже было пустой тратой ресурсов для женского пола. Курт, Блейн, Тэд… настоящая несправедливость. По крайней мере, Смайт был бисексуалом.

Смайт, кстати, о нём...

Себастиан, казалось, был готов на многое, как и она. Он стоял в сторонке, наблюдая за Куртом и Блейном, которые молча пожирали друг друга глазами. Тем не менее, когда Джули Андерсон, отпустив Курта, набросилась с объятиями на него, радуясь, что может видеть его снова на ногах, он выглядел застигнутым врасплох. Жанин заметила как он с трудом сдержал стон боли и, возможно, слёзы.

И это её потрясло.

Жанин знала, что эта женщина была для него почти второй матерью, и во многом даже гораздо больше, чем его настоящая, но такая реакция всё равно была преувеличенной. Под этим должно было скрываться нечто большее.

Но она надеялась, что это нечто в пределах нормы и вполне контролируемое.

Как, например, поведение Блейна, который намеренно игнорировал Курта, отведя в сторонку Купера, чтобы отчитать за идею с нежданными гостями, не слишком, впрочем, скрываясь, потому что все это услышали, а затем исчезнув в своей комнате, оставляя откровенно разочарованного Курта, тут же поступившего в распоряжение Джули. Жанин расслышала слово «брауни», и, возможно, именно это было на аккуратно обёрнутом подносе, что Курт держал в руках.

Или как шумное появление Тэда, влетевшего в оставленную нараспашку дверь, но моментально затихшего при виде Себастиана Смайта во всей красе. Жанин не удивилась, когда услышала как Себастиан попросил Тэда пойти с ним на террасу, чтобы поговорить. Она знала, что он там и для этого тоже. Однако её поразило, что Харвуд сразу же согласился, не оказав ни малейшего сопротивления.

Она была даже немного разочарована.

Но и рада. Она обожала этих двоих вместе.

– Чудесно! Пока бойни не предвидится. А если что, мы всегда сможем вмешаться, – подвела она итог, обращаясь к Куперу, который, в отличие от неё, не казался довольным. Затем Жанин повернулась в сторону парня, который вошёл вместе с Себастианом и Куртом, и спросила: – Итак, а ты у нас кто будешь?