На улице консул сообщил, что кувейтцы связались с иракским пограничным паспортным контролем и получили подтверждение о моем выезде в Кувейт. Таким образом, ситуацию удалось разрешить. Выдано письменное "добро" на мой отъезд завтра до 10 часов утра и копия полицейского протокола о происшествии. Пообещав заехать за мной на следующий день, чтобы проводить до границы, консул распрощался. Вздохнув с облегчением, я поехал к алжирцу выпить кофе на прощанье.

На следующий день уже в восемь утра консул постучал мне в дверь. Он сообщил, что посольство в Багдаде уже в курсе всех дел, и в своей шифрограмме просит организовать мое сопровождение до Насирии. Мне это совсем не улыбалось, о чем я намекнул консулу. Тот настаивать не стал и легко согласился.

Кувейтскую границу мы миновали без проблем. Затем проехали 500-метровую нейтральную зону и остановились на границе с Ираком. Далее машина консула уже не могла ехать. Он пересел ко мне, и мы въехали на территорию поста. Там также все прошло гладко. Перед прощанием, в знак благодарности за доставленные хлопоты, я пригласил консула в иракский ресторанчик, находившийся рядом. В Кувейте установлен строгий "сухой закон", поэтому мое предложение он встретил с нескрываемой радостью. Денег из моего "загашника" хватило, чтобы заказать две бутылки араки и легкую закуску. Одну бутылку выпили, а вторую я вручил своему спасителю, после чего мы дружески распрощались.

В Насирии меня уже ждали. Там тоже получили телеграмму о моем предполагаемом приезде и необходимости обеспечить сопровождение до Багдада. От этой опеки я категорически отказался, но с удовольствием принял приглашение в баню и на обед. В Багдад я выехал на следующий день с утра.

Через неделю мои документы были восстановлены.

***

Война затянулась. "Сухой закон". Незаменимые люди бывают. Тягучее время. Ностальгия. Прощай, Багдад!

Мне казалось, что живу в Багдаде уже целую вечность. Прожитый год наши коллективы заканчивали новогодним праздником. Мы с женой отмечали его всегда в посольстве. После двенадцати часов ночи, выпив по бокалу шампанского, посол, секретарь парткома, консул и я покидали праздничный стол и ехали поздравлять коллективы наших учреждений. Впереди шла машина посла с охраной и государственным флажком на капоте, за ней мы с Ингизом на своих, и заключала процессию машина консула. Мы объезжали по очереди торгпредство, АЭС, ГСВС, задерживаясь в каждом на 30 - 40 минут, и в третьем часу ночи возвращались к своему столу, где веселье было в самом разгаре. Такие новогодние вояжи здесь были традиционны. Годы неторопливо следовали друг за другом.

Особых изменений в стране не происходило. Война шла с переменным успехом, но с неослабевающей жестокостью. Несколько уменьшилась частота ударов по Багдаду, зато активизировались террористы. В районе Северной Румейлы они расстреляли автобус с группой наших нефтяников, возвращавшихся со смены домой. Пять человек были убиты, семь ранены. Я принял участие во встрече и эвакуации пострадавших и оставшихся невредимыми людей из этой группы в Москву.

События, которые происходили в эти годы в Союзе, отражались и на нас. Смерть, почти подряд, Андропова, а затем Черненко, вызвала необходимость проведения траурных мероприятий. Мы по очереди стояли в почетном карауле у портретов Генеральных Секретарей в посольстве и принимали записи соболезнований в особой книге.

Авантюрный "сухой закон" Горбачева - Лигачева, примененный на первых парах и у нас в официальной работе, ничего, кроме раздражения и насмешек коллег из других посольств, не принес. Приемы, которые регулярно устраивают посольства, служат не только для приятного времяпрепровождения с иностранными друзьями, но, в основном, преследуют цель получения интересующей информации. Алкоголь, как известно, лучший стимулятор общительности и откровенности. Гости, которые приходили в это время на наши приемы и видели, что подают лишь пиво и ограниченное количество сухого вина, быстро теряли интерес к приему и, едва выдержав протокольное время, всем скопом удалялись. Наши дипломаты на иностранных приемах ходили, как белые вороны, со стаканами пива, среди знакомых коллег и чувствовали себя не особенно уютно под их насмешливыми взглядами. Разговоры не клеились.

