Но, прежде всего, он хотел узнать о них с Блейном.

О тех Курте и Блейне, которые смотрели на него с фотографий.

Которые казались счастливыми и влюблёнными.

Вместе.

И не имело значения, если придётся пройти сквозь ад, чтобы вернуть их обратно.

Он готов был рискнуть.

Множество рук прикасалось к нему. Их было слишком много.

И их прикосновения не были мягкими, но жадными и злыми.

Эти руки толкали его, били, прижимали к полу, срывая одежду, словно бумажные клочья.

Как он попал в этот ад?

Курта продолжал мучить этот вопрос.

В тот вечер он получил сообщение от Блейна, в котором тот просил немедленно встретиться с ним в его доме на озере для срочного разговора.

Курт бросился туда, решив, что у него снова возникли проблемы с отцом, после избиения неделю назад.

В этом не было ничего ни нового, ни неожиданного, учитывая намерение Блейна объявить ему, что отправится в Нью-Йорк с Куртом по окончании средней школы, а не в Принстон, как хотел отец.

Но прибыв на место, он обнаружил в доме только одного мужчину и никаких следов Блейна.

Курт вспомнил, что видел его однажды во время ужина у Андерсонов, в тот единственный раз, когда он был дома у Блейна одновременно с его родителями.

Он помнил также, как этот человек не сводил с него глаз в тот вечер, из-за чего Блейн разнервничался, и дело едва не дошло до новой ссоры с отцом, поскольку тот был одним из его наиболее крупных инвесторов.

Отец Блейна даже доверял ему иногда собственный Бьюик, по рассказам Блейна, поэтому Курта не слишком удивило, что у него были ключи от его дома на озере.

Дома, который использовался почти исключительно деловыми партнёрами отца Блейна, на самом деле.

А также Блейном и Куртом.

Вероятно поэтому, когда мужчина сказал, что тоже ждёт Блейна, чтобы передать ему бумаги для отца, Курт поверил и спокойно вошёл в дом.

Ведь никогда не думаешь, что худшее может случиться именно с тобой, правильно?

Особенно в месте, что хранит столько счастливых воспоминаний.

И тот человек казался довольно милым и вежливым. Хотя, возможно, немного слишком щедрым на комплименты.

Когда он предложил ему выпить бокал кока-колы в ожидании Блейна, Курт согласился не задумываясь, обеспокоенный тем, что же его парень собирался сказать и погруженный в приятные воспоминания, связанные с этим домом.

Мужчина, однако, продолжал петь ему дифирамбы, глядя на него как на стаканчик мороженого в жаркий день.

Он был хорош собой, и, в других обстоятельствах, возможно, Курт бы даже почувствовал себя польщённым.

Но в тот момент всё это вызывало только досаду, потому что из-за этой чрезмерной настойчивости мужчина производил впечатление скользкого типа.

Классический стареющий плэйбой с карманами набитыми деньгами, уверенный, что может получить всё что хочет и когда хочет.

Курт чувствовал себя в его обществе неловко и задавался вопросом, куда делся Блейн.

Андерсон опаздывал уже почти на двадцать минут, а он никогда не опаздывал.

Если только снова не вмешался его отец.

Эта мысль привела Курта в состояние крайней тревоги, заставляя гадать, не избил ли отец Блейна опять.

Пока беспокойство постепенно росло в нём, Курт заметил, что его напиток горчит, и оставил его на журнальном столике, не допив.

Затем он вынул из кармана телефон, чтобы связаться с Блейном и выяснить, где он, и встал с дивана, собираясь выйти в поисках уединения.

Он сразу понял, что что-то не так.

Голова кружилась.

По телу расползлась предательская слабость.

Курт попытался сделать шаг вперёд, но в результате лишь беспомощно упал на диван.

Его до того момента весьма обходительный собеседник тут же оказался рядом и, вынув из его рук телефон, положил себе в карман.

Курту это совершенно не понравилось, как не понравилось и то, как рука мужчины нахально опустилась ему на бедро, едва тот подошёл.

