Напротив, скорее, он чувствовал себя свободным.

На самом деле, вся эта свобода, возможно, немного вскружила ему голову, потому что только через пару часов после начала путешествия он сообразил, что совершенно не подумал чтобы взять с собой что-нибудь поесть и послушать в машине, весь аудио-фонд которой состоял исключительно из саундтреков мюзиклов Рэйчел.

Вообще-то там был один его компакт-диск, но когда он его вставил и салон огласили ноты Closer (Nine Inch Nails), ему хватило одного взгляда на ироничную ухмылку Себастиана и шокированное лицо Курта после первой же строчки “I wanna fuck you like an animal”, чтобы понять – возможно, это не лучший выбор.

Поэтому он выключил плейер и принялся скакать по станциям радио в поисках какой-нибудь весёлой музыки.

Двое других, казалось, не были настроены на разговоры – Себастиан что-то лихорадочно писал на своём планшете, и Курт уставился в окно, – а у него самого закончились темы уже через полчаса после отъезда.

Хотя он и не понимал, как новый мультик про Смурфиков или выход в эфир новой серии CSI NY могли оказаться неинтересными темами для обсуждения.

Однако песня, которую передавали сейчас, звучала очень неплохо, и он, кажется, уже слышал её.

Финн сделал погромче.

http://www.youtube.com/watch?v=KvuwwMbItbc&feature=relmfu

Wind blow, rain fall

Ветер завывает и льёт дождь

We’ve faced it all

Мы преодолели это всё

There’s still some used in trying

Но борьбе ещё не конец

Hands up, heads down

Руки подняты, поникла голова

Baby, if you think there’s no way out,

Детка, даже если ты думаешь, что выхода нет

Somewhere the sun’s still shinning

Где-то по-прежнему светит солнце

Dark skies tell no lies

Мрачные небеса не лгут

Like your stormy eyes

Как твои глаза цвета грозы…

Рядом с ним Курт думал.

О Блейне, для разнообразия.

Когда он услышал слова песни, его сознание подкинуло ему воспоминание, одно из хороших.

Одно из тех, что посещали его непрошено, унося в прошлое.

Блейн часто говорил, что его глаза как грозовое небо.

Потому что он мог прочесть в них любые эмоции – гнев, радость, любовь, страсть.

И печаль, первое, что поразило его в глазах Курта, потому что они были красивые, слишком красивые, чтобы быть омрачёнными такой глубокой грустью.

И ещё, потому что так же, как буря, они уносили его далеко.

От мерзостей жизни и от боли.

Чтобы привести в место, известное только им двоим.

Потому что больше всего остального его глаза напоминали ему цвет неба после шторма, цвет мира и спокойствия, что он находил только в его объятиях.

It’s stormy out

Снаружи гроза,

So baby let me in,

Так впусти меня, детка,

I can help, I know I can

Уверен, я смогу помочь

Together we’re never gonna fall

Вместе мы непобедимы

It’s stormy now

Пусть сейчас непогода,

But the sun’s gonna shine again,

Но солнце выглянет снова

Even the worst storms gotta end

Даже самой сильной грозе приходит конец

We’re better if weather we it all

И мы станем лучшие, если всё преодолеем.

Да, даже самая сильная гроза когда-то закончится.

Курт всегда говорил это Блейну, когда тот рассказывал об очередной стычке с отцом.

Или побоях, причиной которых оказывались весьма веские причины вроде… не пришедшейся ему по вкусу одежды сына.

Марк Андерсон не желал иметь сына педика.

Не желал сына, который пел в хоре, сплошь из таких же как он голубых и особенно он не желал видеть, как Блейн разгуливает по Лайме с парнем, у которого на лбу, казалось, мигает неоновая надпись «Гей! Гей! Гей!».

Короче, многое не устраивало Марка Андерсона.

Хотя при этом у него не возникало проблем вести дела с группой насильников.

Курт знал, что Блейн винил себя в том, что не был таким сыном, какого хотел бы его отец, и не желал признать, что всё дело лишь в том, что его отец попросту ублюдок.

