С Блейном, он не мог, естественно, использовать тот же метод, а потому часто сталкивался с привычками парня, абсолютно отличающимися от его собственных.
Сравнение с Бастианом напрашивалось спонтанно каждый раз.
И каждый раз выбивало из колеи, ведь когда это происходило, то приводило за собой воспоминания, которых Курт вовсе не желал.
Он чувствовал себя преданным собственным сознанием, что заставляло его делать невольные ассоциации, даже с самыми безобидными вещами, вроде того, как Блейн пил кофе или сидел на диване.
И он даже не мог понять, почему.
Честно говоря, он чувствовал себя преданным и своим котом Брандо.
Этот изменник не приходил больше ночью спать к нему в постель, а оставался в гостиной, возле Блейна.
После третьего пробуждения без привычной «приятной тяжести» на животе, Курт даже подумал было выкупить его любовь, давая побольше кошачьих печенек, но затем, в порыве оптимизма, убедил себя, что его кот не продажен, и, если он так привязался к Блейну, то не из-за огромных порций еды, которые последний ему подавал, а всего лишь ради его вьющихся и густых волос, что, по мнению Курта, кот принимал за своего рода гнездо, достойное завоевания на период холодных зимних месяцев.
Однако в то утро, когда, проснувшись, Курт увидел, что Брандо спит на животе Блейна, а не на ковре рядом с ним, то понял, что этот кот не только был продажен, но и что было достаточно немного бекона и кошачьих лакомств, чтобы завоевать его преданность.
Он почувствовал себя ещё более оскорблённым, когда подошёл, чтобы взять его на руки, а кот зашипел на него и почти оцарапал руку, прежде чем снова удобно свернуться на животе Блейна, который продолжал спать блаженным сном, как если бы на нём не развалилось двенадцать килограмм кошачьего веса.
– Между нами всё кончено, жирный кот! – немного обиженно сказал ему Курт шёпотом, чтобы не разбудить Блейна.
Надменный взгляд и лёгкое движение усов было всем, что он получил в ответ, прежде чем Брандо снова довольно замурлыкал, игнорируя его полностью.
Впрочем, было также многое в Курте, что раздражало Блейна.
То, как на нём сидела одежда, например.
Любая одежда. Даже та глупая пижама с медвежатами, которую Курт упорно продолжал надевать каждую ночь.
Не говоря уже о штанах, которые он любил носить, и которые были, по мнению Блейна, слишком узкими. Почти как вторая кожа.
У Курта, как он обнаружил, было три различных стиля. Один для пребывания дома, другой для работы или выхода за пределы квартиры вообще, и третий, когда он отправлялся проведать Себастиана.
Этот последний был самым настоящим покушением на спокойствие Блейна и был совершенно пустой тратой времени и усилий для парня, который не мог в действительности увидеть и оценить это, но он понимал, что заставляло Курта стараться выглядеть как можно лучше для своего мужчины, как если бы тот и в самом деле мог этим насладиться.
Но в целом парень не мог себе объяснить, почему все эти три стиля, будучи совершенно отличными один от другого, имели общий знаменатель.
Те чёртовы джинсы, плотно облегающие, как вторая кожа, и не оставляющие ровным счётом ничего для воображения.
Определённо опасные для бедных гормонов кудрявого.
Блейна раздражал тот факт, что Курт по-прежнему оставался – по крайней мере, физически – его идеалом парня.
Его ещё больше раздражал тот факт, что, хотя прошло более восьми лет с тех пор, когда он увидел его впервые, эффект, который производило его присутствие, нисколько не изменился.
Наоборот, ему казалось, если такое вообще возможно, даже усугубился.
Курт, например, использовал кремы действительно жутковатого цвета и запаха и наносил их на кожу почти каждую ночь.
Однажды вечером, вернувшись из паба, Блейн наткнулся в темноте на него с одним из тех кремов на лице.
Его едва инфаркт не хватил от испуга.
