– Прошу прощения, – сказала женщина после недолгого молчания. – Вы с трудом меня понимаете? Говорите на другом языке?

Она посмотрела на Эйди и Корделию. Они, дрожащие и мокрые, по-прежнему сидели на полу. Выражение лица женщины немного изменилось. Она все еще улыбалась, но теперь с оттенком жалости. Так смотрят на неловкого малыша, пытающегося делать первые шаги.

– Мы вполне вас понимаем, – сказала наконец Эйди, понимаясь на ноги. – Меня зовут Эйди. Это моя подруга Корделия.

– Рада познакомиться с вами, Эйди и Корделия, – сказала женщина. – У вас прекрасные имена. Я – Великий Премьер Аннекс Демокритус, смиренный избранный слуга народа Атлантиды.

– Избранный глава Атлантиды? – спросила Корделия. – Вроде президента?

– Да, – вежливо подтвердила Демокритус. – Вы, кажется, смущены. Что вас смущает?

– Ну, – стала объяснять Корделия, – там, где я живу, было бы странно видеть избранного главу без большой свиты и охраны.

– А зачем мне охрана? – сказала Демокритус. – Я свободна исследовать мир так же, как и любой другой гражданин нашего великого города.

– А вы не опасаетесь, что на вас могут напасть? – спросила Корделия.

– Нет, конечно же, нет! – сказала Демокритус, приходя в ужас от такой мысли. – С какой стати?

– Там, где я живу, не все согласны с избранным главой государства, – сказала Корделия. – Поэтому президенты стран никуда не отправляются без, по крайней мере, двух десятков охранников. Ведь есть немало людей, готовых убить их, если представится возможность.

Демокритус широко раскрыла глаза.

– Какой ужас! – сказала она. – Меня избрали люди. Зачем же им нападать на меня?! Даже те, кто голосовал против меня, понимают, что не признавать результаты демократического волеизъявления, это то же, что не признавать демократии вообще. Судя по тому, что вы говорите, ваш мир ужасен! В Атлантиде боятся только Запретной Зоны, где живет ужасный Ику-Турсо.

При упоминании Запретной Зоны Эйди и Корделия насторожились. Они знали, что им необходимо попасть в это место, чтобы найти Хранитель Мира. Но, прежде чем они успели спросить о Запретной Зоне, Демокритус заговорила снова.

– Но хватит разговоров. Мы уже почти на месте! – сказала она, указывая на морское дно за прозрачными стенками субмарины.

Корделии трудно было отвернуться от широкой улыбки Демокритус, в которой было что-то чересчур дружелюбное. Зачем главе Атлантиды проявлять такое расположение к совершенно незнакомым пришельцам из другого мира? Известные Корделии политики не доверяли тем, кто не входит в узкий круг приближенных к ним лиц. Поэтому доброта Демокритус казалась Корделия подозрительной.

Тут Корделия вспомнила, что они находятся в глубине океана на субмарине, из которой открывается обзор на триста шестьдесят градусов, и ей удалось отвести глаза от улыбающегося лица Демокритус. Вероятно, Корделия уже проглядела за бортом потрясающие виды.

Корделия посмотрела вниз и ахнула. Эйди, стоявшая рядом, схватила Корделию за руку и сильно ее стиснула. Но Корделия была слишком поглощена открывшейся перед ней картиной, чтобы чувствовать боль. В ее глазах отражались бесчисленные огни простиравшегося под ними подводного города.

– Ох и не фига же! – сказала стоявшая рядом Эйди.

Корделия выразила ту же мысль несколько иными словами.

Потерянный город Атлантида был прекрасен, невообразимо велик и роскошен. Выстроенный из миллионов, может быть, даже миллиардов светящихся разноцветных пузырьков, он располагался на склоне подводного горного хребта, покрытого растениями и сидячими животными, которых никогда не видели глаза человека. Замысловатые здания волшебно светились.

Некоторые из них были размером с дом с двумя спальнями. Другие – в несколько раз больше, чем огромные спортивные арены, которые такие команды, как «Индианаполис Колтс» и «Нью-Орлеанз-Сейнтс», называют своими домашними футбольными полями. В целом картина была так красива, что Корделия не могла от нее оторваться.