В нашем МИДе, я думаю, правильно поняли, что к чему, потому что уже через 3 - 4 месяца на приемах все постепенно вернулось "на круги своя". В быту "сухой закон" сохранился до моего отъезда, но его мало кто выполнял.

Постепенно нарастала усталость. Климат и обстановка давали себя знать. Совсем недавно я хвастал одному пожилому опытному врачу, что живу здесь несколько лет, а особой тяжести не чувствую. На это он ответил: "Вы еще молоды, подождите, пройдет пара десятков лет, и почувствуете, что прожили в Ираке пять лет. Здесь не только климат не для нас, но и океан нефти под ногами может негативно отражаться на людях, не привыкших к местным условиям". Насчет нефти - это была его теория. Но Ирак и вправду стоит на этой загадочной составляющей части земли, истинное происхождение и назначение которой до сих пор неизвестно.

В последние два года особенно тяжело давалось, одиночество в период летних отъездов жены. Иногда "пустыми" вечерами подступала такая тоска, что я садился в машину и ехал в аэропорт. Там вечерами прибывали и отправлялись рейсы на Москву. Среди сутолоки наших отбывающих и прилетевших людей я отдыхал душой и возвращался домой лишь поздно ночью. Приняв "на грудь" стакан виски, я мирно засыпал.

Постепенно покидали Ирак мои хорошие знакомые и друзья. посланника перевели послом в Ливан, а затем в Марокко. Закончились сроки пребывания у Виктора, Юры, уехали торгпред, экономсоветник, секретарь парткома и его заместитель. Сменились почти все руководители объединений и контрактов. На их места прибыли новые люди.

Далеко не всегда для меня эти замены были адекватны. Приходилось вновь налаживать контакты, "обтираться углами", привыкать к новым людям и их характерам. Это было довольно сложно и достаточно утомительно, особенно учитывая мою психологическую усталость. В результате, у меня стало постепенно вызревать решение о сокращении своего второго срока работы в Ираке. До его окончания оставалось чуть менее года, когда меня вызвали в Москву на очередное совещание загранруководителей профкомов. Там мне с большим трудом удалось получить согласие на досрочное переизбрание. Отчетно-выборную конференцию решено было не проводить, а ограничиться моим отчетным докладом на расширенном заседании профкома, избранием на нем нового председателя, с последующим утверждением его на общем собрании.

В Багдаде эта новость не вызвала энтузиазма. Посол звонил в Москву, просил пересмотреть решение, но дело было уже сделано. Через пару недель я встречал свою замену.

После тщательной финансово-хозяйственной ревизии ОП состоялось его расширенное заседание, на котором был избран новый председатель.

Не буду описывать ритуал своего официального и неофициального расставания с Багдадом. Скажу лишь, что это был не всегда приятный процесс. Мы с женой в последний раз объездили город, побывали в любимых и памятных местах, посидели в уличной кофейне. Трогательно и тепло простились с доктором Мохаммедом и его женой. Жалко было расставаться с любимым "Лягушонком". Он смотрел на нас, как живой и, казалось, что сейчас не выдержит и поедет за нами в зал ожидания аэропорта.

Не прошло и месяца, как новый хозяин сумел разбить его. Были проблемы с нашей Зеттой. Она стала хуже видеть, шерсть поредела, местами появились проплешины. Нам повезло, что смогли провести ее в самолет без ветдосмотра и также незаметно миновать контроль в Москве.

В иллюминатор самолета мы с грустью смотрели на тающие ночные огни Багдада, понимая, что расстаемся с ним навсегда. Могла ли нам тогда прийти в голову мысль, что уже недалеко то время, когда "цивилизованная" орда англо-американских варваров нападет Ирак. Не вылезая из своих самолетов и танков, они трусливо, на расстоянии будут уничтожать города страны. Даже в страшном сне невозможно было представить, что дорвавшись до музеев Багдада, Вавилона, Басры, Насирии, эти "носители западной демократии" будут набивать свои вещмешки бесценными реликвиями тысячелетней истории Месопотамии и вывозить машинами то, что не уместилось в мешках. Апофеозом оргии неандертальцев будет глумление и казнь Саддама Хусейна - человека, который посвятил свою жизнь Ираку и его простому народу.