А потом он буквально застыл, любуясь на то, как мило Хаммел выглядит с этой фигнёй на лице и заколками, что удерживают пряди надо лбом, в то время как парень пил сок из бокала для вина через соломинку, лишь бы не смазать крем вокруг рта.
Блейн спрашивал себя, было ли нормальным находить его привлекательным даже в таком виде. Впрочем, он в этом сильно сомневался.
Короче говоря, парень жил в состоянии постоянного возбуждения, и даже не тратил время на то, чтобы убедить себя в обратном.
Хотя, безусловно, делал всё возможное, чтобы игнорировать сигналы своего тела.
И делал он это из-за того, что обещал Себастиану больше трех лет назад. Но не только, конечно.
И пусть бы кто-нибудь попробовал назвать его плохим другом...
В четверг для Курта стало более чем очевидно, что Блейн не работал.
На самом деле, он даже имел некоторые сомнения насчёт того, что тот хотя бы делал попытки найти работу.
Но когда администратор появился у их двери, чтобы потребовать оплату за расходы, в то время, как Курт был уверен, что у него есть время до конца месяца, чтобы расплатиться, Блейн вмешался, чтобы остановить поток оскорблений, которые мужчина вылил на Курта, в ответ на его замечание по этому поводу, и чтобы сказать, что деньги будут на следующий день.
Курт озадаченно посмотрел на него, не понимая, где он собирался найти за один день недостающую цифру, но уверенность Блейна заставила его воздерживаться от вопросов в присутствии администратора.
Затем парень вышел и, когда вернулся тем вечером, с собой у него была сумма, которой хватало, чтобы покрыть расходы не только за этот месяц, но и за следующий.
Курт не хотел принимать деньги. Учитывая, что Блейн жил с ним всего четыре дня, он не считал это справедливым, и, кроме того, ему не нужна была милостыня ни от кого.
– Я делаю это не для тебя, Курт, – сказал ему Блейн, слегка сердито. – И уж точно я не делаю это, чтобы заставить тебя чувствовать себя в долгу, ни в качестве милостыни. Нам обоим ясно как день, что этот человек явился сюда по указке Мадлен. Скорее всего, она даже платит ему, чтобы его руками мучить тебя и выставить вон отсюда. Я делаю это для Себастиана. Это его дом, как ты и говорил, и он любит его – и ещё больше с тобой внутри – поэтому возьми деньги и заткни эту ведьму, по крайней мере, на некоторое время, – заключил он речь с искренней улыбкой, которая вскоре затронула и губы Курта.
– Хорошо, – уступил он, протягивая руку, чтобы взять деньги, которые Блейн ему предлагал. – Но следующие два месяца, платить буду я и за тебя тоже.
– Договорились, Курт. При условии, что ты позволишь мне покупать продукты раз в неделю.
– Раз в две недели. Будем делать покупки по очереди, и это не обсуждается! – решительно закончил переговоры Курт.
Короче говоря, эти деньги были ему нужны, но он бы никогда даже и не подумал принять их, если бы злая ведьма не сидела у него на хвосте.
Однако ему доставило определённое удовлетворение явиться к администратору и вручить ему сумму, которая покрывала целых два месяца коммунальных платежей.
Ошарашенное лицо мужчины стало неплохой расплатой за все те унижения, что посредством этого толстяка Мадлен заставила его перенести в последнее дни.
По крайней мере, на некоторое время.
Войдя в дом, он увидел, что Блейн вернулся из своего первого похода за покупками.
И с ужасом понял, что его опасения воплощаются в жизнь.
Парень заполнял полки кухни суперкалорийными гадостями, которые заставили побледнеть Курта и радостно мяукать Брандо.
Моральная неустойчивость этого кота иногда вызывала у него искреннее беспокойство.
Настолько, что на некоторое время он забыл об интересовавшем его вопросе, где Блейн взял деньги.
И потом, оставался вопрос о недосказанном. О том, что Блейн не говорил Курту, и о том, что Курт не осмеливался спросить у него.
Множество раз, когда звонил его телефон, Блейн, увидев имя на дисплее, извинялся и уходил в другую комнату или на балкон, чтобы ответить.
