Раману махнула рукой.

– Да я знать не знала о твоем существовании, Бану Кошмарная. Получив отказ Яфура Каамала, я почти шесть лет потом вздрагивала при одном упоминании о севере. Но тут появилась ты, и все стало ясно. Каамалы никогда особенно не рвались заключать браки с домом Маатхас, хотя, конечно, устраивали для поддержания отношений. Просто потому что Маатхасы находились в том же положении, что сами Каамалы. Таны Яввуз издавна считались верховными владыками севера. Вы никогда не выпячивали грудь колесом, если исторические хроники в библиотеках столицы не врут, и старались не ссориться с соседями. Но ваши бесчисленные орды делали вас негласным лидером среди снежных кланов. Вот почему Каамал так жаждал брака именно с твоей семьей.

– Я это все и без вас знаю, – хмуро отозвалась Бансабира. – Странно, что вам потребовалось шесть лет, чтобы это понять.

Раману поморщилась, запрещая себе реагировать на колкость, и продолжила:

– После того как Сабир Свирепый вновь обрел дочь, стоило ожидать, что Яфур Каамал зашлет сватов. И судя по всему, он и заслал. Просто твой отец довольно долго строил из себя невесть что, давая мне возможность действовать. Если Каамалы так хотели брака с силой и властью, я, раману Тахивран, могла предложить им гораздо больше, чем тан каких-то невероятно далеких и богами забытых земель. Но Каамал Льстивый Язык и тогда не сдался, будь он проклят! Написал мне: «Я подумаю», – и как одержимый твердил о браке наследника с тобой, надеясь объединить земли. И когда наконец мне почти удалось уговорить Яфура перейти на мою сторону, твой отец – поглоти его Акаб! – объявил о свадьбе.

– Не смейте желать зла моему отцу, – прошипела Бану, трясясь от злости.

– Да только из безвыходной ситуации меня спасла твоя глупость. Ахтанат Каамал написал, что ты настояла на браке с его младшим братом. Значит, сам Этер оставался свободен, и, значит, действовать стоило через него, а не через несговорчивого Яфура. Не знаю почему, Этер не страдает одержимостью отца объединиться с вашим домом. По крайней мере, мирным путем. Когда он выпустил пар в отмщении за брата и вернулся стеречь твоего сына, я сделала предложение, от которого нельзя отказаться.

Насладившись эффектом, который производила на Бану мучительно долгая пауза, Тахивран пояснила:

– Если он убьет Гайера, я позволю ему войти в семью Яасдур на правах зятя.

– Гайер его племянник, тоже ахтанат дома Каамал, – сдержанно заметила Бану.

– Мне показалось, Этер не совсем в этом уверен. Так что сейчас все твои труды поставлены под удар одного моего слова. – Тахивран расплылась в ухмылке.

– Так отчего не скажете его? – с вызовом спросила Бану. Даже если такое случится, она найдет выход. Она всегда находила или выход, или тех, кто за нее открывал нужную дверь.

– Потому что среди твоих пленников четверо ахтанатов дома Аамут.

– И что вам мешало поставить мне ультиматум раньше? Что мешало прислать мне требование оставить в покое ваш дом в обмен на жизнь моего сына? – дерзко спросила Мать лагерей. Тахивран молчала, и Бану сама высказала единственную возможную причину: – Неужели согласие Этера Каамала устранить возможного претендента на танское кресло пришло совсем недавно? – Проследив за лицом раману, танша продолжила: – Вы ведь довольно долго пытались сообразить, как быть, верно? К тому же, полагаю, решались на это предложение еще дольше. Как же так, отдать дочь династии Яасдур, девицу из рода Теней Богов, за ахтаната «каких-то там богами забытых земель»! – Бансабира начала открыто издеваться. – А-ха-ха-ха-ха! Сколько же в вас тщеславия и страха! Ведь мало того, что вам претит сама мысль выдать дочь замуж за мужчину ниже нее сословием, вы трясетесь, как бы Этер, который так легко согласился на предательство кровной родни, не отрубил вашей славной дочурке голову за какую-нибудь оплошность, заносчивость вроде вашей или просто по пьяни!

Бану не умолкала, чем невыразимо бесила Тахивран. У последней застучало в висках от ехидного голоса, от злобной правды, которую этот голос проговаривал с таким пренебрежением.