По мере того, как подводная лодка приближалась ко дну, стал очевиден истинный размер города. Корделия чувствовала себя как раздавленный жук, прилипший к подошве ботинка.

– Да, ничего подобного я в жизни не видела, – сказала Эйди.

– А мы сегодня повидали немало удивительного, – напомнила ей Корделия.

– Добро пожаловать, – сказала, улыбаясь, Демокритус, – в великий город Атлантида.

61

Где-то далеко, за пределами созданного писательским воображением египетского города Асуана, Брендан Уолкер нисколько не удивился тому, что ему придется расстаться с жизнью на пыльной дороге в пустыне под колесами старого сигналящего джипа. За последние несколько дней Брендан достаточное число раз оказывался лицом к лицу со смертью, поэтому он просто закрыл глаза и стал ждать столкновения с машиной.

Но в последний момент джип свернул в сторону, и рот Брендана оказался полон песка. Он открыл глаза и, кашляя, повернулся вслед уезжавшей машине.

За рулем сидел человек среднего возраста, а рядом с ним на пассажирском сиденье стоял мальчик и смотрел на Брендана. Мальчик показал кулак и прокричал что-то. Последние его слова поглотило облако пыли.

– Стоишь посреди дороги, идиот…

– Я… пытался… – сказал Брендан, но не смог договорить предложение, потому что у него в горле было полно песка.

Но в машине его бы не услышали, даже если бы он мог говорить – джип уже въехал в город.

Брендан попытался выдохнуть, но из-за песка в горле это оказалось почти невозможно. Вода. Прежде всего ему была необходима вода. Он и до встречи с машиной хотел пить в этой невыносимой жаре, но теперь, с полным ртом песка и глины, и подавно.

Брендан пошел дальше, на этот раз держась поодаль от колеи. Идти по песку было трудно, но все же лучше, чем быть сбитым следующей машиной.

Брендан вошел в стоявший на реке город, ему отчаянно требовалась вода. Он едва заметил, что люди в длинных одеждах и головных платках смотрят на его старую одежду. Брендан не обратил внимания, что эти люди живут примерно в пятидесятых годах двадцатого века. Его интересовал лишь небольшой рынок у реки. Он видел, что там в палатках продают фрукты, посуду и одеяла. Но лучше всего была массивная фляга, висевшая на столбе ближайшей к нему палатки.

Языком, ставшим похожим на наждачную бумагу, Брендан провел по потрескавшемуся стеклу, в которое превратились его губы. Все остальное поблекло. Даже палящее солнце и жара отступили на второй план. Оставались только он и эта фляга в палатке с песчаным полом. Он сделал несколько неверных шагов к фляге, и ему показалось, что нисколько к ней не приблизился.

Но Брендан двигался, и через несколько минут он дошел до столба с флягой. Он схватился за ремешок, на котором она была подвешена, снял ее со столба, открутил металлическую крышечку и, даже не понюхав содержимое, стал с жадностью пить. Может быть, это была не самая чистая, вкусная и холодная вода, но в тот момент Брендану было все равно. Его губы и рот впитывали ее как губка. Он, не отрываясь, выпил почти полгаллона, и тут чья-то рука схватила его за запястье с такой силой, что Брендан уронил флягу, и несколько последних капель вылились в сухую пыль.

– Думал, можешь украсть мою воду, вор? – прокричал грубый голос.

Брендан встретился глазами со схватившим его за руку человеком. Это был египтянин средних лет в традиционной одежде пустыни. Глаза его горели, и Брендан испуганно посмотрел по сторонам, ища помощи. Возле палатки стала собираться толпа.

– Нет, я не пытался украсть воду, – сказал Брендан. – Я умирал от жажды…

– Воров здесь не терпят! – закричал египтянин. – Тебя надо сурово наказать!

– Нет! – закричал Брендан и попытался вырваться, но египтянин держал его с силой киборга.

– Этот мальчик украл мою воду! – прокричал египтянин, обращаясь к растущей толпе. – Он должен заплатить за это, как обычно!

Толпа одобрительно загудела. Принесли огромный деревянный ящик размером с детский бассейн глубиной в три фута с крышкой, напоминавшей гробовую.