Он попытался оттолкнуть её, но ему не хватило сил, и его руки безвольно повисли вдоль тела.

Остальное помнилось смутно.

Только гадкий шёпот над ухом: «Трахать тебя будет одно удовольствие».

И ещё страх, который он испытал, услышав эти слова – его Курт отлично помнил.

И помнил также, что в какой-то момент, когда тот мерзкий тип целовал его шею, расстёгивая рубашку, он смог выдавить лишь слабое «нет», которое и сам с трудом расслышал. Затем он увидел ещё четверых мужчин, вошедших через заднюю дверь.

Они были заметно пьяны и смеялись как кретины.

Так значит, это была ловушка?

Ловушка для него?

А Блейн, то сообщение... его отправил действительно он?

Боже, Блейн тоже был там?

Курт утратил способность думать и видеть, когда шершавая вонючая рука закрыла ему глаза.

Пока другие в четыре руки продолжали касаться и раздевать его, он снова спросил себя, где сейчас был Блейн.

Он ведь был далеко от этого места, верно?

Затем один из тех мужчин поцеловал его, и от него несло ромом и колой.

И сигаретами, возможно, марихуаной.

Курт хотел бы отпихнуть его, укусить, закричать. Сделать хоть что-нибудь вместо того, чтобы беспомощно оставаться в их полной власти.

Но он не мог сделать ничего из этого.

Несколько рук держали его за плечи.

А когда рот первого типа сменился другим, с запахом водки, он попытался сопротивляться и стиснул губы, но мощная пощечина заставила его застонать от боли.

После чего рот пахший водкой вернулся, но теперь к этому вкусу примешивался металлический привкус крови.

Его крови, вероятно.

Это был вкус смерти, он знал.

Он не стал задаваться вопросом, что произойдёт, когда с него сорвали даже боксеры вслед за всем остальным и бросили животом вниз на пол.

Он и так знал.

Он понял.

Он хотел кричать.

Бороться.

Выразить свой страх и всё своё отвращение.

Но он не мог.

И это было самым худшим.

То, что он вынужден был переносить всё, не имея даже возможности сопротивляться.

Курт ощутил на себе тяжесть одного из тех мужчин.

Услышал звук расстёгивающейся молнии.

Он почувствовал укусы и поцелуи на своей коже.

И ему захотелось умереть.

Он услышал: «Да, Билл, поскачи на этой круглой попке, заставь его кричать. Только и нам что-нибудь оставь, приятель!» – и его затошнило.

Единственное, что он ещё мог – плакать.

Это он и сделал.

Когда этот монстр начал входить в него, кряхтя от усилий, без подготовки, буквально разрывая надвое, Курт закричал.

Он кричал в своей голове, потому что рот не слушался.

Он кричал «Нет!»

Кричал «Хватит!»

Он звал на помощь.

Но не сумел издать ни звука.

И разорвано пополам было не только его тело, но и душа.

Где был Блейн?

Он был далеко оттуда, правда?

Правда?

Блейн, что...

...– Давай, маленький шажок. Только один, – сказал он ласковым тихим голосом, который предназначался только ему.

Да.

Блейн.

Это он был мужчиной из его счастливых снов.

Теперь Курт видел это.

Придерживая его за поясницу, он направлял его, и Курт мог ощущать тепло его рук даже через ткань рубашки.

– Ты доверяешь мне? – спросил Блейн.

– Всегда, – ответил Курт немедленно, и это была правда.

Он бы доверил Блейну собственную жизнь, потому что Блейн успел стать его жизнью.

В тот день Курт был по-настоящему счастлив.

Это должен был быть их первый раз.

И дом у озера был в их полном распоряжении.

Они уже спали вместе, разумеется, и много раз.

Практически каждый раз, когда родители Блейна уезжали по делам, и он оставался один в этом огромном доме, Курт ночевал с ним.

Приходилось врать отцу, говоря, что он идёт спать к Мерседес.

Но он ни за что не отказался бы от того удивительного ощущения, когда мог просыпаться в объятиях своего парня.

Своего восхитительного парня.