– Вас можно понять – ведь, в отличие, например, от меня, случись что с вашим ребенком, вы уже не сможете родить другого. Раману, – брезгливо протянула Мать лагерей, – у вас нет опыта в войне, и вы просто не умеете принимать решения быстро, мгновенно взвешивая все плюсы и минусы обстоятельств, не колеблясь. Будь вы немного расторопнее, победа осталась бы за вами.

– Она и так за мной. Не думай, что можешь мне угрожать! Если со мной что-то случится, Этер незамедлительно убьет твоего отпрыска и приедет в столицу, чтобы жениться и убедить весь Яс огнем и мечом угомонить Яввузов. На это он тоже согласился, как и моя дочь.

Бансабира вразвалку приблизилась к государыне и уселась перед ней прямо на стол, закинув ногу на ногу.

– Я провела среди вояк достаточно много времени, чтобы понять, что не все можно решить убийством. Хотя, конечно, честности ради, большинство проблем можно устранить этим способом, но, – Бану развела руками, – не все. Итак, вы хотите, чтобы я отдала вам ваших племянников в обмен на жизнь моего сына. Но один к четырем – неравный обмен, вам не кажется? Двоих я оставлю у себя.

– Нет.

– Да. Мальчика и девочку.

– Я сказала – нет!

– Вы тут много чего сказали, но мало что из этого имело смысл, – деловым тоном заметила танша. – Не беспокойтесь, ваши родственники не будут ни в чем нуждаться. Кроме, быть может, материнской заботы и любви, – хихикнула Бану.

– Тебе кажется это смешным?

– Не нужно меня перебивать, раману. Выбирать, конечно, вам: или погибнут пятеро детей и вы поступитесь своей заскорузлой гордостью, простившись с дочерью, – или она останется у вас под рукой и никто не умрет. В конце концов, если Этер убьет моего сына от Нера – что помешает мне выйти за самого Этера и родить еще одного наследника? – Бансабира хмыкнула. – А вот вам такое уже не грозит.

Тахивран сидела молча, отведя глаза от Бану. Смотреть на эту бестию было невыносимо. Когда прошло уже больше минуты, Бансабира недовольно хмыкнула – раману действительно до жути медленно оценивает ситуацию. Бану начала легонько раскачиваться, придерживаясь за край столешницы руками, намеренно выдавая нетерпение.

– Я согласна, – тихо, сжав зубы, процедила Тахивран, намереваясь встать.

– Ну наконец-то. Теперь о том, как вы будете рассчитываться со мной.

– Что?! – Раману вскочила, глядя на Бану сверху вниз.

– Не кипятитесь, – посоветовала танша. – В вашем возрасте волнение не идет на пользу.

– Да как ты…

– Мое молчание имеет цену, раману Тахивран. – Бану принялась пристально изучать собственные ногти. Да, когда вернется домой, о руках придется позаботиться особенно сильно: за время похода они приобрели какой-то совсем уж жалкий вид.

– Какое еще молчание?!

– Вашу роль в Бойне Двенадцати Красок воистину нельзя переоценить. Думаю, все таны, кроме вашего отца, согласятся со мной. Интересно, как долго после этого династия вообще удержится на троне?

– Ты не сможешь их убедить, у тебя нет…

– Да в одном вашем бюро у той стены, – движением головы указала танша, – полно доказательств! И даже без оружия мне не составит труда их забрать!

– Этер Каамал…

– Ничего мне не сделает, – поднялась Бану, вынуждая Тахивран отступить на полшага, – потому что, в конечном счете, и его брат Нер пал жертвой ваших поступков! Поверьте, я позабочусь о том, чтобы новости о ваших происках дошли до моего деверя быстрее, чем известие о смерти Светлейшей Яса! В этой стране нет ни одного человека, который бы не возненавидел вас всем сердцем, стоит ему узнать правду. Каждая женщина захочет лично выцарапать вам глаза, а каждый мужчина – на этих самых глазах – растлить вашу бесценную дочь!

– Закрой рот! – закричала Тахивран: земля уходила из-под ног, когда воображение услужливо нарисовало в голове картины насилия. – Замолчи! Замолчи!!!

– Если вы хотите, чтобы я закрыла рот, вам придется заплатить за молчание золотом. Как полагается.