И ещё Курт знал, что, несмотря на то, что он думал – он был лучше отца.

На самом деле, он был лучше очень многих людей, которых Курт встречал в своей жизни, и даже не догадывался об этом.

И это было одной из причин, почему он влюбился в него.

Потому что ему приходилось бороться даже за самые простые вещи, и он никогда не сдавался.

Потому что он не был совершенным, но всегда делал всё возможное, чтобы наполнить жизнь Курта совершенством.

Он полюбил Блейна за улыбку, что освещала всё его лицо, даже если оно было разбито в кровь.

За то, как он пел, даже если кое-кто охотно заставил бы смолкнуть его голос.

За силу, которую Блейн способен был подарить ему одним прикосновением.

Или даже просто взглядом.

И за тысячу других вещей...

Boom, crash all night

Гром и молнии всю ночь

You scream, we fight

Ты кричишь, мы ссоримся

These words they strike like lightning

Эти слова разят, как удар молнии.

Они тоже ссорились, конечно, как и все пары, безоблачный мир царил только в первые дни.

Затем, отчасти по причине стресса из-за того, что приходилось встречаться в тайне, отчасти, из-за проблем в доме Блейна, которые утомляли и держали его в постоянном нервном напряжении, начались первые споры.

Многие были связаны с сообщениями, иногда чересчур откровенными, хотя и всегда шутливыми, которые Себастиан присылал Курту.

Блейн реагировал на них с почти маниакальной ревностью.

Он не понимал, почему Курт хочет его, когда может получить такого свободного от проблем, весёлого и сексуального парня, как его друг.

Такого, с которым не пришлось бы скрываться.

– Потому что, вопреки всему, я хочу тебя. Мне нужен ты. Я люблю тебя. И предпочту провести ещё тысячу дней и ночей, прячась по углам с тобой, чем один только час открыто с кем-то ещё, – неизменно отвечал ему Курт.

Да, поэтому он ехал в Чикаго.

Потому что, вопреки всему, он по-прежнему любил Блейна.

Хотел Блейна.

Нуждался в нём.

Он забыл о нём.

Но ему было необходимо, чтобы Блейн знал – несмотря на то, что он не помнил его, всё это подспудно всегда жило в нём.

When you breakdown,

Когда ты сломлен

When you can’t take it all

Когда нет больше сил выносить всё это

When you’re slamming your first against the wall

Когда ты бьешь кулаками о стену

Thunder can sound so frightening

Удары грома могут звучать пугающе…

Голос из динамиков, объявивший: «И это была Stormy группы Fenix, о которых мы ещё безусловно услышим», – вернул Курта к действительности.

Возможно, он ошибался.

Возможно, он ехал туда, лишь чтобы окончательно попрощаться со своей первой истинной любовью.

Возможно, ему предстояло выяснить, что Блейн был просто идеальным воспоминанием о чём-то несовершенном, что, тем не менее, много значило для него.

Возможно, ему предстояло понять, что он продолжал держаться за него только из чувства вины.

Возможно, он хотел лишь извиниться.

Возможно, он шёл навстречу буре, которая ему не по силам.

Возможно, это было так.

Но он должен был, по крайней мере, попытаться.

Потому что, если ему предстояло сказать «прощай», он хотел быть уверенным, что не отказывается от истинной любви.

Не в этот раз.

Потому что, да, даже самый сильная гроза когда-то закончится.

Но только преодолев всё, мы становимся лучше.

Чэд только что ушёл.

Не потому, что в его стиле было прийти, заняться сексом и снова исчезнуть.

Скорее, даже наоборот.

Вообще-то он оказался очень ласковым по натуре и был способен часами обнимать Тэда в постели после.

Но в тот вечер его мать была в Чикаго, и он должен был уделить внимание и ей тоже.

Он пригласил Тэда сопровождать его на ужин с матерью.

Но, если откровенно, тому казалось ещё слишком рано для столь серьёзного шага, как знакомство с родителями.